Мысли проносятся в сознании вспышками в такт бликам солнца на светлой стали. Небо разъяснивается, вот только… Холод становится сильнее. Нужно рисковать…
«Хочешь умереть?»
Какая разница?
«Не делай того, о чём подумал!» — взвизгнула Мантия.
Ты не можешь запретить!
«Я… прошу!»
Прости, но я должен…
Под звонкий ритм ударов и предписанных движений так легко сосредоточиться — гораздо легче, чем в состоянии безмятежного покоя. И почему я раньше не пробовал так делать?
Уровни Зрения легли друг на друга, и виски протестующе заныли от такого кощунственного отношения к хрупкому здоровью. Пласт Реальности чуть потускнел, и это очень мешало следить за нырками рикт, но зато я смог подробно рассмотреть, что же творится с Кэлом.
Фрэлл! Ну как же так… Почему никто раньше не помог тебе, парень? Как дурно…
Больше всего это напоминало паука, цепко охватившего эльфа мохнатыми тёмными лапками. Тельце — пульсирующий сгусток тени — располагалось симметрично сердцу на правой стороне груди. И росло на глазах…
Я рывком выдернул себя из ловушки Внутреннего Зрения, пропуская очередной удар, царапнувший кожу на плече. Есть всего один способ… Не очень честный — придётся каяться и замаливать грехи, — но единственный. Мои пальцы на рукояти рикты напряглись, проводя через сталь клинка тоненький язычок Пустоты. Только так…
Я поймал остриё оружия Кэла и позволил стальным полоскам сплестись друг с другом — ровно настолько, чтобы эльф решил: атака захлебнулась. И как только его рикта пошла назад, я сделал быстрый и широкий шаг. Почти прыгнул.
Мой клинок недовольно звякнул, разрывая объятия, и со змеиным шипением ринулся вперёд, вдоль рикты Кэла. И когда до гарды, означавшей конец путешествия, оставались считанные дюймы, остриё моего оружия приподнялось, чтобы миновать плетёный щит, а тыльная сторона ладони, ссаживая кожу, оттолкнулась от лезвия противника…
Жало рикты вонзилось в то самое место, где сидел паук. Вонзилось, проникая внутрь слишком глубоко, потому что я поздновато начал гасить свой выпад.
Кэл вздрогнул, застывая на месте и недоумённо переводя взгляд на алый цветок, распускающийся на белом поле рубашки, а я держал рикту в ране. Держал до тех пор, пока слабый толчок рукояти не подсказал: тёмная Сущность сгинула между Складками. И только тогда я рванул клинок к себе.
Эльф покачнулся, роняя рикту, но устоял на ногах. Спустя миг (а может, ещё быстрее) выбежавшая во двор Кайа подхватила раненого Кэла и повела в дом. Я поднял с земли полотно, в которое были завёрнуты рикты, и вытер свой клинок. Потом добрался до клинка Кэла, дабы оказать те же почести. Поморщился, посмотрев на разодранную ладонь. Потрогал пальцами грудь. Да, порезы есть, но совсем не страшные… Жить буду. И что самое важное: он тоже будет ЖИТЬ. Своей жизнью…
Я не слышал шагов. Голос Мин, тихий и чуть звенящий — почти как рикты минуту назад, — прогнал мои сумбурные, но донельзя довольные мысли:
— Почему ты сразу так не ударил?
— Не мог, — честно признался я.
— Не мог? Врёшь! Мне показалось, что до последнего момента ты просто не знал, в какую точку нужно бить! — уверенно заявила Мин.
Ваш покорный слуга куснул губу. Вот ведь мерзавка, почуяла! Впрочем, на то она и воин, чтобы видеть Изнанку поединка…
— А если так? Это имеет значение?
— Для меня — нет. Для тебя — не знаю. Для эльфа — наверняка. — Серая сталь глаз блеснула чуть-чуть лукаво. Или мне просто почудилось?
— Вот у него и спрашивай: ему виднее!
Она не обиделась.
— Спрошу. Непременно. Кстати… Ты достойно сражался. Тебя учил настоящий мастер… Знавший, когда нужно остановиться и позволить ученику продолжать работать самостоятельно.
Я не сдержал нервного смешка, вспомнив свои «уроки». Ох, милая, ты даже не представляешь себе, насколько права! Мой учитель предпочитал не вмешиваться в процесс, предоставляя мне возможность теряться в хаосе ошибок и заблуждений. Наверное, так и следовало поступать…
— Я сказала что-то смешное? — Мин слегка наклонила голову, словно прислушиваясь.
— Вовсе нет! — поспешил я её успокоить, а то вдруг всё же решит обидеться.
