— От твоих выходок можно не только расплакаться, но и сойти с ума! Что ты делал?
— А что? — непонимающе поднимаю брови.
— ПРОСИЛ!
— Что в этом странного?
— Ты понимаешь, что самим фактом просьбы поставил её на один уровень иерархии с собой?
— Ну… — Такая трактовка собственного поступка не приходила мне в голову.
* * *
А ведь Магрит права: даже «разделив жизнь», Лэни осталась частью Внешнего Круга Стражи, частью прислуги. Обладающей исключительными правами, могущей при случае возразить господам, — но прислуги. Так заведено издревле. Так сотканы Гобелены Крови. Ничего нельзя изменить. Ничего не нужно менять. Да, я поступил непростительно глупо… Даже хуже: то, что совершил без всякой задней мысли, было (да и не могло не быть!) воспринято как утончённая издёвка. Неудивительно, что Лэни рыдала — я унизил и оскорбил её, предлагая выполнить мою ПРОСЬБУ… Оскорбил сильнее, чем мог бы мечтать. Обвинил в том, что она не справляется со своими обязанностями, и предложил исполнить свою роль. Роль господина…
Я по-детски спрятал лицо в ладонях. Вот теперь мне стыдно, и ещё как.
А Магрит продолжала, каждым словом загоняя иглы под ногти моей совести:
— А потом закрылся Вуалью, намекнув, что она не в состоянии сама справиться с болью! Элрон будет рыдать и биться в истерике, узнав, какое чудовищное оскорбление ты нанёс Смотрительнице: ему до таких высот расти и расти!
Дожил: меня сравнили с другим кузеном, самым ехидным из мерзавцев и самым смертоносным из домашних остроумцев. Лестно, ничего не скажешь. Проще было произнести всего два слова: «Ты сволочь». Коротко и доходчиво. И возразить нечего: сначала унизил, показав, что Лэни недостойна повелевать (как будто она претендовала на власть?!), потом указал на слабость и невыдержанность, что для воина хуже смертного приговора…
— Мне пришлось бросать все дела и мчаться сломя голову, чтобы найти забившуюся в угол и дрожащую, как щенок, волчицу…
— Вы же сказали, что она плакала? — сквозь пальцы напомнил ваш покорный слуга, потому что слабо представлял себе слёзы на волчьей морде.
— Плакала. Потом. Когда мне удалось через Единение вернуть её в человеческий облик, — с нажимом объяснила сестра.
— Через… Единение? — Неужели я довёл Лэни до Последней Черты? Боги, да что же я за урод!
— Ты хоть помнишь, что число вмешательств в Обращение конечно и очень невелико?[17] — Лазурные глаза прищурились.
— Да…
— Что — да?
— Помню.
— Можешь теперь представить моё состояние, когда она кинулась мне на грудь, захлёбываясь слезами? Кстати, я не смогла придумать, с какого фланга зайти, чтобы хоть немного успокоить Смотрительницу. Хорошо ещё, подвернулся молоденький волчок, только-только после Клятвы… — При этих словах Магрит усмехнулась ТАК, что я отнял руки от лица и посмотрел на сестру округлившимися глазами. Если из-за моей глупой выходки поплатился жизнью ещё и…
Наверное, мой ужас выглядел бесконечно забавно, потому что Магрит поперхнулась смехом:
— Успокойся, ничего с ним не случилось! Ну помяли бока немного… в жаркой любовной игре…
— Даже если так… — недоверчиво протянул я.
— Всё хорошо, Джерон! — Она сделала акцент на слове «хорошо».
— Как скажете…
— Но впредь… Впредь думай, что творишь, а то ряды нашей доблестной Стражи могут сильно поредеть! — Если она и говорила серьёзно, то я этого не заметил. — Ради Пресветлой Владычицы, скажи: зачем ты всё это затеял?
— Я боялся… что вы… узнаете…
— Если имеешь в виду картинку и прочее — забудь.
— Но…
— Это твоё личное дело.
— Я думал, что вы… будете…
— Переживать? — усмехнулась она. — Вот уж нет!
— Значит, вам всё равно… — Огорчённо вздыхаю. Почему-то безразличие на вкус оказалось куда солонее неприятия.
