— Не хочется прерывать ваши размышления, молодой человек, но времени так прискорбно мало… — Старик покачал головой, притворно сожалея о том, что расстроил моё свидание с парой-тройкой умозаключений, и я поспешил его успокоить:
— Я вас слушаю, дедушка. Обещаю не отвлекаться.
— Ах, молодость, молодость… — мечтательно улыбнулся старик. — И я вас понимаю: рыжие локоны бойкой прелестницы не дадут покоя даже старым костям…
— Я вовсе не… — Фрэлл, как глупо! Сказать, что я разглядывал прячущегося за сеткой морщин чернобрового юношу с горящим взором, а не перебирал в уме достоинства совершенно не интересующей меня… Тьфу, не интересующего! Нет, не буду ничего говорить, а то испорчу впечатление, так неожиданно и легко создавшееся у моего, как я полагал, намечающегося работодателя.
— Итак? — Пришлось даже прокашляться.
Старик понимающе ухмыльнулся, но не стал развивать тему «прелестницы»:
— Видите ли, я попал в весьма затруднительное положение… У меня назначена встреча с покупателем…
Ах, так мы всё-таки купцы! Тем легче. Но только — с одной стороны. Торгаш ещё опаснее убийцы: жизни можно дарить и отнимать, а вот души… Души покупаются и продаются. Впрочем, в этой сфере мне ничего не грозит: на такое сокровище, как моя страшненькая и убогонькая душа, мало кто позарится.
— Особый покупатель, — продолжал старик, — и товар ему предназначен особый… Но дело в другом. Я — старый больной человек, и, хотя много повидал, не стремлюсь поскорее проститься с суетой мира, потому меня сопровождает помощник…
— Телохранитель, — уточнил я.
Старик согласно кивнул:
— Не только, но в целом вы правы… К сожалению, мой помощник не в состоянии выполнять наиболее необходимые сейчас обязанности.
— Что так? — интересуюсь из вежливости.
— Некий недуг… — замялся старик. — Расстройство…
— Понятно, — я махнул рукой. — Листья паутинника пробовали?
— О, разумеется, но поскольку всё произошло совсем недавно, они ещё не успели оказать своё целительное воздействие…
— Недавно? — ваш покорный слуга задумался, перебирая в памяти прошедшие дни. — В гостинице достославного Сеппика останавливались?
— Да… — растерянно признал старик.
— Не надо было пить местный эль. Уж не знаю, на какой воде его варят… Или — какой разбавляют… Но выворачивающий наизнанку стойкий… ммм, стойкое расстройство организма гарантировано. Однако вы ведь пригласили меня не для консультации по вопросам лечения беспечных путешественников?
Моя ирония заслужила одобрительный кивок.
— Разумеется, молодой человек! Мы как раз подошли к самому делу. Я прошу вас занять на несколько часов место моего помощника.
— Дедушка… — Я помолчал, подбирая слова. — Ваша просьба понятна, спору нет. Но я не вижу причин, почему вы так легко соглашаетесь доверить свою безопасность человеку, которого видите первый и последний раз в жизни!
— Молодой человек… Я так давно живу на этом свете, что научился различать то, что кроется за масками лиц и узорами слов. Позвольте заметить: вы, может быть, и не благородный рыцарь, но не откажете в помощи тому, кто в ней нуждается. Разве я не прав?
Я отвёл взгляд в сторону. Ты попал в самую точку, старик. Не откажу. Не могу отказать. Тысячу раз клял и буду клясть себя за эту мягкотелость… Ну почему, почему, фрэлл подери?! Это же так просто: повернуться и уйти. Так просто… Но совершенно невыполнимо, когда видишь мольбу в чужих глазах.
Однако есть несколько препятствий на пути к осуществлению надежд почтенного старца:
— Дедушка, я не хочу упрекать вас в невнимательности, но… Неужели вы не заметили? Моё лицо… не слишком подходит для демонстрации в приличном обществе. Кроме того… — распахиваю ворот куртки, — я не волен распоряжаться собой.
— Ничего страшного, молодой человек! — замахал руками купец. — Знака, вызывающего Вашу печаль, не будет видно. А что касается иной вашей печали… Я покрою расходы вашего хозяина, и весьма щедро.
— Его здесь нет.
— Но вы…
— Меня всего лишь везут домой. — Улыбка получилась не только кривой, но и злобной. С чего бы это?
