С каждым днем сомнения таяли, как дым от легких сигарет Нины. Чем больше хоронили народу, тем чаще требовались охранные поездки «в Европу». И однажды, дождавшись, когда ему выпадет ехать в аэропорт не со словоохотливым, но тем не менее бдительным Серегой, а с другим охранником, Андрей сразу после отъезда от офиса «замаялся» животом.

– Потерпи уж, нельзя отставать, – глядя на его «мучения», умолял напарник. Еще бы, кому охота пролетать мимо заветного конвертика!

– Сам знаю, – мужественно постанывал Андрей.

Зато в аэропорту, не дождавшись, когда вытащат свои вещи врачи, сосед сам распахнул дверцу перед Андреем и кивнул на здание:

– Давай мухой, туалет справа – вниз.

Мухой, дорогой друг – это слишком медленно. Андрей влетел в щелку самооткрывающихся дверей, нырнул внутрь какой-то делегации, притих среди толпы. Незаметно стащил с себя куртку.

В это время вошли в зал и парни, которых он сопровождал, и уверенно направились к одной из таможенных стоек. Подали в окошко документы, ответили на какие-то вопросы.

– Извините, здесь не проходила делегация из Мюнхена? – оттолкнув врачей, влез, насколько позволило окошко, прямо к таможеннику Андрей.

– Какая еще делегация? – возмутился бесцеремонностью таможенник, выдавливая голову Андрея назад.

Поднадавили с двух сторон и пришедшие в себя врачи, но Андрей успел ухватить круглые цифры кодового обозначения товара – 300 190 100. Отскочив от стойки, начал метаться взглядом по залу, отыскивая клочок бумаги. Черт, как чисто вокруг, и хотя цифры легкие, записать на всякий случай надо бы – 300 190 100. Наконец увидел валявшуюся около урны пачку из-под сигарет – 300 190 100. Не забыть, пока ищет ручку. Но откуда ей взяться у него, она ему сто лет уже не требовалась – 300 190 100.

– Извините, у вас случайно ручки нет? – попросил у респектабельного господина, для гарантии указав на кармашек его пиджака, из которого торчал зажим авторучки.

Джентльмен закивал, с улыбкой протянул серебристый тонкий карандаш. От волнения и спешки Андрей сломал гриф, нацарапал оставшиеся цифры обломком и с извинениями протянул остатки озадаченному иностранцу:

– Извините, спасибо.

Врачей у стойки уже не было, и Андрей, облачившись снова в куртку, с видом величайшего облегчения вышел на площадь.

– Все в порядке, – сообщил он напарнику, вкладывая в эти слова свой смысл.

– Ну и хорошо, – похвалил тот.

Теперь оставалось выяснить, что означает код товара. Но где? У медиков? Таможенников? Здесь гарантия стопроцентная, что дадут от ворот поворот: мало ли кому что интересно знать. А кто вы такой вообще, гражданин интересующийся? А покажите-ка ваш паспорт!

Паспорт. Нужен срочно паспорт. Сдержит ли Кот обещание?

И как же плохо, оказывается, Андрей узнал своего начальника! Не успел он сбегать за тортом в честь поездки «в Европу» и торжественно выложить под всеобщее женское одобрение его перед Ниной, из динамика только что оборудованной общей связи послышалась команда Кота:

– Тарасевич, зайдите.

Команда транслировалась по каждой комнате и коридорам, ее звук еще пугал служащих «Стрельца», а Андрею напоминал казарму, но сейчас Тарасевич отметил другое: Кот назвал его на «вы». Правда, он не помнил, как начальник обращался к нему при посторонних, но к майору шел, внутренне собравшись.

Он не ошибся в своем предчувствии: Кот не пригласил его присесть. И целую минуту молча рассматривал, давая Андрею время понервничать. Наконец в упор поинтересовался:

– Вы встретили группу из Мюнхена?

