Я не успел закончить фразу, а он уже расстёгивал мой камзол и задирал вверх рубашку.
— Однако… Уверен, что это были снежки?
— А что такое?
— М-м-м-м… Я бы сказал, что больше похоже на удары чем-то тяжёлым и железным. Либо каменным…
— Так плохо? — Я посмотрел сам.
Да… Желваки начинают вспухать и темнеть. Хорошо ещё, что моя кожа сейчас на несколько тонов темнее, чем обычно, но зрелище всё равно неприглядное.
Молодой человек нажимает в месте одного из ударов. Понимаю, что он делает это не из желания причинить мне боль, но не могу удержаться от обиженного возгласа, потому что дыхание вдруг перехватывает, а в следующий миг грудь занимается огнём.
— Похоже, у тебя рёбра сломаны… — извиняющимся тоном сообщает он.
— Всего лишь треснуло одно… или два. Ерунда.
— И никакая не ерунда! — Он подскакивает к двери и начинает колотить в неё каблуком. Должно быть, его обувь оснащена железными подковками, потому что шум получается изрядный. — Эй, уроды! Позовите лекаря!
— С какой радости? — сипло спрашивают из коридора.
— Человеку плохо!
— Это кому? Тебе, что ли?
— Какая разница?! Лекаря, немедленно!
— Не велено, — с нескрываемым удовольствием сообщает охранник. — И вообще, будете шуметь, останетесь без еды!
— Сволочи! — Последний удар в дверь наносится уже кулаком, и я спешу остановить порыв молодого человека:
— Не стоит беспокоиться… Если, конечно, вы не хотите, чтобы я как можно скорее поправился для продолжения поединка…
— Продолжения? Тьфу ты! Какого поединка? А я только подумал, что ты нормальный мужик…
— Да-а-а-а-а-а? — Не могу скрыть ни удивления, ни ехидства. — На каком же основании?
Он хмуро поворачивается ко мне:
— На таком! Сначала закрыл меня собой, а потом предлагаешь драться? Ты правда этого хочешь?
— Конечно же нет, — улыбаюсь. — Да и не могу сейчас… Вот когда всё заживет…
— Ты надо мной издеваешься, да? — понимает он.
— Чуть-чуть, — соглашаюсь.
Проходит вдох, другой — и лицо молодого человека неожиданно светлеет, утрачивая последнюю тень злости и недовольства.
— Точно, издеваешься! Совсем как Льюс, только… Мне почему-то не обидно.
— Льюс?
— Мой брат… Кстати, мы так и не представились… Меня зовут Кьез. — Он протянул мне ладонь.
— Ивэйн. Для друзей просто Ив. — С удовольствием пожимаю жёсткие пальцы.
— Не против, если перейдём на «ты»? А то от выканья меня дома тошнит…
— Ты ведь уже перешёл! — подмигиваю.
— А и верно… — Он рассеянно тряхнул головой. — Вот что, давай-ка я тебя замотаю!
— Зачем?
— Даже если рёбра всего лишь треснули, стоит их слегка сжать, как ты считаешь?
— Ну-у-у-у-у…
Тугая повязка не облегчила моих страданий, но отказаться принять столь великодушно предложенную помощь я не мог. Пришлось натягивать камзол на нагромождение слоёв ткани, в которые меня запеленал Кьез. Очень умело, кстати, запеленал: наверняка сам не раз получал схожие повреждения.
— Так откуда ты знаешь, как я должен себя чувствовать?
— О, это долгая история…
— А нам спешить некуда. — Он улёгся на соседний топчан. — Раньше окончания празднеств нас отсюда не выпустят.
— Это ещё почему? — Я похолодел.
— Очень просто: все случаи дуэли король рассматривает лично, а его наисправедливейшее величество уже отбыл в загородный замок для подготовки к Празднику Середины Зимы. Конечно, есть ещё ослепший наследник, но вряд ли его интересуют такие незадачливые преступники, как мы.
— Печально… — Ну я и влип. И что теперь подумает Мэй? Особенно когда прочтёт оставленное мной письмо? Ох… Как плохо…
— Так что времени у нас хоть отбавляй!
— Ну что ж… Всё очень просто: ты вчера вечером выпил вино, в котором была растворена «рубиновая роса».
— Что?! — Он ошарашенно сел и уставился на меня. — Не может быть…
— Это такая редкость в твоих краях?
