Собственно говоря, члены экипажа «Хару Мамбуру» могли бы считаться первооткрывателями еще одного пригодного для заселения Мира, если бы кто-нибудь из них мог хотя бы предположить, в какой части Вселенной этот Мир находится.

– Представляешь, что мы почувствовали, когда вместо того, чтобы оказаться где-то в окрестности Бетельгейзе, мы очутились в километре под поверхностью идиотского океана, набитого такой живностью, какую даже бывалые нарки в бреду не видали...

Насчет километровой глубины Шишел, конечно, преувеличивал. Прозрачная пропасть, в которой неожиданно материализовался звездолет, была насквозь пронизана лучами местного солнышка, и на экранах внешнего наблюдения отчетливо просматривалась поверхность океана, тускло мерцающая в высоте. И высота эта только казалась безмерной.

Что касается живности, то она далеко не сразу дала о себе знать. Появление древнего звездолета из недр подпространства сопровождалось эффектами, напоминавшими небольшой подводный ядерный взрыв, – ударной волной, дьявольской вспышкой света и бог знает чем еще Все это мало способствовало немедленному проявлению интереса со стороны обитателей морских глубин к источнику всей этой кучи неприятностей.

– Но, разрази меня гром, – с удивлением в голосе продолжал Шишел. – Предтечи свою посудину сработали на совесть. Кораблик не только не развалился к едрене фене, как это с любым другим непременно случилось бы, но даже не протек! Мало того – он даже тонуть не начал!

Что верно, то верно. Тонуть «Хару Мамбуру» не тонул

Но и всплывать не думал.

Экипаж его довольно долго пребывал в состоянии тупого созерцания бездны в окнах голографических экранов. Потом Шишел ошалело спросил:

– Слушайте, дедруги... К-как отсюда выбираться-то будем?

Штурман зло покосился на него из своего кресла.

– Если мы запустим атмосферные движки, – сухо объяснил он, – то я за последствия не отвечаю... Мы как-никак не подводная лодка. Может и рвануть. Снаружи – несколько атмосфер. Образуется перегретый пар... То да се... Корабль, может, и выдержит, а нас вот по стенкам размажет...

– Понтоны, – посоветовал бортинженер. – Надо выбраться наружу и соорудить что-то вроде надувных понтонов...

– Легко сказать – наружу выбраться, – возразил Шишел. – А ты можешь сказать, что там в этой водичке содержится? И кто в ней, в водичке той, водится?

Понтоны тем не менее соорудить удалось, пустив в ход пару допотопных роботов, предусмотрительно прихваченных с Квесты. Удалось даже запустить атмосферные движки, а затем и планетарные. К концу третьих суток пребывания в новом и странноватом Мире «Хару Мамбуру» благополучно вышел на орбиту открытой планеты, что позволило наконец хоть как-то сориентироваться и в ее ландшафте, и в его положении во Вселенной.

Если с первым – формой и расположением материков, горных кряжей, островов и тому подобными мелочами – была очень скоро достигнута хоть какая-то ясность, то со вторым – с галактическими координатами и с расположением открытого ими Мира относительно хоть каких-то, известных астрономам и навигаторам космических объектов – дело обстояло просто, как говорится, из рук вон.

– Убей меня боже зонтиком, если я могу хотя бы приблизительно сказать, куда нас занесло... – уныло признал штурман лихого корабля после нескольких суток упорной борьбы с бортовым компьютером, вполне современным, установленным уже в процессе адаптации корабля к эксплуатации его людьми. – Вы знаете, – добавил он с оттенком ужаса в голосе, – я не ручаюсь даже, что мы находимся в нашей Галактике... Или в нашей Вселенной вообще Правда, одна зацепка есть: наш с вами кораблик может прыгать только между заданными точками пространства-времени. Теми, координаты которых заложили в его память Предтечи или... Словом, те, кто его построил... Так что мы имеем в конечном счете какое-то ограниченное количество вариантов...

– Ну, например, миллионов, этак, сто, – с невеселой иронией заметила чувствующая себя на борту «Хару» не у дел Энни Чанг. – Или двести...

