- Ни хрена меня не коробит, адмирал, - задумчиво сказал Михась. - На ЦРУ работали иные "большие звезды", что уж там касаемо наших отечественных бандюков... Вот то-то. Еще и протечка, о которой неизвестно, кто она и где она. Лаврика бы нам в компанию, он при всей своей стервозности здорово навострился щелкать такие дела... Взвалил ты на мня задачку...
- Вывернись из кожи, кавторанг, - сказал Мазур, с неудовольствием ощутив, что голос на миг предательски дрогнул. - Мы же каста...
- Вот спасибо, что напомнил, - фыркнул Михась. - А я уж было забыл. В общем, так. Я, само собой, немедленно разверну бешеную подлую деятельность, как выражался герой какого-то мультика. Подумаю, с кем лучше всего поговорить, как напрячь смежников, как не допустить новой утечки, и все такое прочее... Запиши-ка мне твой телефончик и пейджерок. На всякий случай. Вряд ли этот наш некто настолько могущественный, чтобы организовать прослушивание здесь. Хотя, конечно, нужно какие-нибудь нехитрые коды разработать, не отходя от кассы, точки рандеву продумать... Поехали?
- Конечно, - сказал Мазур. - Что нам тут дальше-то стоять... Машина выехала на потрескавшийся асфальт. Ничего еще не было решено, но Мазур чувствовал себя гораздо бодрее. Он оставался во власти некоей машины беспринципной и безжалостной, как любой машине и положено, но вот-вот должна была заработать другая, порой еще более беспринципная и безжалостная, поскольку принадлежала не частным лицам, а государству. Так уж на этом свете повелось, что любое государство в сто раз беспринципнее и безжалостнее в некоторых делах, чем любой его отдельно взятый подданный, как бы он ни был, подданный этот, кровав, жесток и безжалостен...
- Знаешь, что мне пришло в голову? - бледно усмехнулся Михась. - У тебя целых две недели впереди... Может, проще будет не ломать голову, как их обезвредить с минимальным вредом для заложницы, а попросту найти того, кто их тут шлепает? И плюхнуть информацию на стол под твердые гарантии, настрого предупредив, чтобы не вздумали вилять? Почему бы и нет?
- Почему бы и нет? - механически повторил Мазур. - Тут ведь главное - не победить, а выручить девочку. По большому счету, черт с ними, пусть ими потом смежники занимаются... Могу заверить, что я не горю желанием...
Его мобильник вдруг мелодично закурлыкал, и Мазур, вздрогнув от неожиданности, подхватил его с колен.
- Адмирал, ты где гуляешь? - послышался голос Котовского. - Куда пропал?
- Да так, работаю помаленьку... - осторожно сказал Мазур.
- Отвлечься в данный момент можешь?
- Ну, вообще-то...
- Говори быстренько, куда за тобой тачку подогнать, - Котовский говорил быстро, без обычного зубоскальства.
- Ну, подумать надо... Туда, где расстались, а? Минут через... минут через двадцать.
- Быстрее можешь?
- Я, конечно, постараюсь, - сказал Мазур. - Но мне ж еще такси ловить, и я неблизко... Что там у тебя?
- У нас пятый, - отчеканил лысый. - Ты понял? Пятый, у нас. Хватай колеса и лети, я сам подъеду...
- Такие дела, - сказал Мазур в ответ на вопросительный взгляд Михася. - У них пятый жмурик, могу спорить, опять ни следов, ни улик...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЫХАНИЕ ЗАГАДОЧНОГО ВОСТОКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ГРОБОКОПАТЕЛИ
- А может, я бы ляльке помог кашку доварить? - с надеждой поинтересовался их шофер, широкоплечий парнишечка с кобурой под курткой.
- Сиди, - лениво сказал Котовский, вытянув ноги, насколько позволяли габариты джипа. - Кашевар нашелся, Хазанов из колинарного техникума... Вон, сейчас доцент выползет, без тебя поможет...
- Все равно без дела паримся...
- Сиди, озабоченный, - распорядился лысый уже пожестче. - Я кому сказал? Никакой дисциплины, перед столичным генералом неудобно... Степаныч, погоняй его от нечего делать строевым шагом повдоль и поперек поляны, а? Чтоб служба медом не казалась...
Шофер опасливо примолк. Мазур махнул рукой:
- Я в эти игрушки уже наигрался...
