Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Отец (устало): Все чушь какую-то мелешь.

Доминик: Попробуем с другого конца. Ты боялся не только меня, но и всех вообще на свете. Всех, кого считал умнее себя, или образованнее, или богаче… всех их ты всегда старался обосрать, верно ведь?

Отец: Нет! Брешешь!

Доминик: Погоди! Я еще не все сказал. И вот, когда однажды утром ты проснулся и осознал, что твой чокнутый сын не вырастет мужланом с пивным брюхом, ты его бросил, верно?

Отец: Ты это куды клонишь?

Доминик: Я вот куда клоню: когда ты увидел, что твой собственный сын совсем не похож на тебя — но очень похож на всех тех, кого ты боишься и потому презираешь, — ты просто перестал быть отцом этому странному сыну.

Отец: Чего?

Доминик: Разве ты не знал, что я нуждаюсь лишь в крохотной капле одобрения? Капле любви?

Отец: Ты так толкуешь, будто тебе все ясно… думаешь, ты доктор какой-нибудь? Профессор кислых щей?!

Доминик (улыбаясь): Нет. Не "профессор"… просто сын. И если мне еще не все ясно, я хотя бы пытаюсь разобраться. А ты даже не пробовал!

Отец, глядя на Доминика, попытался что-то сказать, но язык ему не повиновался. Его нижняя губа мелко тряслась от натуги.

Доминик: разве ты не понимаешь, зачем я все это говорю? Разве ты не понимаешь, что я пытаюсь всем этим сказать?

Отец быстро помотал головой. Из его уст вылетело односложное слово.

Отец: Нет…

Доминик: Мне больше ничего не приходит в голову. Не знаю уж, как тебе втолковать… остается лишь просто сказать тебе это, папа. Не знаю уж, почему, но после всех этих лет, после всех этих страданий, я знаю, что все равно тебя люблю. Не могу тебя не любить.

Сделав несколько шагов к отцу, Доминик заглянул ему в глаза, надеясь найти там хоть тень понимания.

Доминик: Я тебя люблю, папа.

(пауза)

И мне очень нужно услышать те же самые слова от тебя.

Надолго воцарилось молчание. Отец и сын встретились взглядом. Доминик чуть ли не кожей чувствовал огромное облако энергии, повисшее над сценой. Затем он увидел, что у отца на глазах выступили слезы.

Отец (шагнув к сыну): Эх, Доминик…

Отец неуклюже обхватил его и крепко прижал к себе. Секунду Доминик противился, но тут же расслабился, нежась в объятиях отца.

Отец: Сынок… что на нас такое нашло?

(пауза) Я… тебя люблю!

Я тебя люблю! Гад буду!

* * *

Осязая своей грудью могучую грудь отца, Доминик всеми фибрами души осознавал, какая это небывалая ситуация. Внезапно в ушах у него громко зашумело, и Доминик запаниковал, растерялся. Отцовские объятия ослабли, и Доминик, отстранившись, взглянул ему в лицо.

Доминик еле успел заметить, что софиты вдруг погасли, но в последнюю секунду перед тем, как воцарилась тьма, обнаружил, что отца подменили. На его месте стоял незнакомый человек.

Актер.

В рокочущем звуке послышалось что-то знакомое, и Доминик, обернувшись, поглядел в переполненный зал. Целое море людей. И все они, вскочив на ноги, бурно аплодировали Тут опустился занавес, отрезав Доминика от зрителей, от потока восторгов.

Доминик и не заметил, как его товарищи по сцене — актеры, игравшие его родителей — подошли к нему с разных сторон и взяли за руки.

Софиты вновь загорелись. Занавес поднялся. Бурная овация набрала новую силу, и внезапно до Доминика дошло.

Тепло разлилось по его телу, и с чувством глубокой благодарности, благодарности неведомым силам, Доминик Кейзен вышел к рампе на поклоны.

Т. Е. Д. Клайн

Сделай сам

Сладенькая, ты только послушай. Какая душещипательная история.

