Петька чуть приоткрыл глаза и крепче сжал нож. Но тот отошел от Тимки и, наклонившись низко, так, даже чувствовалось его дыхание, стал пристально всматриваться в лицо Петьки. Петькины веки, по-видимому, дрогнули, потому что Хорек, а это был он, мгновенно выхватил из-за пояса кинжал, наклонился еще ниже и, касаясь губами Петькиного уха, сказал:

— Не бойся меня, мальчик. Я вижу, что ты не спишь. — Петька открыл глаза. Маленький рот Мулекова шептал: — Не кричи, мальчик, я геолог. Не буди остальных.

Петька как будто спросонок, протирая глаза кулаком, сел на землю и спросил:

— Геолог из экспедиции?

— Тихо, мальчик. Я из экспедиции, а вы как здесь оказались? Вас кто-нибудь сюда привел?

— Мы сами пришли, потому что из детского дома удрали.

— Из какого? — нетерпеливо, шепотом спросил Хорек.

Петька подозрительно посмотрел на пришельца и, как бы испугавшись, сжался, и хотел отодвинуться, но Хорек цепко схватил за коленку.

— От меня не удерешь.

— Дядя, — взмолился Петька, — не отправляйте нас обратно в детский дом. Мы к океану пробираемся.

— Зачем вам?

— Там, дядя, хорошо жить! Там рыбы много, капусты морской. Селедки…

— Селедка там есть, а все-таки, из какого детского дома?

— Скажу, дядя, скажу, только обратно не отсылайте.

— Тихо, мальчик! — Мулеков покосился на спящих. — В детский дом я не отправлю.

— Мы, дядя, из иркутского бежали. Нас туда привезли с запада. А мы несколько минут побыли и сбежали. Скучно там!

— На какой улице он находится?

Петька молчал.

— Ну, говори, — зашипел Хорек.

— Я, дядя, не помню, наш поезд по всяким городам останавливался. Социалистическая улица или Коммунистическая, кажется.

— Говори номер!

— Номер пять, а напротив школа восемнадцатая.

— Ладно, сойдет. Видать, не брешешь. — И вдруг Хорек спросил: — Как фамилия этого пацана? — он указал на Тимку. — Отвечай, только тихо.

Петька усмехнулся:

— Это Тимка, а фамилия у него Усольцев, У него дед раньше на Волге купцом был. А девочку звать Таня Котельникова.

— Вас трое сбежало или сколько?

Хорек вплотную пододвинул морщинистое лицо к глазам Петьки. Но Петька, зевая, ответил:

— Бежали четверо, а один парень, Шурка, фамилии мы не знаем…

— Где он? — перебил Хорек. — Разбился, заблудился, умер?

— Умер бы ладно, а то удрал от нас и лепешки украл.

— Ночью мясо жрали, кто дал.

— Зверя подстрелили из арбалета.

— Арбалет, где взяли?

— У детдомовского сторожа стащили.

Тимка во сне перевернулся на бок лицом к Мулекову. Хорек быстро присел. Маленькой рукой ловко придавил к земле Петьку.

— Молчи!

Подождав, когда Тимка снова засопит, взял Петьку крепко за руку:

— Пошли! Только осторожно, вон к тем скалам! Как тебя звать?

— Петька.

Он завел Петьку в каменную расселину. И угрожая кинжалом, связал веревкой.

— Сиди здесь и не вздумай пикнуть. Спрошу у тех, если наврал, всех троих… — Мулеков расплылся в улыбке, — всех троих в детдом отправлю. Нечего вам но тайге шляться, честных геологов пугать.

Хрустнула веточка под ногой уходящего Мулекова. И потянулись долгие минуты. Петька мучительно ждал. Что там, у костра сейчас происходит? Может, бандит уже расправился со всеми и, захватив пищу, уходит подальше.

Мулеков появился перед Петькой бесшумно, как тень:

— Не обижайся! У меня государственная тайна, я не должен каждому доверять.

— Я не обижаюсь, дяденька.

У костра, когда ели мясо, Хорек, глядя на разливающуюся на востоке зарю, по-видимому еще не доверяя, в которой раз спросил:

— Ребята, никто из взрослых не знает, куда вы убежали?

— Никто, дяденька, не знает.

Хорек маленькими остренькими зубами перегрызал мясные жилы, о чем-то долго думал, глядя то на Тимку, то на Таню. Петька острой палкой рыл ямку в земле, готовя самодельную коптильню.

