Ты не вой, не плачь, а смейся.
Слез-то нынче не простят.
Сколь веревочка ни вейся,
Все равно укоротят!
Все равно укоротят.
Ночью думы муторней. Плотники не мешкают. Не успеть к заутренней Больно рано вешают. Ты об этом не жалей, не жалей: Что тебе отсрочка! На веревочке твоей Нет ни узелочка.
Лучше ляг да обогрейся:
Я, мол, казни не просплю.
Сколь веревочка ни вейся,
А совьешься ты в петлю!
А совьешься ты в петлю.
***
Во хмелю слегка лесом правил я, Не устал пока, пел за здравие. А умел я петь песни вздорные. Как любил я вас, очи черные!
То неслись, то плелись, То трусили рысцой, И болотную слизь Конь швырял мне в лицо. Только я проглочу Вместе с грязью слюну, Штоф у горла скручу И опять затяну: Очи черные, как любил я вас...
Но прикончил я то, что впрок припас. Головой тряхнул, чтоб слетела блажь, И вокруг взглянул и присвистнул аж! Лес стеной впереди, не пускает стена.
Кони прядут ушами, назад подают. Где просвет, где прогал, не видать ни рожна, Колют иглы меня, до костей достают! Коренной ты мой! Выручай же, брат! Ты куда, родной! Почему назад? Дождь, как яд, с ветвей Не добром пропах. Пристяжной моей Волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза! Ведь погибель пришла, а бежать не суметь. Из колоды моей утащили туза, Да такого туза, без которого - смерть!
Я ору волкам: Побери вас прах! А коней пока Подгоняет страх. Шевелю кнутом, Бью крученые И ору притом: Очи черные...
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс, Бубенцы плясовую играют с дуги. Ох вы, кони мои, погублю же я вас! Выносите, друзья, выносите, враги!
От погони той Даже хмель иссяк. Мы на кряж крутой На одних осях! В хлопьях пены вы, Струи в кряж лились, Отдышались, отхрипели да откашлялись. Я к лошадкам забитым, Что не подвели, Поклонился в копыта До самой земли. Сбросил с воза манатки, Повел в поводу. Спаси бог вас, лошадки, Что целы мы тут!
Сколько кануло, сколько схлынуло! И кидало меня, не докинуло. Может, спел про вас неумело я. Очи черные, скатерть белая!
***
Капитана в тот день называли на ты, Шкипер с юнгой сравнялись в талантах, Распрямляя хребты и срывая бинты, Бесновались матросы на вантах.
Двери наших мозгов Посрывало с петель. Миражи берегов, Покрывало земель Этих обетованных, желанных, И колумбовых и магелланных!
Только мне берегов не видать и земель, С хода в девять узлов сел по горло на мель, А у всех молодцов благородная цель, И в конце-то концов, я ведь сам сел на мель!
И ушли корабли, мои братья, мой флот, Кто чувствительней, брызги сглотнули. Без меня продолжался великий поход, На меня ж парусами махнули.
И погоду, и случай безбожно кляня, Мои пасынки кучей бросали меня. Вот со шлюпок два залпа - ладно От Колумба и от Магеллана.
Я пью пену, волна не доходит до рта, И от палуб до дна обнажились борта, А бока мои грязны - таи, не таи, Так любуйтесь на язвы и раны мои!
Вот дыра у ребра, это след от ядра, Вот рубцы от тарана, и даже Видны шрамы от крючьев, Какой-то пират мне хребет Перебил в абордаже.
Киль, как старый, неровный гитаровый гриф, Это брюхо вспорол мне коралловый риф, Задыхаюсь, гнию, так бывает: И просоленное загнивает.
Ветры кровь мою пьют и сквозь щели снуют Прямо с бока на ют, меня ветры добьют. Я под ними стою от утра до утра, Гвозди в душу мою забивают ветра!
И гулякой шальным все швыряют вверх дном Эти ветры, незваные гости. Захлебнуться бы им в моих трюмах вином Или с мели сорвать меня в злости!
