Здесь леса кругом гнутся по ветру

Синева кругом, как не выть,

А позади шесть тысяч километров,

А впереди семь лет синевы.

У тебя глаза как нож -------------------

У тебя глаза как нож, Если прямо ты взглянешь, Я забываю, кто я есть и где мой дом, А если косо ты взглянешь, Как по сердцу полоснешь Ты холодным острым серым тесаком.

Я здоров, к чему скрывать, Я пятаки могу ломать, А недавно головой быка убил. Но с тобой жизнь скоротать Не подковы разгибать, А прибить тебя морально нету сил.

Вспомни, было ль хоть разок, Чтоб я из дому убег, Ну, когда же надоест тебе гулять? С гаражу я прихожу, Язык за спину завожу И бегу тебя по городу шукать.

Я все ноги исходил, Велосипед себе купил, Чтоб в страданьях облегчение была. Но налетел на самосвал, К склифоссовскому попал, Навестить меня ты даже не пришла.

И хирург, седой старик, Он весь обмяк и как-то сник, Он шесть суток мою рану зашивал, А когда кончился наркоз, Стало больно мне до слез, Для кого ж своей я жизнью рисковал.

Ты не радуйся, змея, Скоро выпишут меня, Отомщу тебе тогда без всяких схем. Я тебе точно говорю: Остру бритву навострю И обрею тебя наголо совсем.

Красное, зеленое....

---------------

Красное, зеленое, желтое, лиловое, Самое красивое на твои бока, А если что дешевое - то новое, фартовое, А ты мне только водку, ну и реже коньяка.

Бабу ненасытную, стерву неприкрытую Сколько раз я спрашивал: "Хватит ли, мой свет?" А ты всегда испитая, здоровая, небитая Давала мене водку и кричала: "Еще нет".

На тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались. Крупными купюрами, займом золотым, Но однажды всыпались и сколько мы не рыпались, Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым.

А бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою, О том, что будешь ждать меня ты долгие года, А ну тебя, проклятую, тебя саму и мать твою, Живи себе, как хочешь, я уехал навсегда.

Голосок из Ленинграда

--------------------

В Ленинграде-городе, у Пяти углов Получил по морде Саня Соколов.

Пел немузыкально, скандально,

Значит, в общем правильно, что дали.

В Ленинграде-городе тишь и благодать. Где шпана и воры где? Нет их не видать.

Не сравнить с Афинами, прохладно.

Правда шведы с финнами, ну ладно.

В Ленинграде-городе, как везде - такси. Но не остановятся, даже не проси.

Если сильно водку пьешь - по пьянке,

Не захочешь, отойдешь к стоянке.

Такова уж воровская доля

-----------------------

Такова уж воровская доля. В нашей жизни часто так бывает: Мы навеки расстаемся с волей, Но наш брат нигде не унывает.

Может, кто погибель мне готовит,

Солнца луч блеснет на небе редко,

Дорогая, ведь ворон не ловят

Только соловьи сидят по клеткам.

Письмо

-----

Свой первый срок я выдержать не смог, Мне год добавят, а может быть четыре. Ребята, напишите мне письмо, Как там дела в свободном вашем мире.

Что вы там пьете? Ведь мы почти не пьем, У нас тут снег при солнечной погоде. Ребята, напишите обо всем, А то здесь ничего не происходит.

Мне очень-очень не хватает вас, Хочу увидеть Нюру и Сережу. Как там Надюха? С кем она сейчас? Одна? - Тогда пускай напишет тоже.

Ну что страшнее? Только страшный суд. Мне ваши письма кажутся лишь нитью. Его, быть может, мне не отдадут, Но все равно, ребята, напишите.

Здесь сидел ты, Валет

--------------------

Здесь сидел ты, Валет, тебе счастия нет, Тебе карта всегда не в цвет. Наши общие дни ты в душе сохрани, И за карты меня, и за карты меня извини.

На воле теперь вы меня забываете, Расползлись все по семьям, домам. Мои товарищи по старой памяти, Я с вами веду разговор по душам.

