– Да ты чё! – остановил его Кидов. – Я тебе сказал, что я не верю тебе?

– Не обязательно говорить, достаточно намекнуть.

– Да я пошутил, ё-моё, Витёк! Продолжай давай!

– Понял я твою "шутку"… Только учти, Лёша; учти единственное: на месте той деревни построили гигантский морг. Самый "странный" морг. А теперь это… наш завод… Так-то. А теперь, счастливо.

И Кидов уже не мог его остановить – поднялась куча пыли, Кидову засорило глаза и он не мог уже разглядеть своего лучшего друга детства. Он слышал только голос:

– Некоторые, работающие на нашем заводе, тоже родом из той деревни. Видишь ли, не всякий может вспомнить свою прошлую жизнь, и была ли она, и сколько жизней было до неё… Потому-то многие прошлую свою жизнь провели в ЛУНАТИКЕ; а теперь они здесь. И они здесь неспроста… Но они нихрена не помнят. А ты помнишь что-нибудь? – Голос становился всё дальше и дальше – он уходил. – Хоть что-нибудь помнишь своей тупой башкой?… Хоть что-нибудь ты пом… – дальше ничего не было слышно.

Это был голос-призрак. Один только голос. Витали уже не было. Он далеко убежал от своего лучшего друга детства, Алёши Кидова.

Правильно Кидов делал, что даже и думать не смел о том, чтоб хотя бы попытаться помочь изувеченной душе этого человека, не потому что со стороны мог бы показаться занозой, и не потому что всякий инстинктивно ищет того, кто душой слабее, чтоб морально поддержать его (всякий к этому подспудно стремится – шагает как сомнамбула по потолку и по стенам), а потому что…

…Потому что СТАНОВЛЕНИЕ притягивало Кидова.

Когда глаза его наконец стали видеть, он продолжил свой путь; путь, который лежал прямо в кабинет начальника цеха. Кидов знал, как надо вести себя с начальством; ему давно уже помогали методы общения с людьми, разработанные им самим, в соавторстве с Д. Карнеги. Самое главное для него, помнить, что ни один человек в мире не обделён чувством юмора (особенно, начальство!). И это его вдохновляло. Он любил юмор.

– Можно? – произнёс Кидов, зайдя за порог.

– Если нужно. – Начальник оказался довольно разговорчивым. На вид, лет 30. Ноги на столе, в пепельнице дымит дорогая сигара. Рядом, неподалёку, какой-то новый русский, прямо как в кино – в старом-добром малиновом пиджаке. Начальник же одет был, как к дороге на пляж.

– Ты кто у нас? – спросил начальник Кидова своим бодрым голосом спортивного человека, который каждое утро не ленится начинать с физзарядки, пробежки или веллотренажёра, и холодного душа.

– В смысле?

– В смысле фамилии. В смысле бригады…

– Кидов. Пятая бригада.

– А, Кидов! – дошло до него.

– Петро, – обратился он к "русскому", – у тебя, по-моему, всё.

– Ну ты не забудь пацанам позвонить, – проговорил тот начальнику, выходя из кабинета.

– В общем, тебя переводят на новое место, – объяснил он Кидову ситуацию. – Всё понял?

– Не полностью.

– Что – неполностью? – спрашивал тот. Видимо, он хотел Кидову очень мало объяснить и поскорее отвязаться от него, как он и поступал с любым лохом (стоило бы Кидову ответить "понял", как он был бы свободен и работал бы вслепую, как кот в мешке).

– Что за место?

– Не лучше и не хуже чем прошлое. Ещё есть вопросы?

Кидов уже догадывался, что сейчас этот начальник даст ему подписать какой-нибудь бланк и на этом разговор закончится. А ему нетерпелось поподробнее узнать о месте (только зачем?, когда при любом исходе ты всё равно превращаешься в однозначного раба). Он ведь как-никак избранный.

– Вообще-то у меня их туча, – отвечал Кидов.

– Ну флаг тебе в зубы, – добродушничал тот, – мочи свою тучу.

– Хотелось бы поподробнее узнать о этом новом месте.

– На нём и узнаешь. Для этого нужно время. Как по-крупному сходить.