Я уверовал в это, как загнанный зверь, Но не злобные ветры нужны мне теперь, Мои мачты, как дряблые руки, Паруса, словно груди старухи.
Будет чудо восьмое, и добрый прибой Мое тело омоет живою водой, Море, божья роса, с меня снимет табу, Вздует мне паруса, словно жилы на лбу!
Догоню я своих, догоню и прощу Позабывшую помнить армаду. И команду свою я обратно пущу, Я ведь зла не держу на команду!
Только, кажется, нет больше места в строю! - Плохо шутишь, корвет, потеснись, раскрою! Как же так? Я ваш брат, я ушел от беды, Полевее фрегат, всем нам хватит воды!
До чего ж вы дошли, значит, что мне - уйти? Если был на мели - дальше нету пути? Разомкните ряды, что же вы, корабли? Всем нам хватит воды, всем нам хватит земли, Этой обетованной, желанной, И колумбовой, и магелланной!
***
Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому краю Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю. Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю, Чую, с гибельным восторгом, пропадаю.
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее, Вы тугую не слушайте плеть! Но что-то кони мне попались привередливые, И дожить не успел, мне допеть не успеть!
Я коней напою, я куплет допою, Хоть немного еще постою на краю.
Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони, И в санях меня галопом повлекут по снегу утром. Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони, Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее, Не указчики вам кнут и плеть. Но что-то кони мне попались привередливые, И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою...
Мы успели. В гости к богу не бывает опозданий, Так, что ж там ангелы поют такими злыми голосами? Или это колокольчик весь зашелся от рыданий, Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани!
Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее,, Умоляю вас, вскачь не лететь! Но что-то кони мне достались привередливые. Коль дожить не успел, так хотя бы допеть!
Я коней напою...
***
У вина достоинство, говорят, целебное. Я решил попробовать. Бутылку взял, открыл. Вдруг оттуда вылезло что-то непотребное: Может быть зеленый змий, а может, крокодил.
Если я чего решил, я выпью-то обязательно,
Но к этим шуткам отношусь я очень отрицательно.
А оно зеленое, пахучее, противное, Прыгало по комнате, ходило ходуном. А потом послышалось пенье заунывное, И виденье оказалось грубым мужиком.
Если я чего решил, я выпью-то обязательно,
Но к этим шуткам отношусь я очень отрицательно.
И если б было у меня времени хотя бы час. Я бы дворников позвал бы с метлами, а тут Вспомнил детский детектив - старика Хоттабыча И спросил: товарищ Ибн, как тебя зовут?
Так, что хитрость, говорю, брось свою иудину, Прямо, значит, отвечай, кто тебя послал? И кто загнал тебя сюда - в винную посудину? От кого скрывался ты и чего скрывал?
Тот мужик поклоны бьет, отвечает вежливо: Я не вор, я не шпион, я вообще-то дух! И за свободу за свою, захотите ежели, Изобью за вас любого, можно даже двух.
Тут я понял: это джин, он ведь может многое, Он ведь может мне сказать: вмиг озолочу. Ваше предложение, - говорю, - убогое. Морды после будем бить. Я вина хочу!
Ну а после - чудеса по такому случаю! Я до небес дворец хочу, ведь ты на то и бес. А он мне: мы таким делам вовсе не обучены, Кроме мордобития - никаких чудес.
Врешь,-кричу,-шалишь,-кричу.Ну, и дух в амбицию. Стукнул раз - специалист, видно по нему. Я, конечно, побежал, позвонил в милицию. Убивают,-говорю,-прямо на дому.
Вот они подъехалм, показали аспиду! Супротив милиции он ничего не смог! Вывели болезного, руки ему за спину И с размаху кинули в черный воронок.
Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается. Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть. Ну, а может, он теперь боксом занимается? Если будет выступать, я пойду смотреть.
***
Едешь ли в поезде, в автомобиле, Или гуляешь, хлебнувши винца, При современном машинном обилье Трудно по жизни пройти до конца.
Вот вам авария в Замоскворечье Трое везли хоронить одного. Все, и шофер, получили увечья, Только который в гробу - ничего.