Вот оно что! Андрей от неожиданности прикрыл глаза: какой же он мальчишка, сосунок в подобных делах. Затеял шашни-машни с профессионалами. Ведь сам же еще при первой встрече, во время драки отметил, что Наполеон-2 кулаками не машет. Конечно же, надо было предполагать: у него все под двойной, тройной защитой. А что теперь? Руки майор держит под столом, а уж что там у него – «кольт» или просто «Макаров», узнать не придется. Окна зарешечены, в приемной наверняка сидит группа захвата. Церемониться с ним здесь не станут, он уже слишком много знает. Недооценил он степенного «Стрельца», потерял нюх…

– А на кладбище похаживали, чтобы отыскать себе местечко получше? – спросил Кот, словно заранее отрезая ему путь к отступлению.

И это знает. Все знает. Не зря казалось, что слишком уж спокойная жизнь началась, что все вокруг чуть ли не братья, а если и не братья, то так, мелкие шалунишки из детского садика. А ведь там, где шальные деньги, говорить о нравственности наивно. В нулях здесь ходит и человеческая жизнь. Наверное, после всего пережитого он просто не хотел в это верить, думал, пронесет…

– Так будут какие-то объяснения, или… – майор не закончил, словно не желая лично определять крайние точки, а, давая Андрею шанс попытаться самому найти выход из ситуации, предложить свой вариант.

– Объяснение одно, – развел руками Тарасевич, одновременно наблюдая за Котом. Тот четко среагировал на этот размах рук, и стало окончательно ясно: дурочку здесь не поваляешь. Или, наоборот, надо валять только ее. И, странное дело, вместе с осознанием глубокой опасности к нему начали приходить спокойствие и уверенность в своих силах. Ясны враги, четки границы… – Я всегда занимался тем делом, которое знал досконально. Плохо это или хорошо, но когда возникают вопросы, а ответов нет, я их добываю сам. Все.

– Добыл? Ответы эти?

– Почти. Осталось узнать, что означает на таможне код 300 190 100.

– И что будет дальше? Вернее, и что было бы дальше, если бы узнал?

– Пока не знаю. Все зависело от того, что кроется за этими цифрами. А потом бы принимал решение – оставаться или уйти.

– Не успел, – Кот вытащил из-под стола левую руку. Значит, оружие в правой. – Теперь мы будем принимать решение за тебя.

– Я в вашей воле, – подтвердил свое незавидное положение и Тарасевич. Теперь надо изо всех сил строить из себя виноватого и несчастного – это притупляет бдительность врага.

И Кот озадаченно посмотрел на него: видать, прибавил Андрей ему непредвиденных забот. Только вот чего они выжидали, раз обо всем знали? Отчего сразу не прихлопнули?

– С кем делился, советовался своей любознательностью? – задал еще один вопрос начальник.

– Если вы настолько тонко отслеживали меня, то должны знать, что ни с кем. Это было нужно только для меня. Если мне не доверяли, но заставляли участвовать в каких-то делах, я обязан был расставить все акценты сам.

– Тебя смутил гладиаторский бой? – Кот перешел на «ты», и это не осталось незамеченным для Андрея. Значит, не все потеряно?

– Меньше всего. Самым непонятным оказалась санитарная машина, следующая «в Европу».

– Спасибо за совет. Учтем.

Андрей вновь развел руками: чем могу. И на этот раз Кот никак не отреагировал на его жест. Может, все же попробовать взять его? Но кто за дверью? Или все-таки дождаться, посмотреть, какое решение примет майор? Вроде он в чем-то сомневается, колеблется, пытается разобраться…

– Жалеешь о свершившемся?

– В какой-то степени, да,

– Если прокрутить пластинку назад – пошел бы на то, на что пошел?

– Наверное, да.

– Что бы ты предпринял, будь на моем месте?

– Это сложно, – искренне признался Тарасевич. – Наверное, перестал бы доверять – это во‑первых. Во-вторых, попытался бы определить для себя, насколько необходим мне этот человек.

– А если необходим? Или, скажем так, желателен?

– Привязал бы его к себе чем-нибудь покрепче.

– Чем, например?

– Лучше всего общим делом.

Наверное, блиц-опрос удовлетворил в чем-то майора, и он даже несколько раз покрутился в кресле, раздумывая над ответами.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Из офиса пока никуда не выходить. По телефонам не звонить. Любая попытка уйти… – Начальник выложил на стол пистолет, и Андрей согласно кивнул. – Сами мы трогать тебя не станем, а вот латвийская полиция, думаю, скажет спасибо за такой подарок. Да и Нину пожалей.