Теперь «лотус» взобрался на Телеграф-хилл, самый высокий холм в нижней части Сан-Франциско, который так резко взмывал вверх, что некоторые здешние улицы представляли собой ни что иное, как длинные-предлинные пролеты бетонных лестниц. Ник с грохотом вырулил к основанию такой лестницы, до отказа выжал педаль газа и направил ревущий автомобиль вверх по ступенькам. Он хотел устроить ловушку на вершине холма, выскочив наперерез «лотусу» на единственной проложенное там дороге.

«Мустанг» подпрыгивал и дергался на ступеньках, стреляя выхлопными газами, надрывая глушитель, гремя узлами и швами сложной конструкции, но выносливый двигатель тащил машину к вершине лестницы. Ник тяжело повернул к Керни.

«Лотус», сверкая фарами, несся теперь прямо на него, владельцы двух сильных автомобилей продолжали свою бесшабашную игру. Ник чуть ли не бил ногой по акселератору, бешено подгоняя машину, неумолимо приближающую его к смертельной цели. В последний миг нервы женщины не выдержали, она попыталась свернуть на узкую дорожку, но не успела.

Мотор захлебнулся в истеричном вопле, машина перевернулась и свалилась в яму, вырытую под фундамент нового Москоун-центра. «Лотус» дважды перековырнулся и упал на крышу. Мотор заглох. Когда Ник добрался до машины, он нашел там Рокси. Ее тело со сломанной шеей наполовину вывалилось из кабины. Неподалеку выли полицейские сирены.

Делая заявление для полиции, Ник Карран произвел очень хорошее впечатление на Джона Кей Ситизна, полицейского, который все добросовестно записал в донесение об автомобильной катастрофе и протянул бумагу Каррану на подпись.

Но это была не обычная катастрофа. Не всякое дорожное происшествие привлекает внимание детективов Салливана и Моргана из службы «Внутренних дел» полицейского управления Сан-Франциско, а также лейтенанта Уокера из отдела расследования убийств.

Уокер вырвал заявление из рук Ника и помахал им перед его носом.

— И этот кусок дерьма — твое заявление? Ты действительно собираешься под ним подписаться?

— А почему бы и нет? — Ник положил сигарету в рот, зажег ее и погасил спичку, — Почему бы и нет? Это был несчастный случай.

Уокер ударил по заявлению тыльной стороной руки, будто бумага была в чем-то виновата.

— Давай-ка не будем юлить, Карран. Ты гоняешь по Норт-Бич без особой на то причины, и этот «лотус» прет прямо на тебя, не уступая дороги. И ты говоришь мне о несчастном случае?

— Послушай, Фил, если бы эта девица знала, что перевернется, она бы вела себя по-другому. Как ты думаешь?

— Дай мне поговорить с ним, я недолго, — сказал Салливан.

Уокер отмахнулся от детектива «Внутренних дел»

— Не морочь мне голову, Ник, — тихо сказал он. — У меня нет повода подставлять тебя.

— Полное имя покойной — Роксана Харди, — не унимался Салливан. — Последнее место жительства — какаято занюханная дыра в Клоувердейле. Ничего существенного в прошлом, никаких столкновений с законом. Машина зарегистрирована на имя Кэтрин Трэмелл. — Он резко захлопнул записную книжку. — Мир тесен, как ты думаешь, Карран?

Уокер посмотрел на Ника так, будто хотел уничтожить его прямо на месте.

— Ты ведь знал ее, правда? Ник пожал плечами.

— Мы с Гасом разговаривали о ней как-то раз в доме Трэмелл. Записали ее имя, только и всего.

Ярость душила Уокера, он еле сдержал себя.

— Ты записал ее имя, а потом — какое совпадение! Она прямо перед твоим носом летит кувырком в яму и умирает. Ты хочешь мне это сказать? И думаешь, я поверю?

Ник бросил окурок в грязь.

— А больше я ничего не знаю.

— Тогда пошел ты подальше. Пошел ты на хрен, Ник. Пускай они потрошат тебя, как им хочется, мне плевать. — Он пошел было прочь, но остановился. — И запомни, Ник, ты все сделал своими руками. Винить тебе некого, кроме себя самого.

— Я приму это к сведению, лейтенант.

— Я же сказал тебе держаться подальше от Трэмелл. Это был приказ.

— Да, но ты же не говорил мне держаться подальше от ее машины.