Магрит фыркнула:
— Не всё равно. Но вмешиваться в твои поступки я не буду. И вообще, когда ты начнёшь жить без оглядки на всех остальных? Не спорю, это замечательное качество — думать о ближних, но… На всех не угодишь. Запомни. Затверди наизусть. Ты не должен ни перед кем оправдываться — это выглядит просто неприлично!
— Значит… — Тяжёлые жернова моего соображения наконец-то добрались до зерна истины. — Значит… вы на меня не сердитесь?
— Конечно нет. — И сестра улыбнулась мне той самой улыбкой, которая всегда повергала меня в счастливый трепет.
— Спасибо! — Я не смог погасить костёр облегчения и быстро коснулся губами розово-жемчужной щеки сестрёнки.
— Дурак! — взвизгнула она, и её голос почти заглушил отчаянные всхлипы прыснувших во все стороны «снежинок». — Что ты наделал?! Да ты знаешь, сколько времени я потратила, чтобы подобрать эти украшения, не говоря уже о…
— Простите, dou Магрит… — Я сконфуженно опустил голову. Ну вот, испортил такой хороший разговор…
— Я теперь похожа на помело! — Сестра тряхнула выпрямившимися волосами. — Да Крадущиеся меня засмеют!
— Уверен, кузен Ксо с радостью придёт вам на помощь, — не удержался я от того, чтобы подколоть Магрит. Уж так забавно она выглядела! Наверное, у женщин это общая черта: придавать внешнему виду такое значение… Только не знаю, какому больше: своему или чужому?
— Придёт! — Сестра презрительно сморщила свой точёный носик. — А потом потребует за свою «помощь»…
— Он настолько неблагороден?
— Он ещё большая зараза, чем ты!
— Я? — Растерянно хлопаю ресницами.
Значит, по степени «заразности» я всё же проигрываю кузену? Хм. Почему же этот факт меня не радует, а, наоборот, заставляет обиженно надуться? Очень странно…
— Кто же ещё? — Магрит оставила попытки вернуть своему облику прежнюю утончённость.
С огнём на щеках и во взгляде она стала похожа на совсем юную девушку. Которой любящий брат подложил лягушку в постель… Я во все глаза смотрел на сестру, только сейчас, пожалуй, впервые догадываясь, насколько юна её душа. Как Магрит удалось выдержать битву со временем? Нет, даже не со временем — с тем зыбучим песком забот, который засосал её после смерти матери? Как?
Очень просто. Истинное могущество не нуждается в костылях заклинаний, злата и хладной стали, оно само лежит в основе. Оно создаёт мир вокруг себя…
Магрит поймала мой восхищённый взгляд и забавно скривилась:
— Только не смей падать ниц и возносить мне хвалу!
Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения:
— П-почему? Какую хвалу?
— Надо было пристроить тебя в компанию жрецов, ты бы у них был самым… блаженным.
— Жрецов? — Отчаянно не поспеваю за шутками сестры.
— Такими тарелками смотрят только на то, чего нет! Любой бог был бы горд, заимев молельщика вроде тебя…
В небесной лазури взгляда всполохами молний метался смех, и я невольно улыбнулся в ответ, хотя не понял до конца, что же так развеселило сестру. Магрит грозно сжала губы, но мгновением позже передумала устраивать мне выволочку:
— У меня много неотложных дел, Джерон, поэтому будем говорить о главном и серьёзно.
— Согласен, — кивнул я и перехватил нить беседы: — Как вы здесь очутились?
— Услышала Зов. — Плечики сестры устало скользнули вверх-вниз.
— Но…
— Да, построение фраз было чисто эльфийским, но акцент… — Магрит фыркнула. — Твой След очень легко почувствовать. Если, конечно, знать, что он из себя представляет.
— И вы…
— Ринулась на помощь? Скажем так: решила взглянуть, как обстоят дела. Оказалось, не зря: за тылом нужно следить, а не на чудеса надеяться!
— Да я и не надеялся… — смущённо пробормотал ваш покорный слуга.
— Это хорошо, — похвалила Магрит. — Во всём нужно рассчитывать на свои силы. Но… — тут она хитро прищурилась, — и от чужих отказываться не следует!
— Dou Магрит… — Я запнулся, подбирая слова. — Как мне загладить свою вину перед Лэни?
Сестра нахмурилась и погрозила мне пальцем:
— И думать не смей! Мало мне одного раза… Нет, к волчице я тебя не подпущу.
