– Их тогда расформировали, – нахмурился Дронго.
– Верно. И некоторые сотрудники перешли в другие подразделения. А некоторые уволились. Тогда никто не думал о будущем! Всем казалось, что общий распад носит неуправляемый характер и это навсегда, – в сердцах произнес Владимир Владимирович. – Как подумаю, сколько людей пострадали в республиках Прибалтики только потому, что честно служили своей стране, или в бывшей ГДР, где их до сих пор преследуют… – Он махнул рукой, не собираясь развивать эту больную для него тему. – В общем, тогда ушли многие профессионалы. И среди них те, кого нельзя было отпускать. Но они ушли, так как оказались гражданами новых стран, возникших после девяносто первого года. Из Прибалтики тогда хотя бы постарались вывезти документы. Вывозили все, что можно: агентурные донесения, списки агентов, явочных квартир, сведения об источниках финансирования, возможных связях. В общем, почистили архивы основательно. А в Средней Азии их не трогали. Эти республики считались заповедниками социализма. Потом, конечно, спохватились… – Владимир Владимирович снова замолчал.
Дронго посмотрел на своего собеседника и попросил:
– Давайте без воспоминаний, они одинаково неприятны и для вас, и для меня. – Затем, чтобы вернуться к теме встречи, задал вопрос: – И что? Вашим друзьям понадобился кто-то из исчезнувших тогда офицеров?
– Да.
– Кто?
– Полковник Кахаров. Мумин Кахаров. Его тогда послали в Таджикистан. Решили, что он, как местный уроженец, сумеет оказать помощь органам КГБ в Ленинабадской области. Как тебе это нравится? Профессионала, который действовал за рубежом, специалиста высшей квалификации вдруг переводят из Москвы в Таджикистан. И даже не в столицу. Считалось, что таким образом они укрепляют местные кадры. Можешь себе представить, в каком он был состоянии?
– У него есть семья?
– Нет. Жена умерла в восемьдесят седьмом. Детей у них не было. Его брат погиб во время гражданской войны, которая началась в Таджикистане сразу после развала страны.
– Я бы на его месте тоже обиделся, – мрачно заметил Дронго, – и как минимум послал бы всех к чертовой бабушке.
– Что ты и сделал тогда, в девяносто первом, – напомнил Владимир Владимирович. – Между прочим, они серьезно обсуждали вопрос о твоей ликвидации. Потом решили, что ты слишком известный эксперт. Тебя знали в ООН и в Интерполе, а им не хотелось лишних скандалов.
– В общем, я сохранился в результате своей громкой известности, – прокомментировал Дронго. – Спасибо, что сообщили через столько лет.
– Не делай вид, что ты ничего не знал, – укоризненно произнес Владимир Владимирович, – у тебя тогда произошло два прокола подряд: смерть Натали и самоубийство твоего напарника в Бельгии. Так что в отношении тебя могли принять любое решение.
– Давайте про Кахарова, – напомнил Дронго, – что там с ним случилось?
– Его потеряли в конце девяносто третьего года. Он тогда ловко инсценировал свою смерть. Ты знаешь, что в то время творилось в Таджикистане. Гражданская война – вырезали целые семьи, люди гибли тысячами. До одного исчезнувшего человека никому не было дела. Пока он сам не напомнил о себе. Собственным почерком. В девяносто четвертом – в Нигерии, в девяносто восьмом – в Анголе. Специалисты вычислили его по характерному почерку. Затем его видели на Ближнем Востоке. Последние фотографии сделали сотрудники южноафриканской разведки в девяносто восьмом. Через англичан передали в Москву.
– Солидная биография хорошо подготовленного профессионала, – холодно констатировал Дронго. – Не нужно было разваливать страну! Чтобы такие люди оказались не у дел… Это ведь как у специально обученных бойцовых собак. Они не должны оставаться без дела. Мне в Бразилии рассказывали про породу собак, с помощью которых в свое время охотились на беглых рабов. Специально натренированные на людей охотничьи псы. Фила Бразильеро. Если такую собаку долго не использовать «по специальности», она рано или поздно набросится на хозяина… Хотя бывают и исключения.