— Но тогда…
— А, фрэлл с ним, с хозяином… Вот другой вопрос…
— Я оплачу и ваши услуги, — поспешил сообщить старик.
Я осёкся. Потребовалось даже тряхнуть головой, чтобы мысли вновь расселись по своим насестам.
— Я. Не. Говорил. Об оплате.
— Полноте, молодой человек, об этом не говорят — об этом думают!
— Я и не думал, — сконфуженно признаюсь.
— Вот видите, я не ошибся в своём выборе! — торжествующе воскликнул старик. — Кто ещё на этом постоялом дворе мог бы сказать то, что сказали Вы?
Я оставил эту фразу без комментария. Опять выставил себя идиотом. Доколе?! Почему мне, ни разу ничего не получавшему задаром (синяки и шишки в расчёт не принимаются!), никогда не приходит в голову мысль заранее договориться об условиях и сумме сделки? Потому что я изначально уверен, что порядочный человек не забудет оплатить мои услуги. Правда, порядочных людей на удивление мало… Только не подумайте, что я такой уж растяпа в тонком искусстве торговли! Нет, чужие интересы блюду строго и непреклонно. А вот свои…
— Но вопрос равноценной оплаты мы оставим на потом, если вы не против… Мне нужно знать, принято ли моё предложение?
— Скрепя сердце, дедушка. Вы не понимаете, кого и о чём просите. — Вздох получился искренне тяжёлым.
— Я понял достаточно! — Старик просиял, с молодой прытью соскочил с подушки и спустя мгновение уже распахивал передо мной дверь смежной комнаты. — Извольте проследовать сюда!
— Зачем? — вяло осведомился я.
— Вам следует переодеться, разве нет?
— Да-да, конечно… — Я пошёл за стариком.
Неясное воспоминание настойчиво буравило затылок. Что-то я упустил… Старик. Купец. Из Южного Шема. Редкий товар. Таинственный покупатель. Помощник-телохранитель. Южный Шем. Купец. Телохранитель. Но ведь, если я правильно помню… Фрэлл!
* * *
Из угла комнаты, с постели на меня хмуро смотрела женщина. Бледная, с синевой под раскосыми чёрными глазами. Тонкие губы маленького рта сухо и скорбно поджаты. Коротко стриженные иссиня-чёрные волосы выглядят тусклыми и безжизненными. Ай-вэй, милая, неважно же ты себя чувствуешь! Впрочем, моя искренняя жалость была грубо и бесцеремонно отодвинута в сторону удивлением, если не сказать, потрясением. Я застыл на пороге, раскрыв рот, а женщина, на груди которой мерцала Длань Йисиры,[30] хрипло и чуть насмешливо спросила:
— Это и есть моя замена?
Старик не успел ничего ответить, потому что меня прорвало:
— Почему вы сразу не сказали?! Это же… Нет, такой идиотской ситуации даже названия не придумать! Я не могу заменить ЕЁ!
Моя тирада вызвала подобие улыбки на губах йисини, а старик и вовсе расплылся от удовольствия:
— Почему же нет? Вы одного роста с Юджей, да и сложение похоже…
— Я — не женщина!
— Это, конечно, так, но не имеет особого значения, — авторитетно возразил купец.
— Я не смогу! У меня… просто не получится!
— Вам почти ничего не надо будет делать, молодой человек! Сопроводите меня на встречу, постоите за спиной и вернётесь обратно. Разве это трудно для Вас?
— Вы с ума сошли! — Я почти кричал, и йисини по имени Юджа презрительно скривила губы:
— Не шуми, парень. Тебе хорошо заплатят.
— Да при чём здесь деньги?! Я не собираюсь играть роль женщины!
— Да-а-а-а? — протянула она и хитро сощурилась. — Боишься не справиться?
Я грозно покачал поднятым вверх пальцем:
— На такие подначки не покупаюсь, можешь не стараться!
— А на какие покупаешься? — Юджа веселилась от души. Ну, хоть у кого-то из нас настроение хорошее…
— Ни на какие!
— Молодой человек, молодой человек… — Старик вцепился в мой рукав. — Вы обещали…
— И что?
— Вы… откажетесь от обещания?
Я открыл рот. Закрыл. Мысленно сосчитал до десяти, тщетно пытаясь успокоиться.
