Radio-Liberty

Russian Desk

Lilienthalstrasse 2

Munchen

Allemagne fed. (мне)

19/IV-1964

Дорогая Madame

Что Вы и как Вы? Ждал перед отъездом Вашего звонка, но en vain[221]. Говорят, Вы нездоровы (или были). Надеюсь, поправились. Я в Мюнхене уже 4 дня. Ничего, бывает и хуже. Пока живу в отеле, но надеюсь, получу квартиру. Бахрах послезавтра едет в Париж. Позвоните ему или не позвоните: дело Ваше. Толку от него Вам не много, а если по дружбе и для приятного разговора, отчего и не позвонить? Он мил, благоже<ла>телен и все прочее.

О Ваших делах я справлялся vaguement [222], ибо тут хаос, никто низчего не знает, не помнит. «Да, что-то было, что-то сократили, что-то не прошло и т. д.»

Но вот что скажу Вам от себя: пока я здесь, напишите и пришлите мне что-нибудь для «культурного обзора». Не надо наговаривать на ленту: это у них м<ожет> быть и препятствием, они очень придирчивы к голосу, произношению и всему. Пришлите просто текс минут на 5-10 Вашего чтения. О чем? Надо бы что-нибудь более ил менее «актуальное», не обязательно сенсационное: книга, театр, событие и т. д. Я не уверен, что без пленки они платили бы за билет т<ак> что в театр или синема не ходите, а по газетам. Можно русское, эмигрантское, если интересно для России. Если бы Вы вошли в курс, то, уезжая, я бы сказал, что Вы будете присылать такие тексты постоянно, 1 или 2 раза в месяц. Но надо, чтобы понравилось. Ваша слава – хорошо, но здесь люди – темные, и им подавай не славу, а «новейшие течения». Между прочим, о прошлых Ваших script'ax я знаю, что не совсем было в них вот что: Вы писали, что Блок тогда-то родился и то-то написал. Они довольно резонно возражают, что в России это знают. Если уж о Блоке, то надо бы «взгляд и нечто». Но лучше не о Блоке, а о чем-либо новом. Voila. Как Ваша Америка? [223]

Вчера был вечером у Галины Кузнецовой [224] и Степунши-Гинденбурга[225]. Галина о Вас вспоминала, и очень дружески. Но к станции она отношения не имеет и здесь временно. Хомяков [226] — ни то ни се.

До свидания, cherie. Напишите. Если надумаете, пришлите мне на выбор разные темы, а я Вам отвечу о них. Вот, например, я завтра собираюсь написать о Розанове, в связи с тем, что он вышел у Gallimard'a [227] . Что-нибудь такое. И пожалуй, лучше не французское, а английское или немецкое, раз Вы можете читать эти газеты. Целую, обнимаю, вспоминаю и желаю.

Ваш Г.А.

17 авг<уста> 1964

Дорогая Madame, как живете? Письмецо от Вас было давно, а я до сих пор не ответил. У меня – ничего, т. е. нового. Всегда, приезжая в Ниццу, я недоумеваю: чего, собственно, я сюда езжу? Но это вопрос метафизический и проклятый. Как Ваша Испания? Я забыл Вам сказать, что Софочка [228], на нашем последнем завтраке, вручила мне для Вас 5 тысяч. Если Вы ей пишете – или ее видите, – выразите ей благодарность. Сколько всего Вам надо на билет? Остальные я пришлю от своих щедрот, т. к. писать некому. Здесь кончилась Сахара – погода райская. Не откладывайте очень Испанию: в конце сентября может лить дождь, сейчас, наверно, как здесь. Читал сейчас Терапиано о полемике Буркина [229] со мной и Берберихой [230]. Это я — «догоревшая свеча»? Что же, хорошо хоть то, что когда-то горела. В Casino – то ничего себе, то плохо. Но я, претерпев от людской несправедливости, стал благоразумен. До свидания, cherie. Как и что?

Ваш Г.А.

4, av. Emilia с/о Heyligers, Nice

Дорогая Madame

Спасибо за милое письмецо. Очень рад, что Вы веселились в Ис­пании, но жалею, что не обрели испанца-жениха.

Навещать меня не надо [231]. Во-первых, доктор говорит – «только е cas d'urgence»[232], 3-5 минут.

А во-вторых – и это главное! – les miseres humaines sont tristes i voir [233]. Я Вас знаю и знаю, что я, как Вы: вся больничная обстановка отвратительна, и нет ничего хуже посещения больных. К тому же и нельзя. Значит, увидимся, Бог даст, при лучших обстоятельствах.

А вот если еще напишете, спасибо. Мне писать трудно: лежу на спине не двигаясь. Потом, если все будет хорошо, – maison de convalescence [234] , довольно долго. А потом?? О моем 6<-м> этаже нечего и думать. Ну, увидим.

Целую Вас, желаю всяческих успехов и развлечений. Сейчас был Яновский [235], на правах доктора, но три минуты, и довольно милый.

Ваш Г.А.

10 октября> 1964, Garches [236]

Спасибо большое за образок. Не потеряю, будьте уверены.

Дорогая Madame

Спасибо за письмецо. Очень приятное известие о «подарке» отца Шаховского [237] (вернее, владыки!). Раз прислал, то отказаться нельзя, а мне это кстати, т. к. тут у меня много больше расходов, чем я думал. Будьте милой, пожалуйста, когда будете на почте, пошлите такой mandat, который вкладывается в письмо. И сообщите владыкин адрес, чтобы я мог ему выразить благодарность.

Нового ничего. Хожу все еще, как черепаха, и ни разу не добрался до моря (хотя черепахи воду любят). А что у Вас? Ваши письма сверхочаровательны, но и сверхлаконичны. Впрочем, все понятно без слов. Слышал, что у Вас был Hagglund [238]. По-моему, он не без шарма, и Вы могли бы позмеиться, только он, к сожалению, женат.

До свидания, tres chere amie. Да, все ясно без слов, и Ганьи, и инфаркт, и все прочее, но «молодость длится»[239], и давайте ее длить пока можно.

Nice

7 дек<абря> 1964

Ваш Г.А.