— Ты любишь оружие? — после небольшой паузы спросила воительница, следя за риктами, которые я рассеянно перекладывал из руки в руку.
— Люблю? — Хороший вопрос. Вопрос, на который я никогда не искал ответа. — Наверное, нет. Уважаю. Восхищаюсь. Ценю. Но любить… Любят обычно не тело, а душу.
— Ты отказываешь клинку в наличии души? — А вот теперь она слегка обиделась. На что, интересно?
— Ну в какой-то мере…
— Мастер, выковавший оружие, оставляет в нём частичку себя. Иногда даже не частичку… Мастер, владеющий оружием, вкладывает свою душу в каждый удар. И ты считаешь, что сталь не имеет права на любовь?
— Имеет! Ты спросила — я ответил. Охотно допускаю, что тысячи людей ЛЮБЯТ своё оружие! А я…
— Ты просто не нашёл СВОЁ. — Мин посмотрела мне в глаза. Печально и… Заискивающе?!
— Очень может быть, — поспешно соглашаюсь, потому что следует заняться ранами, а не продолжать странную болтовню на холодном воздухе.
— В каждом клинке есть душа, — гнула свою линию воительница. — Даже в этих… юных и неопытных…
Она сдвинула брови, вновь переводя взгляд на рикты.
— Но… Этого не может быть… Дай сюда!
Клинки были бесцеремонно выхвачены из моих рук. Мин впилась глазами в сталь той рикты, которой довелось фехтовать. Поднесла к лицу так близко, словно хотела понюхать, и оцепенела, поглощённая непонятной медитацией над гибким стержнем. Но когда я двинулся с места, резко помутневшие, серые глаза тоскливо взглянули на меня.
— Она… мертва?
Я растерянно хлопнул ресницами. Мертва? Что за глупости?! Впрочем, если принять во внимание утверждение Мин о том, что в каждый клинок так или иначе вкладывается частица души… Очень может быть, что именно «мертва». Через полоску стали ваш покорный слуга потянулся своей внутренней Пустотой к безобразному захватчику, претендующему на место в теле Кэла… Магии в оружии не было — я не мог ничего уничтожить, но если оно и в самом деле обладало зачатками Сущности… Вместе с vere’mii[30] между Складками Пространства исчезла и тень души рикты…
Я присмотрелся к цвету стали, лежащей на руках Мин, и виновато поджал губу. Очень похоже на правду. Если, конечно, весь этот бред…
«Это не бред…»
Хочешь сказать…
«Девочка права…»
Девочка?!
«Сам взгляни…» Мантия поощрительно усмехнулась.
Я моргнул, вглядываясь в переполненное скорбью лицо женщины, стоящей передо мной. Полно, да женщины ли?!
Ни единой морщинки на гладком лбу. Дрожащие губы обиженно припухли. Брови выгнулись жалобным домиком. Глаза… нет, она не плачет, но от боли этих вмиг пересохших серых озёр сердце почему-то судорожно сжалось… Я сделал вдох, и прошедшего мгновения вполне хватило, чтобы вспомнить…
Я видел нечто похожее. Не помню где, да это и не важно… Маленькая девочка точно так же стояла, держа в руках мёртвого то ли щенка, то ли котёнка? и не могла поверить, что пушистый комочек, бессильно обмякший в маленьких пальчиках, больше никогда не согреет ласковым и преданным теплом щёку своей хозяйки…
Сколько же ей лет? По виду — очень даже взрослая, а по сути… Ребёнок. Форменный ребёнок. И я причина её потрясения. Как всегда. Из-за какой-то железки… Что же делать? Ну почему она не заплачет, фрэлл меня подери?! Слёзы — такой хороший помощник, когда требуется притушить костёр боли. И бледная какая… Замёрзла, что ли? Нет, тогда бы на щеках появился румянец…
— Милая, не расстраивайся… — Я положил свою ладонь на её пальцы, сжимающие рикту. — Она вовсе не умерла.
— Не… умерла? — В серых глазах к боли добавилась мольба.
— Конечно нет! Она ждёт рождения… — Я нёс такую чушь, что и самому становилось не по себе. — Видишь ли, так уж получилось, что её юная душа не удержалась — сталь ведь такая скользкая! — соскользнула с кончика клинка и потерялась… И теперь оружие готово принять новую душу. Лучшую. Душу, которую никто не будет заставлять платить за чужие обиды… Я попрошу, чтобы этот клинок больше не использовали в поединках мщения, согласна? Можешь забрать рикту себе и позаботиться о ней. Вложи в неё частичку своей души!
