— Никакого престола не будет.
Рикаард произнёс эти слова совсем тихо, но без ожидаемой мной злости, с одной только грустью.
— Уверены?
— Есть Дэриен, есть Рианна. Я больше не нужен.
Правильно. Ты и должен именно так себя чувствовать. Сестрёнка считалась ущербной, а потому не рассматривалась претенденткой на власть, старший брат, заполучивший неизлечимую болезнь, также выходил из борьбы, и всё внимание было обращено на последнего из королевских отпрысков. Внимание, услужливость, готовность исполнить любой каприз, напускное дружелюбие и иллюзорная преданность. В мгновение ока потеряв всё это, немудрено озлобиться. А потом, когда первая волна злобы схлынет, оставив на берегу души горький песок сожалений, можно загрустить. Навечно.
Но, как верно заметил мой кузен, всё — и созидание, и разрушение — начинается внутри нас, а не снаружи. И убедить себя в необходимости либо правильности действий можно только самому.
— Ничем не могу помочь.
Он кивает, не поднимая глаз. Но если дело только в отстранении от игры за престол…
За власть нужно бороться. Однако следует помнить: по завоевании благосклонности сей дамы бой не закончится, поля сражений продолжат множиться, каждое из них постепенно усеется телами поверженных врагов, и весь пройденный путь окажется… одним большим кладбищем. Тихим и пустым. А уж что такое пустота, я прекрасно знаю!
— Разве что…
Его высочество затаивает дыхание.
— Есть один человек, которому вы нужны больше всего на свете. Вы сами. А мнение остальных — всего лишь ветер. Он способен принести прохладу посреди летней жары или заточить клинки зимней стужи, это верно. Но от ветра всегда можно укрыться за стенами своего дома. В своём сердце.
— Но… нельзя же вечно сидеть взаперти!
С детьми трудно спорить, они всегда задают неожиданные вопросы и находят выход из лабиринтов, ставящих в тупик самого мудрого взрослого.
— Нельзя.
— И что тогда делать?
— Выходить за порог. Прогуливаться по округе. Смотреть, как живут люди. Перекидываться словами с теми, кого встретишь на своём пути. Примерять на себя чужие жизни.
— Зачем?
— Чтобы окончательно понять, что они вам не подходят, что у вас должна быть своя собственная жизнь.
Рикаард упрямо мотнул головой:
— Но как я узнаю, куда мне идти?
— Просто идите. Знание непременно встретит вас… где-нибудь. Оно терпеливо сидит на камне у обочины, вслушиваясь в звуки шагов, и ждёт.
— Ты в это веришь?
— Я это знаю.
В самом деле знаю. Сколько раз у самого случались подобные встречи… и не сосчитать. Но я только потом понимал, с кем меня сводила судьба. Только после расставания. Правда, об этом принцу лучше пока не догадываться, пусть сначала чуть подрастёт.
— А что ещё ты знаешь?
— Вы спрашиваете с умыслом, верно?
Он немного смутился, но продолжил:
— Ты знаешь, как проводить инициацию?
Ах вот о чём речь!
— Да.
— А ты… можешь её провести?
Солгать? Ответить искренне? Не буду ни отрицать, ни подтверждать свои умения:
— Зачем?
— Значит, можешь?
Любопытно, что уклончивый ответ или парирование косвенным вопросом всегда воспринимается как признание. Конечно, в большинстве случаев так и есть, но рискованно доверяться правилу, из которого существует множество исключений. К тому же если собеседник интересуется, для какой цели вы примените испрошенные знания, значит, у него есть причины опасаться оного применения.
— Почему вы спрашиваете?
Золотисто-карие глаза вспыхнули яростью желания:
— Мне нужно стать…
— Не торопитесь. Могущество — ещё не всё.
— Но тогда я буду нужен. Ведь буду?
— О да! Каждому встречному магу, замысливающему покорение мира. Вы хоть понимаете, ваше высочество, какую незавидную участь хотите избрать?
Рикаард растерянно хлопнул ресницами.
Не понимает? Попробую объяснить:
— Мост никогда не действует по собственному желанию. Даже хуже — он вынужден действовать наперекор себе. Своему страху, своим надеждам, возможно своей любви. Питать текущей через тело Силой магические цацки — это вы считаете целью, достойной достижения?
