В это время начинается подспудная борьба литературных партий за право считать Гоголя выразителем своих взглядов и концепций. Уже с 1841 г. обозначилось противостояние журналов "Отечественные записки", в которых ведущую роль играл Белинский, и "Москвитянина". Журналы эти представляли противоположные силы в русской литературе и общественной мысли. Хотя Погодин и Шевырев, стоявшие во главе "Москвитянина", были друзьями, не раз оказывавшими помощь и поддержку, отношения с ними, особенно с Погодиным, начинали портиться: Гоголь с трудом переносил попытки Погодина эксплуатировать его имя, его раздражали бесконечные назойливые просьбы о предоставлении в журнал материалов. Однако эти обстоятельства не помешали Погодину остаться одним из самых близких Гоголю людей. Не решился Гоголь протянуть руку и "Отечественным запискам", которые представляли молодые силы России. Белинский пишет Гоголю письмо, в котором называет "Отечественные записки" "единственным журналом на Руси, в котором находит себе место и убежище честное, благородное... умное мнение". В этом письме прямо делается предложение о сотрудничестве. Но оно остается без ответа. Гоголь не желал примыкать ни к какой литературной партии. Не в мелкой борьбе честолюбии и партийных пристрастий, неизбежно ограниченных, видел он свое назначение, но в том, чтобы сказать новое слово, которое было бы одинаково значимо для всех партий, несло бы в себе общую и высшую истину. И истина эта полностью должна была открыться в последующих томах {613} "Мертвых душ", на которые намекали слова лирического отступления: "...далеко еще то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновения подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы, и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей..." (т. 6, с. 135). А. В. Никитенко, человек, обладавший развитым эстетическим чувством, услышал эту ноту и писал Гоголю: "Какой глубокий взгляд в самые недра нашей жизни!.. И что это будет, когда все вы кончите: если это исполнится так, как я понимаю, как, кажется, вы хотите, то тут выйдет полная великая эпопея России XIX в. Рад успехам истины и мысли человеческой, рад нашей славе" (РС. 1889. Т. 63. С. 385).
К середине мая печатание книги закончено. В письме к Прокоповичу от 15 мая 1842 г. Гоголь уполномочивает друга сделать объявление в печати о выходе "Мертвых душ" и просит: "Попроси Белинского, чтобы сказал что-нибудь о ней в немногих словах, как может сказать не читавший ее" (т. 12, с. 60). Белинский, откликнувшийся на просьбу Гоголя, писал в "Отечественных записках": "...имевшие случай читать этот роман, или, как Гоголь назвал его, эту поэму в рукописи или слышать из нее отрывки говорят, что в сравнении с этим творением все, доселе написанное Гоголем, кажется бледно и слабо: до такой высоты достиг вполне созревший и развившийся талант нашего поэта-юмориста" (Белинский. Т. 6, С. 199). Первые экземпляры книги Гоголь дарит друзьям, а 25 мая 1842 г. книга поступила в продажу и расходилась с необыкновенной быстротой. Поэме Гоголя суждено было стать одним из важнейших факторов развития русской общественной мысли, становления общественного самосознания. Находившемуся в ссылке в Новгороде Герцену книгу привез Огарев. Едва прочитав ее, Герцен записывает в дневнике: "...удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он увидит удалую, полную сил национальность" (Герцен. Т. 2. С. 214). А вернувшись в июле из ссылки в Москву, Герцен сразу попадет в атмосферу яростных споров о поэме Гоголя: "Толки о "Мертвых душах". Славянофилы и антиславянисты разделились на партии. Славянофилы № 1 говорят, что это апотеоза Руси, Илиада наша и хвалят, след., другие бесятся, говорят, что тут анафема Руси, и за то ругают. Обратно тоже раздвоились антиславянисты. Велико достоинство художественного произведения, когда оно может ускользать от всякого одностороннего взгляда" (Там же. Т. 2. С. 220).
Начиналось сражение за Гоголя. Скрестили копья "московская" партия, которую представлял К. Аксаков, и "петербургская", главой которой стал Белинский. Но сражение развертывается уже в отсутствие самого Гоголя. Дело, ради которого он приезжал в Россию, осуществлено; 5 июня он вновь отправляется за границу, на этот раз на долгие шесть лет.
