Я стал наблюдать за руками бандитов. Пацан был пуст. Хозяин имел большие карманные. Дед – слишком опасно. Пожалуй, Шрам. В очередной поход Шрама в ванную я попросил его помочь мне подняться. В повороте я очень сознательно и очень болезненно наступил ему на ногу, отвлек тем внимание и быстро расстегнув ремешок, снял часы. Спасибо, Михалыч, за науку!

Обидевшийся Шрам болезненным толчком отбросил меня к стене и, выругавшись, вышел из ванной.

Ночью из куска половой тряпки и подкладки собственного пиджака я соорудил замечательную канализационную пробку. К ней прочной веревкой, сплетенной из распоротого лезвием носка, привязал часы, к ним, в свою очередь, записку, засунутую в полиэтиленовый мешок. Снасть получилась отличная: пробка-грузило, веревка-леска, часы-блесна. Не могли слесари не клюнуть на такую наживку! Осталось закинуть удочку и ждать улов.

Днем, ссылаясь на немочь живота, я пробрался в туалет, засучил зубами рукава, как можно глубже затолкал пробку внутрь, к сливу, протолкнул проволокой, отломанной от ванного заземления, и три раза слил воду.

– Жрать не жрет, а с горшка не слазит! – удивился Пацан. – Камень что ли грызет?

– Грызу! – честно признался я.

К вечеру Шрам хватился часов.

– Странно, куда они могли деться? – удивлялся он, осматривая квартиру, ощупывая карманы и подкладку пиджака.

– Когда ты их в последний раз видел? – спрашивал Дед.

– Утром. Или в обед? Нет, утром. Точно!

– Не нравится мне всё это, – мрачнел Дед. – Четвертной пропал, как в воду канул, теперь часы. Что-то здесь не то! Вспоминай!

– Утром проснулся, покурил, в туалет сходил, в ванную, поел… Черт, не представляю!

– Всем собраться на кухне! – приказал Дед. – Вот что, родные, – начал он. – Я не люблю случайностей, особенно повторяющихся два раза подряд! Ладно, четвертной отнесем за счет игры фортуны. Но часы? Это не тонюсенькая бумажка, которую выронить и не заметить не мудрено. Боюсь, кто-то здесь играет в паре с нечистым. И играет краплеными картами! Если сейчас не предпринять энергичных мер, начнут пропадать револьверы.

– Ты подозреваешь кого-то из нас? – вскипел Шрам.

– Я подозреваю всех, кроме себя, – ответил Дед. – Значит так, ребята, сейчас мы, не откладывая и не покидая по одному это помещение, проведем грандиозный шмон. Потом осмотрим квартиру. И если, не дай бог, у кого-то отыщем пропажу или найдем тайник!..

Сидя в ванной и слыша практически весь разговор, я покрылся холодной испариной испуга. Вначале они быстро обшарят квартиру, потом придут в ванную, приподнимут зеркало и увидят следы моего пролома. А ведь есть еще тайник с гвоздями! Доигрался миротворец! Делу не помог и себя подставил! Нет, шмона в ванной быть не должно! Нельзя этого допустить! Ни в коем случае!

Я стал лихорадочно думать, что предпринять. На кухне в это время шел личный досмотр. Бандиты, хоть и были недовольны, подчинились. Авторитет Деда был непререкаем, а вещи действительно пропали. Куда?

Обыск, благодаря частому пребыванию квартирантов в определенного рода местах, шел на высоком профессиональном уровне. Как с ними, так и они. Одежда, кухонная мебель, комнаты… Постепенно очередь добиралась до ванной. Весь в напряжении я ждал, когда распахнется дверь. Вот оно! Звякнула защелка, просунулась голова Пацана. За ним стоял хозяин квартиры. Похоже, обыск вели по двое, чтобы контролировать друг друга. Мудро!

– Этого осмотреть? – спросил Пацан.

– Это-то дерьмо со связанными руками при чем? – донесся голос Шрама. – Он целыми днями в ванной сидит.

– Я сам гляну. А ты пока помещение осмотри! – крикнул Дед.

Наверняка он шел следом и перепроверял результаты осмотра. Тщательно чесала Дедова гребенка!

Пожалуй, пора! Я вытащил из разреза пиджака обломок бритвенного лезвия. Пацан под присмотром Хозяина нагнулся, заглянул, засунул руки под ванну, по сантиметру ощупал пол, осмотрел краны, простукал настенную плитку, перешел к раковине, взглянул на зеркало, прикидывая как его сподручнее снять, тронул рукой.