— Да нет… — Он прислонился спиной к стене. — Просто в столицу ввоз этой гадости запрещён…
— Отрадно слышать! Впрочем, кто-то всё же сумел достать малую толику отравы, чтобы напакостить.
— Кто?
— Об этом позже… Так вот, когда человек принимает раствор «росы», он, в отличие от эльфа, не веселится, а, как бы это сказать… Начинает искать повод для веселья. Например, задираться со всеми подряд.
— Ты имеешь в виду, что… — В тёмно-серых глазах мелькнуло понимание.
— Да, ты бросил вызов не без влияния «росы». Ну и моего скромного участия, разумеется! Извини, что позаимствовал платок, но… Не мог побороть искушение.
— Да ладно… — Кьез махнул рукой. — Ерунда! А что происходит дальше? Ну после того, как повод повеселиться найден?
— Да ничего особенного. — Собираюсь пожать плечами, но вовремя одумываюсь. — Зависит от количества выпитого. На тебя пришлось сколько?
— Пара бокалов… — неуверенно вспоминает он. — Ну, может быть, три…
— Самое большее — полбутылки, потому что Мэй выпил не меньше, это я могу утверждать… В общем, некоторое время тебя будет знобить. Не так уж обременительно, но неприятно. И будет хотеться пить. Очень. Но, думаю, ты справишься с жаждой… Вряд ли те, кто нас охраняет, ответят на просьбу принести воды, так что придётся потерпеть.
— Ты знаешь столько подробностей… — Кьез сузил глаза, вглядываясь в моё лицо. — Откуда?
— Видишь ли… Когда-то я сам через это прошёл.
— Зачем?
— Хм… Чтобы приобрести опыт.
— Он был тебе так нужен?
— У меня не было возможности отказаться.
В самом деле не было. Магрит пришла в мою комнату и сказала: «Сейчас ты получишь ещё один урок… Запомни его хорошенько: нельзя желать другим того, что губительно для тебя самого!» Я мог бы попытаться оказать сопротивление, но заранее знал: любая попытка обречена на неудачу. Хотя бы потому, что мне тогда было всего лет тринадцать, а сестра пришла не одна, а в сопровождении двоих слуг, которым не составило бы никакого труда меня скрутить. Так что принесённый флакончик «росы» я выпил сам, без чужой помощи. Помощь потребовалась потом, когда… Когда «роса» стала требовать подчинения. Я бился в судорогах, до крови стирая связанные запястья и щиколотки, но не мог ни потерять сознание, ни просить об избавлении, потому что выгнать яд из тела можно либо применением магии, либо… Дождаться, пока он сам утратит силу…
— Это было больно? — спросил Кьез, заметивший мою гримасу, сопроводившую старые воспоминания.
— Достаточно, чтобы понять: лучше этим зельем не увлекаться. Хотя в небольших количествах оно способно на полезное действие. Подавить страх, например… Как и любой яд, впрочем, может использоваться в лечебных целях.
— М-да… Но зачем кому-то было приносить «росу»?
— Не «кому-то», а Шэролу.
— Шэролу?
— Ты же сам сказал, что бутылка была из его запасов!
— Верно… — Он озадаченно кивнул. — Но из-за чего тихоня Шэрол пошёл на преступление?
— Из-за чего… Из-за любви, полагаю.
— Любви?
— Похоже, он питает к белокурой Роллене очень сильные чувства.
— А она-то здесь каким боком?
Я рассказал Кьезу о причине моей ссоры с возлюбленной графа Галеари. Молодой человек от души посмеялся над ситуацией, но потом помрачнел, снова растягиваясь на топчане:
— С твоей стороны неосторожно было связываться с Ролленой.
— Почему?
— Она сводная сестра придворного мага. Ей многое может сойти с рук…
— Придворного мага?
— Да, Гериса. Знаешь такого?
— Пока нет.
— Ах да, ты же недавно в столице, как я слышал… В общем-то Герис не такой уж плохой мужик, но с юмором у него… туго. Если сестричка представила ему случившееся в выгодном для неё свете, у тебя могут быть крупные неприятности.
— Посмотрим… Буду уповать на здравый рассудок.
— Чей?
— Того, кто будет рассматривать наш с тобой… проступок.
— А, не забивай голову! Я же сказал: не раньше чем через три недели… Пока придётся поскучать здесь.
— А твои родственники?