Журнал, вытащенный из середины стопки, пожелтел и пахнул плесенью. Херб облизал губы толстым языком, всмотрелся в страницу с загнутым уголком. "Дорогой мистер Почини! Этой весной в моей спальне на линолеуме появился круглый пузырь. А когда установилась теплая погода, он начал расти как на дрожжах. Мой муж, у которого и так слабое здоровье, вчера споткнулся об него и чуть не упал. Что это, какой-нибудь грибок? Как я смогу избавиться от этого пузыря, не снимая линолеум? Мы не можем позволить себе перестилать пол и очень надеемся на вашу помощь". Подпись: "Встревоженная".

— Меня ее тревога не удивляет, — ответила Ирис окутанная ароматами лимонного масла и пчелиного воска. Она полировала старый столик и у нее чуть сбилось дыхание. — Кому охота делить ванную с поганками?

— Не волнуйся, мистер Почини держит ситуацию под контролем. "Дорогая Встревоженная! Похоже на то, что между линолеумом и досками попала влага. Зачастую причина тому — сырой подвал. Просверлите отверстие в полу, в которое и уйдет скопившаяся под линолеумом вода, а потом загерметизируйте этот участок мастикой или креозотом". — Херб потер подбородок. — Не так уж это и сложно.

— Только не в этом доме.

— Не понял.

— У нас нет подвала, помнишь? Тебе бы пришлось ложиться на живот и заползать под дом, в эту грязь.

— А ведь ты права! Удовольствие маленькое. — Живот Херба затрясся от смеха. — Слава Богу, ванная у нас новая.

Собственно, ванная, чистенькая, недавно выложенная плиткой, и стала одной из основных причин, по которым они купили этот дом. Херб любил подолгу стоять под душем, а Ирис, у которой в отличие от первой жены Херба не нашлось времени на рождение детей, обожала полежать в ванне.

В остальном же дом требовал ремонта. Сливы прогнулись, в окна дуло, а если б они захотели жить в доме не только летом, но и круглый год, пришлось бы менять древнюю печь, которую топили углем. Со временем возникла бы необходимость добавить несколько комнат. В настоящее время жилым был только один этаж, а чердак прежние хозяева завалили сломанной мебелью, старыми матрасами, какими-то баулами. Кем они были, так и осталось тайной. Ни Херб, ни Ирис не сомневались, что в этом доме уже много лет никто не жил, хотя риэлтерша утверждала обратное.

Оба, конечно, хотели купить что-нибудь получше: все-таки судьба свела их, когда значительная часть жизни осталась позади. Но алименты, которые выплачивал Херб, и неожиданный штраф, наложенный в апреле Департаментом налогов и сборов, заставил их поумерить аппетиты. Кроме того, они получили три акра леса, звезды, которые не могли видеть в городе, и кваканье лягушек, обитавших на соседнем болоте. Рядом с домом стояли сарай и гараж, переделанный из амбара, а расчищенный участок земли на опушке леса, заросший мхом и поганками, риэлтерша упорно называла огородом. Зато здесь они были вдвоем и принадлежали друг другу. А когда кто-то из приятелей спросил Херба, сможет ли он отремонтировать дом, тот небрежно отмахнулся: "Я смогу выписать чек, а остальное не так уж и важно".

Откровенно говоря, он лелеял мысли о том, что все сделает своими руками, хотя последний раз брал в руки молоток лишь в средней школе на уроках труда. Почему-то Херб не сомневался, что несколько тщательно подобранных руководств по ремонту дома и короткие курсы "Этот старый дом" позволят ему обойтись без посторонней помощи. Если уж для создания собственного "гнездышка" ему предстояло овладеть навыками плотника, маляра, сантехника, значит, он станет мастером на все руки.

И судьба, похоже, пошла ему навстречу. Среди наследства, оставленного прежними хозяевами, обнаружились полки со старыми журналами.

В общем-то не такими и старыми, конца семидесятых годов, но повышенная влажность добавила им годков, и выглядели они так, словно вышли в свет лет на двадцать раньше. Ирис хотела сразу их выбросить.

— Они такие противные. — Ирис сморщила носик. — И пахнут плесенью. Лучше мы используем полки под книги, которые купим на распродаже.

Но Херб не хотел этого слышать.

— В деревенском доме они просто необходимы. Ты посмотри, что это за журналы: "Домашний мастеровой", "Практичный садовод", "Овощи без удобрений", "Бережем здоровье". Отличное чтиво в дождливый день.

55
{"b":"125508","o":1}