Они вышли из домика и направились по выложенной фигурной плиткой дорожке к самому большому особняку. Навстречу попался еще один плечистый молодой человек с оттопыренной полой пиджака - он прохаживался по параллельной дорожке, делая вид, будто и не заметил их вовсе.

- Безопасность на грани фантастики? - спросил Мазур.

- Жизнь заставляет. Завистливых людишек развелось столько, что и не протолкнуться, и каждый, паскуда, активно завидует.

Мазур приостановился и показал на далекий склон горы, густо поросшей лесом:

- А во-он там у вас нет таких вот мальчиков или, скажем, минного поля?

- Да нет, - насторожился лысый. - А что?

- Садись, Вовочка, двойка, - с садистским сладострастием сказал Мазур. - Я вас поздравляю, ребята - позицию вы выбрали удобнейшую. Если на тех вон склонах засядут завистливые парнишки с охапкой гранатометов и некоторым навыком в обращении с военной техникой - вам тут будет примерно так же весело, как мышам во включенной духовке...

Лысый даже остановился, сбившись с уверенного шага:

- Ты это всерьез?

- Абсолютно, - сказал Мазур. - Всю свою сознательную жизнь тем на хлеб и зарабатывал, что прикидываю такие вот вещи...

- Нет, правда?

- Тьфу ты! - с досадой сказал Мазур. - Серьезный человек именно с этих склонов вас раскурочит, как бог черепаху. Гранатомет, хорошая снайперская винтовка... даже не обязательно снайперская. Если ты мне раздобудешь исправную винтовочку образца первой мировой, берусь в два счета перещелкать всех этих ваших верзил, что павлинами по двору гуляют без всяких бронежилетов... Давай на спор, а?

- Иди ты... - проворчал лысый, инстинктивно отодвинувшись. - Кто ж знал... Строилось-то в свое время по простому принципу: чтобы подальше от большой дороги, чтоб стена повыше... - Он глянул на Мазура и дружелюбно осклабился. Вот видишь, какой ты полезный. Не успел во двор зайти, как сказал свое веское слово... Не-ет, Папа правильный прикуп сделал...

Они вошли в вестибюль, где на диване напротив входа сидели очередные верзилы - ужасно похожая друг на друга парочка, при галстуках и оттопыренных пиджаках. Завидев Котовского, они проворно встали и едва ли не вытянулись в добросовестной попытке скопировать армейскую стойку "смирно" - но Мазур наметанным глазом кадрового военного определил, что эти двое армейские ряды своим присутствием вряд ли когда-нибудь украшали: есть масса нюансов, понимающему человеку бьющих в глаза мгновенно...

Котовский уверенно направился вверх по широкой лестнице. На третьем этаже предупредительно распахнул перед спутником дверь, и они оказались в самой что ни на есть настоящей приемной, где имелась целая батарея канцелярских причиндалов вроде факсов, компьютеров и еще каких-то устройств, а также красивенькая по-кукольному секретарша, встретившая их отработанной улыбкой.

- Ты посиди пока, - распорядился лысый, кивнув Мазуру на кресло, а сам, обменявшись с куклой взглядами, скрылся за второй дверью.

Мазур уселся. Белобрысая куколка снова занялась какими-то бумажками, не то чтобы игнорируя Мазура, но определенно относясь к нему как к неизбежной детали происходящего, когда отнюдь не полагается лезть с вопросами и вообще обращать внимание. Все в соответствии с классиками: если пришел человек, значит, так надо, а если не надо - мигнут кому другому, но не этой ляльке... Появился Котовский, кивнул на дверь:

- Прошу пожаловать!

Сам он остался снаружи. Кабинет, выдержанный в темных тонах, был не таким уж большим, у стола, стоявшего перпендикулярно к хозяйскому, Мазур насчитал всего-то четыре стула. Не похоже, чтобы здесь проводили особенно многолюдные совещания.

Хозяин кабинета вежливо встал и непринужденным жестом показал на стул:

- Устраивайтесь, Кирилл Степанович, чувствуйте себя, как дома, - он подошел к стене и открыл дверцу, за которой оказался бар с зеркальными стенками. - Я думаю, выпьете немножко? Коньяк - "Плиска" и "Хеннесси", виски "Тичер", водка - "Столичная", вино - красное болгарское... Я ничего не пропустил?

Мазур медленно усаживался, чуткий и настороженный, как зверь лесной. Хозяин кабинета слишком уж хорошо знал его вкусы - какое, к черту, совпадение... Утечка, утечка и еще раз утечка, и не на уровне дежурного мичмана...