Критический момент

-----------------

Гром прогремел, реляция идет, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнена ворами, И что настал критический момент, И заедает темный элемент.

Не тот расклад, начальники грустят, По всем притонам пьют не вина, а отравы, По всему городу убийства и облавы, Они приказ дают идти ва-банк, И применить запасный вариант.

Вот мент идет, идет в обход, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнена ворами, И что настал критический момент, И заедает вредный элемент.

А им в ответ дают такой совет: Имейте каплю уваженья к этой драме, Четыре сбоку, ваших нет в Одессе-маме, Пусть мент идет, идет себе в обход, Расклад не тот, и номер не пройдет.

Стою я раз на стреме

-------------------

Стою я раз на стреме, держуся за карман, И вдруг ко мне подходит незнакомый мне граждан.

Он говорит мне тихо: "Куда бы нам пойти, Где б можно было лихо нам время провести".

А я ему отвечаю: "Такие, мол, дела, Последнюю малину забили мусора."

А он говорит: "В Марселе такие кабаки, Такие там девчоночки, такие бардаки.

Там девочки танцуют голые, там дамы в соболях, Лакеи носят вина, а воры носят фрак"

Он предложил мне денег и жемчуга стакан, Чтоб я ему передал советского завода план.

Мы сдали того субчика властям НКВД, С тех пор его по тюрьмам я не встречал нигде.

Меня благодарили власти, жал руку прокурор, А после посадили под усиленный надзор.

С тех пор, друзья и братцы, одну имею цель, Чтоб как-нибудь пробраться в этот солнечный Марсель,

Где девочки танцуют голые, где дамы в соболях, Лакеи носят вина, а воры носят фрак.

На дистанции четверка первачей. -----------------------------

На дистанции четверка первачей. Каждый думает, что он то побойчей. Каждый думает, что меньше всех устал. Каждый хочет на высокий пьедестал.

Кто-то кровью холодней, кто горячей. Но, наслушавшись напутственных речей, Каждый съел, примерно поровну харчей. И судья не зафиксирует ничьей.

А борьба на всем пути в общем равная почти.

"Расскажите, как идут, бога ради, а?"

Телевиденье тут вместе с радио.

"Нет особых новостей, все ровнехонько,

Но зато накал страстей - о-го-го какой."

Номер первый рвет подметки, как герой. Как под гору катит, хочет пир горой. Он в победном ореоле и в пылу Твердой поступью приблизится к котлу.

"Почему высоких мыслей не имел?" "Да потому, что в детстве мало каши ел" Голодал он и в учебе не дерзал, Успевал переодеться и в спортзал.

Ну что ж, идеи нам близки: первым - лучшие куски,

А вторым, чего уж тут, он все выверил,

В утешение дадут кости с ливером.

Номер два далек от плотских всех утех. Он из сытых, он из этих, он из тех. Он надеется на славу, на успех. И уж ноги поднимает выше всех.

Вон наклон на вираже - бетон у щек. Краше некуда уже, а он еще. Он стратег, он даже тактик. Словом - "спец", Сила, воля, плюс - характер. Молодец.

Этот будет выступать вон, на салониках.

И детишек поучать в кинохрониках.

И соперничать с пеле в закаленности,

И являть пример целе-устремленности.

Номер третий умудрен и убелен. Он всегда второй надежный эшелон. Вероятно, кто-то в первом заболел, Но, а может, его тренер пожалел.

И назойливо в ушах звенит струна: "У тебя последний шанс, эх, старина" Он в азарте, как мальчишка, как шпана, Нужен спурт, иначе крышка и хана.

Переходит сразу он в задний старенький вагон,

Где былые имена прединфарктные.

Где местам одна цена - сплошь плацкартная.

А четвертый, тот, что крайний, боковой, Так бежит, ни для чего, ни для кого, То приблизится, мол, пятки оттопчу, То отстанет, постоит, мол, так хочу.

Не видать второму лавровый венок, Не увидит первый лакомый кусок, Ну, а третьему ползти на запасные пути

Сколько все-таки систем в беге нынешнем.

Он вдруг взял, да сбавил темп перед финишем.

Майку сбросил. Вот те на, не противно ли,