— Копченого мяса вам все равно хватит ненадолго, и до океана вы не доберетесь даже при вашем немецком компасе.

— Дядя, а что же делать?

— Хочу вас с собой взять, да не знаю, пойдете или нет.

— Обратно, дядя, мы не пойдем.

— Не бойтесь, обратно я вас не поведу, кому вы в Иркутске нужны, кормить вас. У меня правительственное задание, и, если вы мне согласитесь помогать, я вам расскажу о нем.

Мулеков замолчал, поглядывая чаще всего на Тимку Булахова. Ему, наверное, казалось, что Тимку он где-то видел.

— Но учтите, проболтаетесь — смерть! — ловким движением Мулеков выхватил из-за пояса пистолет с тонким длинным стволом. — Застрелю сразу за разглашение. Ясно?

— Дядя, почему вы так говорите, мы понимаем и никому ничего не скажем.

Петька, взглянув на пистолет Мулекова, определил сразу: «Многозарядный парабеллум бельгийской конструкции. Из него, говорил капитан Ладейщиков, можно стрелять даже по низко летящим самолетам». На стволе пистолета была какая-то надпись на немецком языке.

— Ты, почему меня невнимательно слушаешь?

Петька вздрогнул:

— Я внимательно!

— Повторяю: если в тайге кого встретим, говорите, что я учитель из вашего детского дома. Разыскал вас, а теперь тащу домой. Ясно?

— А как, простите, вас звать? — спросила Таня.

— Мое имя засекреченное и называть его тоже нельзя. Поэтому зовите меня Захар Поликарпович Калиткин. Запомнили, ребятишечки? — Глаза Хорька заблестели: — Вы, ребятишечки, пионеры?

— Да, пионеры! — гордо сказала Таня.

— Тогда поклянитесь, что тайну никому не выдадите. Ну, клянитесь!

Петька, Тимка и Таня, отдавая салют восходящему над горами яркому солнцу, в голос сказали:

— Клянемся служить Родине до конца и тайну не выдавать!

— Теперь садитесь.

Засунув пистолет за пазуху. Хорек стал рассказывать, постоянно оглядываясь по сторонам:

— Случилось такое, ребята, много лет назад спасали мы золото от белых гнид — белопогонников. Отрядом, который вывозил золото, командовал я. На лошадях мы повезли много золота: стаканы, кубки, браслеты, слитки — все так и сверкает… Вы представляете, какое богатство я ищу для нашей страны?

— Конечно, представляем, сказала Таня. — На золото можно построить танки, самолеты.

Петька испуганно взглянул на Таню и быстро добавил:

— Велосипед можно купить, ножик перочинный.

— Вот именно, ребятишечки, вот именно! Но в отряде у меня завелась белая гнида, предатель, он уничтожил весь отряд.

— А где, дядя, золото?

— Золото я успел спрятать так, что оно и поныне там. Сам я едва спасся от этого изверга, ранил он меня тогда… — Мулеков маленькой ладошкой хлопнул себя но ноге. — С тех пор хромаю. На фронт из-за этого не взяли фашистов бить, а вызвали прямо в Москву и приказали, во что бы то ни стало найти пещеру.

— А в пещеру страшно опускаться?

— Туда, девчушечка, не надо опускаться, в этом и секрет, туда надо подниматься. Она высоко под самым небом.

— А как же мы поднимемся?

— Меня не с пустыми руками послали. В рюкзаке у меня крохотный баллончик и оболочка от резинового шара. А в баллончике — сжатый водород. Впустишь его в оболочку — и поднимайся хоть на седьмое небо, к самому господу богу. Ясно?

— Ясно! — улыбнулся Петька.

— Согласны идти со мной и помочь стране?

— Согласны, Захар Поликарпович.

— Молодцы, хорошие вы, умные ребятишечки. Давайте теперь козлятину коптить.

Петька и Тимка вырыли возле одной ямки другую, поглубже, и соединили их маленькой глубокой канавкой. Канавку Мулеков осторожно, чтобы не осыпать края, накрыл толстым слоем дерна. В одну ямку набросали сухого хвороста, в другой на острых камнях разложили куски мяса. Яму с мясом Мулеков накрыл большим плоским камнем и поджег в другой яме сухой хворост. Когда костер разгорелся, он ее тоже закрыл камнем, оставив только узкую щель. Дым по закрытой канавке побежал в яму с мясом, накапливался там и тонкими струйками, едва заметными на солнце, выходил наружу.

Запахло вкусно, словно копченой колбасой.