Всё, дольше тянуть нельзя!

Я слабо застонал, пошевелился. Пацан повернулся, заметил ползущую из-под меня черную струйку крови, ахнул, отдернул руку от зеркала (слава богу!), бросился в коридор.

– Придурок вены вскрыл!

Почти сразу же в ванную вбежал Дед.

– Что же ты сделал, родной? Что ж натворил?! Сволочь такая! – причитал дед, разворачивая меня лицом вверх, закатывая рукава, осматривая рану.

Порез был пустяковый, но кровавый. Дед перетянул мне ремнем руку выше раны, намотал бинт.

– Что ж ты торопишься умереть раньше времени? Ну-ка, притащите ему валерьянки!

– Нет у меня валерьянки, – ответил Хозяин.

– Тогда водки! Быстрее!

Дед сразу же нашел оставленное мною на видном месте лезвие.

– Где взял, гаденыш? – И, не дожидаясь моего ответа, заорал: – Я же сто раз предупреждал – всё убирать после бритья! Всё! Один ублюдок потерял, другой нашел!

Принесли водку. Дед насильно влил мне в рот два стакана и, увидев, как у меня поплыли глаза, оставил в покое.

– Вы ванную хоть осмотрели? – спросил он.

Пацан и Хозяин усердно закивали.

– Смотрите, проверю, – пригрозил пальцем Дед.

Я облегчённо вздохнул. Шмон был закончен. Новое, более чрезвычайное событие – попытка самоубийства, закрыло прежнее.

– Кончить бы этого неврастеника и все дела. Чего мы чикаемся, водку переводим. Зачем он нам нужен?

– Значит, нужен. Тебя не спросили!

Слышал я бубнящие голоса из кухни, прерываемые бульканьем разливаемой водки.

– Кончить не сложно – чик и готово. А куда труп девать? В мусорное ведро? Куда от вони деться?

– Пора вылезать из берлоги. Пора! Пока с ума не посходили…

Говорили еще долго и о разном. Но окончательную точку поставил Дед.

– Часы мы, увы, не нашли. Будем надеяться, что это была досадная случайность. А если нет, злоумышленник, думаю, все понял. Операцию форсируем, далее откладывать нельзя, а то мы тут все перегрыземся. С самоубийцы впредь глаз не спускать. Дверь в ванную не запирать. Оружие будет храниться у меня и у Вольного. Сегодняшнее застолье было первым и последним. Всё!

Утром следующего дня отключили воду.

– Прорвало канализацию, затопило первый этаж, – объяснил Хозяин, поговорив с соседями по подъезду. – Воду включат не раньше завтрашнего утра.

– Вот суки! – возмутился Шрам, отходя с пустой кружкой от сухого крана. – А на заборах пишут «Всё для человека, всё во имя человека!» А тому человеку от сушняка хоть давись!

Сидя в ванной под присмотром Бугая, я изводил себя догадками. Сработало или нет? Нашли записку или просмотрели? В любом случае надо быть готовым к неожиданностям. Вдруг сантехники оказались болтунами и скоро по дому пойдет слушок, мол, вытащили, а там часы с запиской: «Пишу с бандитской малины. Спасите! А то убьют!» А малина-то в нашем доме! Вот такие дела…

Что бы ни было, нарыв, похоже, созрел! Куда он прорвется, внутрь или наружу, можно только гадать. Но что прорвется в самое ближайшее время сомнений не вызывает!

День, при всей его внешней похожести на предыдущие, прошел напряженно. Я, навострив уши, слушал улицу, прокручивал свои действия во всех возможных и невозможных случаях, усыплял внимание охранника своей безразличной пассивностью.

Словно что-то чувствуя, ходил по квартире, часто заглядывая в ванную, Дед. Он явно нервничал, но, как видно, не мог вычислить причину своей тревоги. Она была за пределами прямой логики. Он просто ощущал опасность, как волк, как медведь в обложенной берлоге, хотя самой угрозы еще не видел.

Днем в квартиру кто-то позвонил. Я напрягся, затаил дыхание. Похоже, началось! Бандиты, приготовив оружие, бесшумно пробежали в коридор, за ними потянулся Бугай. Я встал на колени, приготовившись к действию.

Мимо! Кто-то перепутал номер квартиры. Я расслабился, осел на пол.

– Ты где должен быть? – недовольно спрашивал Дед Бугая.

– В ванной.

– Какого же рожна ты торчишь здесь?