- Давайте "Плиску", - сказал он спокойно, придвигая к себе бронзовую массивную пепельницу, украшенную тремя обезьянками в классической композиции "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу".

Он в упор, не скрываясь, разглядывал хозяина. Примерно одних лет с Мазуром, в движениях практически спокоен, лицо то ли худое, то ли кажется таковым, лысины нет, шатен, глаза близко посаженные, светло-синие... Голову можно прозакладывать, что прежде они никогда не встречались. Не из слабых мужичок - в плане прежде всего отнюдь не физическом, хотя и мышцой крепок..

- Прошу, - хозяин подал ему бокал. - Без всяких этих буржуйских содовых, конечно? Давайте знакомиться, Кирилл Степанович. Меня зовут Николай Фомич. Я здесь главный. Имею в виду не только эту симпатичную усадьбу, но и вообще, как бы это сказать... - он сделал обеими руками плавный жест. - У властей есть свой главный, у милиции, у пожарных... и так далее. А я, знаете ли, в своей сфере... Пахан я здесь, простите за вульгарность. Сейчас употребляются разные другие словеса... но стоит ли зря воздух сотрясать? Смотрю я за этими краями. Вам пояснить?

- Да нет, - сказал Мазур. - Газетки почитываем. Можно ли будет осведомиться, как ваше уважаемое погоняло?

- Гвоздь, - с милой, светской улыбкой ответил хозяин без заминки. Изволили слышать?

- Не приходилось как-то, простите великодушно.

- Ну, что поделать. У каждого своя тусовка... Я и сам не ожидал, что наши дорожки этаким вот образом пересекутся. - Он не вернулся на свое место, уселся на стул напротив Мазура. - Итак? Крепенько меня, грешного, возненавидели, а?

Он улыбался как ни в чем не бывало, держа у губ бокал, но глаза были холодные, умные и совершенно не отягощенные какими бы то ни было человеческими чувствами.

- Ненависть и прочее - это все эмоции, - подумав, ответил Мазур. - Я всю жизнь старался избегать ненужной лирики... Любви я к вам питать не могу, это, надеюсь, ясно?

- Ну, что поделать... Не любите, дело хозяйское. Вы и не пробуете возмущаться, я вижу...

- А какой смысл? - усмехнулся Мазур.

- Правильно, никакого смысла... - Гвоздь наконец отпил глоток, и немаленький. Он не был так уж спокоен, как старался изобразить. - Хотите, объясню, почему любое возмущение следует исключить? Окончательно и бесповоротно? Потому что вы - не интеллигент со скрипочкой. Вы, пользуясь, старинным словом, матерый живорез. И не всегда вытряхивали душу из человека исключительно по приказу начальства... Я о вас много знаю, представьте. Времена нынче такие, Можно собрать информацию о ком угодно, это лет пятнадцать назад я бы со страху помер при одной мысли о том, чтобы в своих целях использовать такого, как вы. А нынче многое изменилось... Так вот. Помните такого человечка по кличке Крест? Вы с ним сталкивались лет шесть назад, в нашей милой губернии.

- Предположим, - осторожно сказал Мазур.

- Значит, помните... Вы тогда попали в... трудные жизненные обстоятельства. И заключили с означенным Крестом полюбовную сделку. Он вам уговорился помочь, а вы - ему. И пристукнули вы с ним на пару тройку криминальных элементов, забрали у них неограненные алмазики, которые честно поделили... Кстати, что вы со своей-то долей тогда сделали?

- Выкинул в реку, - со злорадством сказал Мазур.

Гвоздь поднял брови:

- Ну да? Впрочем, хозяин - барин. А совесть вас не мучила потом?

- Представьте себе, нет, - резко сказал Мазур.

- Ага, и я знаю, почему. Те ребятки не в библиотеку шли, не на симфонический концерт, высокой пробы уголовнички, сидевшие на шее у советского... тьфу, черт, российского общества. Алмазы кравшие у родной страны. А потому их как-то и можно было пришить к чертовой матери без всяких внутренних колебаний. И потом... Потом кто-то очень качественно ликвиднул хозяина некоей таежной заимки, который, вот совпадение, сделал вам очень много пакостей... Бога ради, я не спрашиваю, кто... У меня мысли идут в другом направлении. Коли уж вы, Кирилл Степанович, порою живете не по закону, а