– Бог весть, – все так же уныло отозвался штурман. – К сожалению, мы никак не можем влезть в эту память. Имеем только то, что Корабль захочет нам сообщить. Если бы я имел хоть какое-то представление о том, каков принцип работы той штуки, которую мы считаем его компьютером...

– Скорее, это уж мозг... – привычно вставил Билл Корнблат, бортовой медик, не чуждый проблемам биокибернетики. – Да еще и с функциями, которые позволяют считать его гигантской железой...

– В общем, прежде чем я скажу свое слово, – прервала начавшуюся было досужую беседу командир экипажа Ее Высочество принцесса Феста, – я хотела бы знать, какие идеи созрели в ваших мозгах, дамы и джентльмены. Я имею в виду что-нибудь толковое, а не то бестолковое нытье, которое я слышу уже почти целую неделю...

– Вот что, – энергично, не дожидаясь особого приглашения, взял слово Шаленый, – мы тут потолковали с доком Билли и решили, что на предмет всяческой заразы планетка эта вроде довольно безобидна... Нет здесь таких микробов, которые могут в нашем организме проживать. Так что обычной комплексной прививки с нас будет довольно. С другой стороны, скорее всего, и любая здешняя живность для нас несъедобна. Ну так ведь у нас на этот счет и запас есть, и синтезаторы исправны... Так что если и занесло нас сюда, то, может, прежде чем снова сигать отсюда неведомо куда, сначала присмотримся – может, есть здесь что-то такое, чего пощипать стоит... Может, недаром мирок этот в память.

Кораблю засунут. Предтечи здесь могли так же в былые времена похозяйничать, как и на Квесте. А все, что от этого народца ни осталось в Обитаемом Космосе – ведь вернемся же мы в него рано или поздно, – по хорошим ценам идет...

Предложение Шишела долго ругали и топтали, но в конце концов именно так, как он говорил, и поступили. Скорее всего, из-за подсознательного страха перед следующим Скачком. Поэтому проторчал Корабль на орбите Заразы (такое неофициальное и вовсе не заслуженное имя укрепилось среди его экипажа), временами то тут, то там опускаясь на ее поверхность, чуть ли не полный год. Усилиями Шишела и дока Билли на опушке громадного леса, покрывавшего приполярную область одного из четырех материков Заразы, была воздвигнута даже более или менее постоянная база, пригодная для сравнительно терпимого житья четырех-пяти человек. Более всего эта база напоминала форт первопроходцев где-то в лесах древней Сибири или Канады.

– И, скажу я тебе, – продолжал Шишел, – торчали мы на Зар-р-разе этой вовсе не напрасно. Похоже, что из тех краев Предтечи не так давно и откочевали. Тыщ двадцать лет тому... Потому что, если на Квесте или на Харуре каком-нибудь следы их и всякие артефакты днем с огнем искать надо, то на Заразе нашей – вот они, хоть и не хочешь, а мимо не пройдешь!

Что верно, то верно – поименованный Заразой Мир можно было считать своего рода музеем или пантеоном Предтечей: уже в первую неделю «великого сидения» во время поисков подходящего места для устройства форта Уолт наткнулся на довольно хорошо сохранившуюся сеть дорог, уходящих в лесные чащобы. Эти дороги привели людей с Корабля в довольно странные места.

– Они там целые города понастроили – Предтечи эти... – Шаленый попробовал жестом изобразить то, о чем вел речь. – Или что-то вроде... И пирамиды такие... И похоже, вход в тамошний Янтарный Храм мы нашли. Но в него не полезли. Потому что если это такая же штука была, как на Квесте, то тот, кто в нее полез бы, мог очень даже просто назад не вылезти. Или – того хуже – мозги себе набекрень сдвинуть, или вообще зомбаком обернуться.

Но без жертв все же не обошлось.

Свою дань с экипажа Корабля взял Океан.

И данью этой оказалась жизнь Билла Корнблата. Медик повадился в сопровождении кого-нибудь из пилотов выбираться на глайдере к побережью и, вооружась аквалангом, подводным ружьем и видеокамерой, изучать подводную флору и фауну Заразы. В один не слишком прекрасный день он не вернулся на берег. После этого в местные воды не совался уже никто из экипажа Корабля.