– А режим работы…

– Режим работы тебе обрисует мастер.

– Заранее хотелось бы…

– Заранее только кошки плодятся. Ну всё, туча твоя истекла? – набирал он номер на телефоне. – Валера, поднимись на секунду, – передал он, набрав номер. – И Кидову: – Какие тучи вопросов ещё?

– Ещё один вопрос, – чувствовал он себя настоящим тормозом – так загипнотизировал его этот разговорчивый начальник. – Почему меня переводят на новое место?

– По кочену.

– Чё…

– Чё у тебя? – вошёл в кабинет какой-то детина.

– Кадр, – ответил начальник и обратился к Кидову. – Вот твой мастер. Интересуйся.

– Я также, восемь часов буду работать? – начал он интересоваться. – Или…

– Ты отлично будешь работать, дружище! – воскликнул мастер воодушевляющим голосом (искусственным его голос совсем не казался). Этот внушающего вида здоровяк оказался на редкость общительным. Тебя как звать?

– Алексеем.

– А меня, как ты понял, Валерой. – И они пожали друг другу руки. – Ничё, у нас тебе понравится. Ты просто не представляешь…

– Валерий, – прервал его начальник цеха, – дай человеку расписаться.

Документ лежал, ожидая Кидова.

Вот чёрт! – подумал Кидов, глядя на бумагу, – ну и в переплёт я попал! Этот меня щас заговорит всего до полусмерти, если я произнесу хоть полбуквы…

Так что ему ничего не оставалось как подойти к этой чёртовой бумажке и поставить на ней свой "автограф".

На каждом предприятии существуют своеобразные (пусть и неписаные) правила, нарушать которые под силу только таким одарённым личностям как этот начальник со своим приятелем Валерой.

Так закончилась первая часть становления Кидова Алексея.

– А почему ты спросил, сколько ты часов будешь работать? – полюбопытствовал вдруг мастер по пути на рабочее место.

– Меня предупредили уточнить на всякий случай, потому что – говорят – не исключена возможность того, что я могу работать и более двадцати пяти часов в сутки, – попытался объяснить он через не хочу, сам думая, "щас-то чё толку трепаться об этом?… Хотя… сейчас может как раз и самое время!"

– Ну, 25 часов в сутки, это пожалуй многовато будет, но… Понимаешь ли, Алёха, – начал объяснять он, – мне, например, иногда приходится выходить на работу по вызову. А я ведь не беременная мама с грудным на руках. Правильно? А вызовы, они когда только не бывают; бывает и в три ночи вызывают… всякое бывает. А ты… я ведь тебе говорил, что ты будешь работать отлично. Так вот и не подведи меня. Добро?

– А зарплата не всегда вовремя… – рискнул он вякнуть про деньги, как сильный голос мастера его молниеносно перебил:

– Зарплата на нашем предприятии выплачивается стабильнее чем везде! (Кидов тут же подумал, "везде так говорят! Старая балалайка!") Ну, возникают иногда и задержки, но это ведь мелочи! С РАБОТОЙ ведь их не сравнишь! С высокой производительностью – с ростом прогресса!, с ПРОИЗВОДСТВОМ…

– А если я пострадаю на производстве? – сорвалось вдруг с языка у Кидова.

– Лёша, если я сказал, что ты будешь работать отлично, то это не значит, что ты – как ты выразился – пострадаешь. Кто страдает, тот страдает. А ты попомни мои слова, которые на ветер я не бросаю ни при каких обстоятельствах. Главное, это на работе не засыпать!

Вот так-то!

Может, этот громила и правда все до единого свои обещания выполняет и всё ДЕЛАЕТ так, чтоб было в точности как он сказал?…

Спустя некоторое время, здоровяк этот так разговорился, что остановить его было практически невозможно.

– Ты даже себе не представляешь, насколько на самом деле огромен наш завод! и на ЧТО он способен. Это просто СУПЕРГИГАНТСКОЕ творение…

– А почему он такой БОЛЬШОЙ? (бабушка, почему у тебя такие большие… глаза?). – Кидов и сам от себя не ожидал такого вопроса; не ожидал того, каким чёртом ему удалось перебить этого говоруна.