- Согласен, - сказал он медленно. - Вот только КАК все это будет смотреться лет через двадцать? Я же тебя старше настолько...

- А вот это уже - второстепенные проблемы...

- Твоими бы устами... - сказал Мазур в задумчивости.

- Что с тобой? Напрягся вдруг...

- Вспомнил просто, - сказал он еще медленнее. - У меня уже была однажды... адмиральская дочка.

- Да-а? И, судя по тону, все кончилось как-то печально? Она тебя бросила, бедненький?

- Нет, - сказал Мазур. - Все было не так банально, и посложнее, и пострашнее...

- Расскажи.

- Не стоит, очень уж давно все это было, тебя и на свете не имелось вовсе...

Верно говорят, что память о молодых годах с бегом лет лишь обостряется. Он видел явственно, словно все случилось вчера, видел - как играет мириадами искорок под солнцем море, как крупнокалиберные пули дырявят стены каюты, вновь слышал, как ревет вошедший в пике французский штурмовик. Вот только лица той адмиральской дочки никак не удавалось вспомнить - нечто размытое, саднящее, неуловимое...

- Ничего, - сказала Света, кончиками пальцев погладив его щеку. - Снаряд в одну воронку дважды не попадает, а?

- Увы, попадает, - со вздохом сказал Мазур. - Редко, правда, при вовсе уж фантастической плотности огня...

- Вот видишь, Ну, так что же? Я тебе делаю предложение по всей форме. Только не надо, бога ради, вести себя, как скромная барышня - глазки опускать, бормотать, что все это так неожиданно. Ты же битый жизнью мужик, привык думать резко... Ты, главное, не отказывайся смаху, просто скажи, что в этом есть рациональное зерно...

- Не смею отрицать, - сказал Мазур серьезно.

- И что же?

- Не гони лошадей, - сказал Мазур задумчиво. - К неожиданным предложениям нужно привыкать...

"А почему бы и нет?" - подумал он, сидя в изголовье узкого диванчика, держа руку на гладком женском плече. Быть может, и нет в этом особенного цинизма, а есть лишь здоровый расчет? И красива, и неглупа, энергична, хозяйственна, даже в купе ухитрилась обустроиться. Годочки-то бегут, проклятые, а холостяцкая жизнь и в самом деле тягостно-уныла... Прадеды с дедами были не глупее нас, поколениями женились по расчету - и ведь жили не так уж и плохо... Наберись смелости и признайся себе, что стареешь, что на шестой десяток пошел, что тебе иногда по-настоящему страшно оставаться одному...

- Забавно... - сказал он. - Странно...

- Ты, главное, думай, думай... - сказала Света, приподнявшись на локте, тоже явственно напряженная. - Привыкай к идее и взвешивай...

- Взвешиваю, - сказал он серьезно.

- И ведь есть в этом толк? - прищурилась она. - Если взвесить трезво и логично?

- Безусловно, - протянул Мазур.

- Надеюсь, ущемленного мужского самолюбия тут нет ни капли?

- Вот чего нет, того нет...

- Правда?

- Ну конечно, - сказал Мазур. - В конце-то концов... Если женщина тебе первая нечто противоестественное предлагает, ее и послать подальше не грех - а вот ежели она на ней жениться предлагает, то дело это вполне житейское... Можешь честно ответить?

- На какой вопрос?

- Затея чисто твоя или папочка руку приложил?

Света искренне рассмеялась:

- Ну ты и придумал... Господину адмиралу, сиречь папочке, это и в страшном сне привидеться не могло. Очень уж крепко он впитал кое-какие новомодные веянья. У него давненько другое на уме: как бы меня сочетать с каким-нибудь новорусским отпрыском, молодым банкирчиком, одним словом, типичным представителем нового дворянства. Нашел в прошлом году одного такого спасибочки, намаялась, повторять эксперимент не тянет... Пришлось самой призадуматься о будущем.

- Значит, папочке не понравится? - усмехнулся Мазур.

- А вот это его цеплять не должно, - решительно ответила Света. - Никуда не денется. Ты, конечно, человек Старомодной закваски, тебе и в голову не придет к тестю подъезжать с челобитными... а вот я, дитя эпохи, другое дело. Могу без малейших терзаний грохнуть кулачком по папочкиному столу и в голос потребовать, чтобы порадел родному зятю... Ну что ты морщишься? Се ля ви.