Все четыре дверцы могучего джипа были распахнуты, все стекла опущены. Они полулежали на откинутых сиденьях, время от времени брызгая вокруг себя какой-то аэрозольной отравой из большого красного баллончика - комары так и вились вокруг. Дело было вечером, делать было нечего... Ну, предположим, едва перевалило за полдень, но делать и в самом деле оказалось нечего - оставалось лишь ждать, когда "гробокопатели долбаные", по вескому определению Котовского, вернутся от стародавних могилок.
Тишина, солнышко и полнейшее отсутствие цивилизации - если не считать приметами таковой их черный "крузер" и полдюжины стареньких палаток, рядком выстроившихся у ручейка. Со всех сторон живописно и первобытно зеленела тайга, возле сложенной из кирпичей печурки хлопотала загорелая девочка в шортиках и майке - это на нее заинтересованно таращился шофер, думая про себя нехитрые думы.
- Ты на меня не косись, чадушко, не косись, - проворчал Котовский. - Ну куда тебе к такой лялечке лезть? Она в институтах обучается, умные слова без ошибок пишет, а ты даже гандон на глобус не натянешь, потому что не знаешь, что оно такое - глобус. Охолонись.
- Тоже мне, - фыркнул шофер. - Думаешь, ученым блудень не по вкусу? Доцент вон за бока хватает...
- Так то доцент, - резонно заметил Котовский. - Он тут пахан, ему по понятиям положено. А ты - страдалец заезжий.
- Подумаешь. В Шантарске вон на "бляжьем проспекте" добрая половина таких вот, ученых... Точно знаю, сам снимал. Одна, с филфака, мне полезные вещи рассказала... Вот вы знаете, господин генерал, откуда есть пошло слово "минет"?
- А хрен его знает, - сказал Мазур. - Чукча не теоретик, чукча практик...
- Так вот, чтоб вы знали - от итальянцев. У итальянцев эта штука по-ихнему называлась "мьянетта", то бишь пиявка, я хорошо запомнил. Это только потом французы в "минет" перековеркали... Точно вам говорю.
- Видал, какие кадры, Степаныч? - растроганно спросил Котовский. - Вот тебе, умно выражаясь, бандюк новой формации, по-итальянски одно слово знает, и то похабное. Все лучше, чем ни хрена. Это мы, старики заслуженные, без всяких там итальянских языков у кума чалились... А ты по-итальянски знаешь?
- Необходимый минимум, - подумав, ответил Мазур. - Порасспросить насчет того, где командир, штаб или боеголовки, руки вверх скомандовать...
- А как - руки вверх?
- Мани ин альто, - сказал Мазур.
- Ничего, красиво, - подумав, заключил Котовский. - Это тебе не "грабки в гору" или там "конвой стреляет без предупреждения, ети вашу мать"... А насчет иероглифов как?
- Я же объяснял уже, - сказал Мазур.
- Да помню, помню... - он насупился. - Жмурику, конечно, все равно, но не хотел бы, чтоб над моей тыквой посмертно так издевались...
Он говорил о Номере Пятом - в случае с коим, как Мазур и предсказывал заранее, не отыскалось ни следов, ни улик, ни даже бдительной классической бабушки, которая, маясь бездельем, углядела бы в щелку покидающего место преступления варнака...
Номер Пятый, опять-таки не классический бандюк старой формации, а вполне респектабельный, весьма небесполезный менеджер из легальной империи Гвоздя, отправился на тот свет неожиданно и молниеносно. События, насколько их удавалось с ходу реконструировать, выглядели незатейливо: кто-то (то ли один, то ли несколько), постучался в квартирку на окраине, каковую Номер Пятый снимал для юной симпатии. Ему сдуру открыли - кто именно, симпатия или Пятый, установить не представляется возможным. Два выстрела в сердце из бесшумного пистолета - по одному на человека. Пистолет, по установившейся традиции, брошен в квартире. Тать, сделав свое поганое дело, по той же традиции растворился в полной безвестности, не привлекши ничьего внимания.
Но перед тем, как исчезнуть, неизвестным и ненайденным в квартире лезвием аккуратненько отделил обоим головы и примостил их на столе, выведя на лбу у каждой кровушкой некий загадочный иероглиф, один и тот же у обоих. Зрелище не из приятных, как легко догадаться.