1 Об этих чтениях С. Т. Аксаков писал 1 ноября 1841 г. М. Г. Карташевской: "...за большой секрет скажу тебе, что только мы двое с Константином слышали 1-й том "Мертвых душ", всего 11 глав, но, кажется, нет возможности уместить их в одном томе. Последняя глава повергла нас в изумление восторга... В ней выразилась благодатная перемена в целом нравственном бытии автора... Вместо мрачной мизантропии - любовь, мир, спокойствие... И каким глубоко и высоко поэтическим образом все это высказалось..." (см.: ЛН. Т. 58. С. 606).
2 Наиболее убедительная версия истории цензурования первого тома "Мертвых душ" в Москве дается в книге Ю. В. Манна "В поисках живой души" (М., 1987. С. 95-100). Исследователь считает, что Гоголь сам забрал рукопись из Москов{614}ского цензурного комитета, опасаясь ее формального запрета, так как это вообще делало бы невозможным напечатание поэмы. Поэтому Гоголь, упреждая события, забирает рукопись, чтобы переправить ее в Петербург, где надеется обеспечить себе поддержку с помощью Жуковского, М. Ю. Виельгорского, В. Ф. Одоевского, П. А. Плетнева.
3 Свидание Гоголя с Белинским состоялось в доме В. П. Боткина около 10 января 1842 г. В Петербург Белинский переехал осенью 1839 г. и стал активным сотрудником "Отечественных записок", бывших наиболее передовым журналом до 1847 г., когда начал выходить некрасовский "Современник". Неприязнь К. Аксакова к Белинскому вызвана была статьями последнего в "Отечественных записках". В частности, К. Аксаков был разгневан рецензией Белинского на трехтомное собрание сочинений Ломоносова, напечатанной в "ОЗ" № 11 за 1840 г. В этой рецензии критик отказался признать оды Ломоносова вершиной русской литературы, чем вызвал неудовольствие своих московских друзей. А. В. Кольцов писал Белинскому 15 декабря 1840 г.: "За критику о Ломоносове в Москве все люди старого времени вас бранят на чем свет стоит, и даже Константин Аксаков пишет об нем диссертацию в опровержение вашего мнения" (ЛН. Т. 56. С. 146). Сам К. Аксаков писал отцу, предвосхищая свои будущие схватки с Белинским: "...> предвижу, что мы с Белинским так схватимся литературно, как еще никто с ним не схватывался; надо Белинского определить и поставить на его место, какое он занимает. Или мы с Белинским навсегда разделимся или он уступит мне; а я уже ему не уступлю. Но это мне никогда не будет мешать отдавать ему должное достоинство" (см.: Там же. С. 145). Схватки Аксакова с Белинским приобрели характер не столько литературный, сколько идеологический и обозначили размежевание сил среди русской интеллигенции, закончившееся разделением их на революционно-демократическое крыло, пошедшее за Белинским, и либерально-демократическое, к которому принадлежали и московские славянофилы.
4 Письмо это написано в конце 1840 г. (т. 11, с. 427).
5 Гоголь имеет в виду душевный кризис, постигший его в Вене в 1840 г.
6 Мой дорогой... познакомься со знаменитым писателем Гоголем.
7 Бесцеремонный.
8 Гоголь просил о пятнадцати оттисках (т. 12, с. 53).
9 Отношение Гоголя к поэме как главному делу своей жизни на этом этапе и определяет полнейшую духовную сосредоточенность на работе над вторым томом и концентрацию всех сил души. Образ поэмы, видящейся ему грандиозным зданием, в котором первый том - лишь крыльцо, встречается и в других письмах Гоголя. Так, в письме Данилевскому от 9 мая 1842 г. он пишет: "(...) ты получишь отпечатанные "Мертвые души", преддверие намного бледнее той великой поэмы, которая строится во мне и разрешит, наконец, загадку моего существования" (т. 12, с. 59); а также в письме к Жуковскому от 26 июня (н. ст.) 1842 г. (см.: Наст. изд. С. 341).
10 ...А. В. Никитенко, цензуировавший поэму, писал Гоголю: "Сочинение это, как видите, прошло цензуру благополучно; путь ее узок и тесен и потому неудивительно, что на нем осталось несколько царапин и его нежная и роскошная кожа кой-где поистерлась... Совершенно невозможным к пропуску оказался эпизод Копейкнна - ничья власть не могла защитить его от его гибели" (т. 6, с. 890).