— Но с помощью артефактов…
— Вы ещё вспомните легенды о древних героях! Уверяю, всё было вовсе не так, как излагают менестрели. Не было восторга и упоения. Усталость, опустошение, скучное повторение одного и того же — вот к чему вы стремитесь. Кроме того… Вмешательство в вашу плоть изменит вас. И, возможно, вовсе не в желаемую сторону.
Принц слушал и почти уже слышал, но упрямствовал:
— Рианна-то не страдает, наоборот, все теперь с ней любезничают, сам Глава гильдии на поклон ходит!
— Вам нужно именно это? Поклоны и лживые любезности? А вы знаете, каким трудом они были заслужены? Знаете, что ваша сестра находилась между жизнью и смертью и лишь случайно смогла успешно пройти инициацию? Знаете, что она чувствовала, исполняя свой долг?
— Ри не рассказывала, — виновато сознался принц.
— Нужно было рассказать. Потому что моим словам вы не сможете поверить полностью, в конце концов, я не Мост.
«А вот тут ты грешишь против истины, любовь моя… Ты то же самое, но только течёт через тебя не Сила, а её злейший враг…»
Спасибо за напоминание, драгоценная, однако мальчишке вовсе не нужно знать больше того, что он уже успел увидеть и изучить.
«Как пожелаешь…»
— Да, не поверю!
Смотрит с вызовом, отчаянно и упрямо.
— Ваше высочество…
— Ведь если что-то не получится, можно всё поправить! С Дэриеном так и было, я знаю!
Да, поправить можно. И пожалуй, это веский аргумент.
— Вы твёрдо уверены?
— Да!
Чем моложе разум, тем меньше сомнений он испытывает, потому что не успел ещё обзавестись опытом совершения необдуманных поступков. Но мы и правда ничего не теряем…
Изумрудные нити Кружева, набухшие бутонами Оконечных узлов. Словно фиалки, дожидающиеся прихода ночи: когда последние лучи солнца угаснут, а над горизонтом взойдёт одна из сестёр лун, нежные лепестки распахнутся, одаряя мир волшебным и одновременно таким простым ароматом…
Ты никогда не будешь обладать могуществом Рианны, твоё высочество. Только один Источник. Но почему именно этот? Почему?
Лютня Восточного Предела, Mo-Ceyani. Принцу больше подошёл бы Колодец, а то и Факел, однако… А впрочем, что меня смущает? Всё правильно. Порывистый, хрупкий, неистовый, решительный, но бесконечно уязвимый и безнадёжно мечтающий — именно таким и должен быть распоряжающийся Силой Восточного Предела. Но восток славится ещё одним сокровищем, не доступным более никакой стороне света: на востоке восходит солнце, начиная новый день. И может быть, струны Лютни когда-нибудь расскажут мальчику, что утро означает не только завершение ночи, утро знаменует начало дня.
Змейки Пустоты, благодарно посвистывая съеденным по пути воздухом, свились в клубок на моей ладони, невесомый, зато болезненно ощутимый. Как странно, моя спутница для всего окружающего мира несёт быструю и неотвратимую смерть, но никогда не причинит мне вред сама, а любой другой легко способна отвести. Щит и меч. Оба лучшие под лунами этого мира, но оба в нём нежеланные. Потому не буду злоупотреблять гостеприимством, примусь за дело.
Крохотные головки невидимых змеек поднялись над клубком и замерли, ожидая приказа. Сейчас, мои хорошие, только присмотрюсь получше… Мишеней совсем немного, и вы без труда сможете их поразить, но будьте осторожны и… ласковы. Не нужно впиваться острыми зубами в Кружево ребёнка, достаточно лишь коснуться. Нежно-нежно, словно целуя. Поняли?
Они сорвались с ладони, спиралями прорезая пространство, отделяющее меня от принца. Дотянулись, на доли вдоха застыли перед Узлами, потом, повинуясь моему наставлению, коротко и мягко ткнулись в места смыкания изумрудных «лепестков» и тут же недовольно отпрянули, потому что я напомнил о необходимости возвращаться.
Бутоны вздрогнули, раскрылись, наполняя пространство ароматом Силы, а принц испуганно вцепился пальцами в раму кровати.