- Ума палата... - покачал головой Мазур.

- А как ты думал? Жена тебе достанется умная и предприимчивая, не сомневайся.

- Говоришь таким тоном, словно все решено и сговорено...

- А я женщина, мне по глазам читать положено. Сначала ты, не удивительно, ошеломлен был несказанно, потом понемногу начал привыкать к этой идее, а когда проникнешься ее как следует и обдумаешь все не единожды, окончательно созреешь... Я чувствую. И то сказать, разве тебе предлагают осетрину второй свежести? - она грациозно спрыгнула с диванчика и встала посередине тесного купе в позе боттичеллиевской Венеры. - Какова? А вдобавок еще и умница...

ГЛАВА ВТОРАЯ. Я НАКЛОНЮСЬ НАД КРАЕМ БЕЗДНЫ...

- Накинь на себя что-нибудь, умница, - сказал Мазур понуро. - Охолонуть дай моей старческой плоти...

- Слушаю и повинуюсь, о мой повелитель, - она накинула короткое джинсовое платьице, небрежно его застегнула через пуговицу, села рядом и пытливо всмотрелась: - Кирилл, что ты надулся? Все будет прекрасно...

- Да я и не сомневаюсь, - сказал Мазур вяло. - Это я так, о своем задумался...

Он и в самом деле думал сейчас о своем. Поезд ощутимо замедлял ход, за окном потянулись неказистые деревенские домишки, серые покосившиеся заплоты, лохматые псы неизвестной породы валялись у калиток, стояла задумчивая корова, повесив безрогую башку. До Шантарска оставалась всего-то сотня километров или чуть поболее....

Откровенно говоря, Мазур не любил Шантарска. И оттого, что здесь пять лет назад погибла Ольга, и оттого, что здесь не раз приходилось работать - или, что немногим веселее, именно отсюда отправляться на работу, а работа не то чтобы встала поперек души, но... С возрастом в душе накапливается некая тоскливая безнадежность, начинает казаться, что все было зря - зря резали друг друга боевые пловцы у Ахатинских островов и на рейде Эль-Бахлака, зря метались по здешней тайге лихие волкодавы, поливая друг друга из автоматов и пришпиливая врага к соснам метко брошенными тесаками, зря на противоположном бочке глобуса, в достопамятной республике Санта-Кроче азартно играли со смертью горячие латиноамериканские парни и девчонки при посильном участии российских офицеров... Какая разница, чем все кончалось, если огромная и необъятная планета будет точно так же нестись в пространстве и без них? Был один еврей, так он сказал, что все проходит...

Колеса скрипели и пищали - поезд тормозил у крохотного вокзальчика в нелепо разбросанной на большом пространстве, ничем не примечательной деревушке, славной лишь тем, что именно ей некогда посвятил парочку желчных фраз в знаменитых путевых заметках сам Антон Павлович Чехов, аллах его ведает, почему. Послышалось жестяное шипение репродуктора, сообщившего о прибытии поезда на второй путь (для прапорщиков - на третью и четвертую рельсы), а потом о том, что стоянка продлится пятнадцать минут...

- Что-то ты захандрил, - сказала Света, критически его обозрев. - Ладно, времени достаточно, пойду тебе пива куплю. Бутылочного, местного. Пакет мне брось... Спасибо.

- Застегнись как следует, - машинально сказал Мазур.

- Слушаюсь, адмирал! - она проворно пробежалась пальцами по незастегнутым пуговицам. - Вы ведь из собственников, а?

- Ага, - сказал Мазур без улыбки. - Я жуткий собственник в лучших традициях "Домостроя", ты это учитывай, коли уж решила мне предложение делать...

- А ты думаешь, я не учла? - фыркнула Света.

Она сунула ноги в легкие босоножки, подхватила со столика свой кожаный портмонет, послала Мазуру смеющийся взгляд и вышла в коридор. Мазур все так же сидел у окна, подперев десницей голову. Он видел, как Света летящей походкой пересекла неширокий пыльный перрон. Вслед ей оглядывались - и это, вот чудо, доставило Мазуру удовлетворение, то самое чувство собственника приятно взыграло. Она свернула налево, за вокзальчик, скрылась из виду.