– Не так часто, как хотелось бы, – сердито заметил Владимир Владимирович. – Честно говоря, все это должно быть скорее проблемой таджикских спецслужб, но их возможности ограниченны. А Интерпол уже трижды присылал запросы на Кахарова. Решение о его ликвидации принято еще в девяносто восьмом. Но посланная группа не смогла его вычислить. Позже его видели в Иордании.
– Сколько ему сейчас лет?
– Шестьдесят четыре. Но, судя по всему, он в неплохой форме.
– Идеальный возраст для профессионала – сочетание опыта и мудрости, – невесело заметил Дронго. – И как я понял, теперь вы знаете, где его можно будет найти. Неужели он должен появиться в Португалии?
Владимир Владимирович внимательно посмотрел на Дронго и негромко произнес:
– У нас есть абсолютно проверенные сведения, что он будет там максимум через неделю. В Лиссабоне состоится конгресс ВОЗ – Всемирной организации здравоохранения. У тебя в запасе не так много времени. Нужно его найти и…
Дронго взглянул на своего собеседника.
– Да, – кивнул тот, – как бы тебе ни было неприятно это слышать. Нужно его найти и ликвидировать. Решение уже принято. Единственное, в чем мне удалось убедить моих бывших коллег, – это в том, что ты не профессиональный ликвидатор, а всего лишь аналитик. С тобой, вероятно, пошлют квалифицированного специалиста.
– Спасибо. Ваш «специалист» может войти в раж и решить, что после ликвидации нашего знакомого нужно будет убрать и меня. Или в отношении меня на этот раз решение еще не принято? – иронично осведомился Дронго. – Сейчас со мной уже можно не церемониться. Я давно не сотрудничаю с Интерполом и даже не гражданин вашей страны.
– Не нужно так шутить, – нахмурился Владимир Владимирович. – Если бы можно было вычислить Кахарова без тебя, никто бы не стал к тебе обращаться. Но это невозможно. Он слишком хороший профессионал. Кроме того, прошло уже двенадцать лет. И все эти годы он не бездельничал. Как, собственно, и ты. Он совершенствовался, и мы даже не имеем понятия, до каких пределов. Это уже не тот полковник КГБ, каким он был в девяносто первом. Кахаров уже давно стал профессиональным убийцей, наемником, умеющим зарабатывать деньги на своей квалификации. Кроме тебя, его никто не найдет. Ты бывший эксперт специального комитета ООН, бывший эксперт Интерпола. Кто должен искать Кахарова, если не ты? Можешь предложить другую кандидатуру?
– Еще немного, и я заплачу от волнения, – пробормотал Дронго. – Надеюсь, ваш «специалист» будет иметь четкие указания в отношении меня?
– Не смешно, – заметил собеседник, – я тебе уже все сказал.
– Мне разрешат посмотреть досье Кахарова? – уточнил Дронго.
– Да. Все документы, которые можно дать. Психологи подготовят также подробную разработку его психотипа. Тебе закажут гостиницу и выдадут билеты в оба конца, командировочные и гонорар. Можешь быть уверен, что все твои остальные условия тоже будут приняты.
– Так, – кивнул Дронго, – а теперь скажите мне главную фразу, которую вы должны мне сказать. Самую главную. Почему его нужно найти? Только не говорите, что его засекреченные операции двадцатилетней давности могут так интересовать американцев или англичан. Почему его нужно найти именно сейчас?
Владимир Владимирович поднялся и прошел на кухню. Послышался звон посуды. Через минуту он, прихрамывая, неторопливо вернулся в комнату. Сел на стул. Взглянул на Дронго.
– С тобой трудно разговаривать, – признался он, – я так и думал, что ты задашь мне этот вопрос.
Дронго молча смотрел на него и ждал.
– На следующий год в Португалии пройдет чемпионат Европы по футболу, – сообщил Владимир Владимирович, – финальная часть. Будет много гостей. По сведениям англичан, Кахарову заплатили за проведение террористической акции. Ты представляешь, что будет, если акция удастся? Бывший сотрудник КГБ, полковник, замешан в террористической операции такого масштаба!
Сразу вспомнят, что и Карлоса Ильича, Шакала, тоже готовили в Советском Союзе. Припомнят и других «специалистов». Кому это нужно?