— Придурок, — пробормотал Уокер.

— Ты не в себе, Карран, — сказал Салливан. — Я хочу, чтобы завтра утром в девять ты был в кабинете доктора Гарнер.

— Да? Кому же, ребята, вы на этот раз решили продать мое досье? В «Нэшнл Энквайарер»?

— Два санитара из морга вытащили тело Рокси из-под руля машины. Ее мертвые, ничего не видящие глаза были открыты и смотрели прямо на Ника.

Ник ничего не пил и рано лег спать в одинокую постель, поэтому он прекрасно выглядел и хорошо владел собой, когда на следующее утро прибыл в полицейское управление. Бет ожидала его в комнате для допросов, но она была не одна. Рядом с ней за столом сидели двое мужчин, один — низенький и лысый — был похож на незаметного бухгалтера. Другой — седовласый, с безукоризненно ровными зубами и дорогим «ролексом» на запястье — имел вполне холеную внешность. Ник никогда не видел агента из Голливуда, но представлял его именно таким. Однако оба мужчины в комнате были врачамипсихиатрами, светилами в своей области, приглашенными в управление, чтобы действительно устроить Нику глубокое психиатрическое освидетельствование.

— Это доктор Майрон, Ник, — сказала Бет, указывая на коротышку, напоминавшего бухгалтера, а это доктор Макэлвайн.

— Какие милые имена, — кисло отозвался Ник. Доктора смущенно рассмеялись.

— Их попросили заняться вместе со мной твоим обследованием.

— Их попросили… Ты хочешь сказать, что ты не сама просила их об этом. Они были навязаны тебе лицом или лицами, неизвестными в полицейском управлении Сан-Франциско, я правильно понял?

Никто из докторов не делал никаких записей, но и без того было ясно, о чем они думали: агрессивен, неприветлив, враждебен, любит спорить и не признает авторитетов.

— Они оба превосходные доктора, Ник. Я ценю их оценки и эрудицию. Я с удовольствием буду работать вместе с ними.

— Почему вы не сядете, — пригласил доктор Майрон.

— Отличная идея, — не слишком вежливо отозвался Ник. — Я рад, док, что вы догадались предложить мне сесть. Мне это никогда бы в голову не пришло.

Доктора опять неловко рассмеялись. Ник сел, и они долго разглядывали его. Он отвел взгляд в сторону. Наконец Макэлвайн нарушил молчание.

— Ник, — мягко сказал он, — мы поняли со слов доктора Гарнер, что вам в последнее время стало трудно управлять собой. Это так?

— Это касалось только одного человека, — сказал Ник.

— Вы думаете, лейтенант Нилсен заслуживал смерти? — спросил доктор Майрон.

— Заслуживал смерти? — Ник пожал плечами. — Не мне судить об этом.

— Но вы чувствуете какие-нибудь угрызения совести в связи с его смертью?

— Угрызения совести? Я бы чувствовал их только в том случае, если бы приложил руку к его гибели. А это не так. Вы спрашиваете, сожалею ли я по поводу его смерти? — Ник снова пожал плечами. — Я недостаточно хорошо знал этого парня. Давайте скажем так: я не буду по нему тосковать.

— Но вы испытываете определенное удовольствие в связи с тем, что он умер? Скажите честно?

— Так, доктор, может сказать только больной. Потому что никто… по крайне мере, никто в здравом уме… не испытывает удовольствия в связи с чьей-либо смертью. И я тоже, будьте уверены.

Ник сложил руки на груди, давая понять, что больше не собирается обсуждать эту тему.

Макэлвыйн бросил беспокойный взгляд на коллегу и решил прощупать другой подход. Он говорил участливо, по-свойски и сердечно улыбался, показывая прекрасные белые зубы.

— Скажите мне, Ник, когда вы возвращаетесь в мыслях к своему детству, эти воспоминания вам приятны? Или что-то в них тяготит вас?

Ник смотрел на своего мучителя долгих полминуты глазами, полными злобы и недоверия. Ему удалось подавить ярость, но скептицизм в голосе остался.

— Так вот, — сказал он спокойно и прямо. Номер один: я не помню, как часто я мастурбировал, но это было не раз.

Бет Гарнер закрыла глаза и покачала головой. Ник Карран не хотел сдерживать себя, Он никогда не будет плясать под чужую дудку, даже если это выгодно ему самому.