Слабым, но чистым голосом батюшка сам начал пение ирмоса Великого канона "Помощник и покровитель бысть мне во спасение". Необычайной силой звучали эти слова в устах умирающего. Это был не только итог земного пути, эти слова, которыми Церковь начинает ежегодно Великий пост, открывая всем верным дверь покаяния, открывали перед ним в этот час врата жизни вечной.
По окончании богослужения батюшка сказал, чтобы меня оставили ночевать, так как было уже поздно.
Рано утром пришел о. Петр. Каждый день он приходил причащать больного, а потом уходил на работу в бухгалтерии на фабрике.
Войдя в комнату батюшки, о. Петр сказал бодрым, почти веселым голосом: "Доброе утро, отец архимандрит, с Постом Вас".
Пока о. Петр был у батюшки, все собрались на кухне и горевали о предстоящей разлуке с батюшкой. Когда о. Петр вышел к нам, он сказал: "Мы не знаем, что ждет нас, может быть, Господь выводит его как Своего избранника". Последующие события показали, что о. Петр был прав.
В это время батюшка позвал к себе К.И. "Мать, - сказал он, - принеси Верочке капусты". Он беспокоился, что К.И. забудет накормить меня перед отъездом.
Когда я собралась уезжать, я еще раз зашла к батюшке в комнату. Он лежал в забытьи. Я не решалась его беспокоить. К.И. сама подошла к батюшке и сказала: "Благословите Верочку, ей ехать надо". Я опустилась на колени возле его кровати. Батюшка благословил меня, и я уехала в Москву.
Через три дня, когда я пришла с работы, папа сообщил мне, что звонили и оставили адрес, по которому я должна была немедленно прийти. Я все поняла. Когда я пришла, то услышала: "Батюшка скончался".
Мне сообщили также, что решено было в течение года читать Псалтирь по батюшке. Для того, чтобы вся Псалтирь прочитывалась ежедневно, ее разделили между духовными детьми батюшки так, чтобы каждый ежедневно читал одну кафизму. Мне досталась 6-я кафизма.
- Смотрите, - сказала мне одна из духовных дочерей батюшки, когда я собиралась уходить, - дома никому не показывайте вида, что у Вас горе. И не плачьте, для этого есть ночь.
Батюшка подумал перед смертью обо всех своих духовных детях, никого не забыл. Каждому он дал в благословение образ Божией Матери. Мне, Леночке и Алику - "Всех скорбящих Радосте", а Павлику - "Нечаянную радость". Свое духовное руководство он передал о. Петру, о. Иераксу и о. Владимиру, распределив между ними сам своих духовных детей. Нас он поручил о. Петру.
Когда я приехала через несколько дней к Леночке, она рассказала мне следующее.
В ночь со вторника на среду она видела сон, будто она находится у батюшки и он просит ее почитать вслух Евангелие. Она открывает книгу и начинает читать, но он ее останавливает, говоря: "Вам надо читать Евангелие от Луки".
Утром она собралась идти к батюшке. Алик плакал и просил ее не уходить. Этого никогда прежде не было. Зайдя в дом батюшки, Леночка спросила у открывшей ей двери К.И.: "Как батюшка себя чувствует?" - "Теперь ему совсем хорошо", - ответила она. Леночка поняла, что батюшка скончался. К.И. обняла Леночку, подвела ее к батюшке, приоткрыла покров, чтобы Леночка могла взглянуть на его лицо и приложиться к его руке. Потом К.И. сказала Леночке, чтобы она читала вслух Евангелие. "Вам надо Евангелие от Луки читать", сказала К.И.
На вопрос, можно ли прийти на похороны, К.И. сказала: "Нет, я Вас утешила как могла, а на похороны приходить не нужно".
Леночка пошла домой и рассказала детям, что Дедушка умер.
- Я так и знал, - сказал Алик, - только совсем не страшно, он ушел в Царство Небесное.
В течение нескольких дней Алик отказывался от всяких игр и развлечений. Мне передавали потом, что и другие дети почувствовали день кончины батюшки.
Светлую пасхальную заутреню служил в батюшкином доме о. Петр. Заутреня прошла очень торжественно.
По окончании службы о. Петр сказал: "Теперь пойдем похристосуемся с батюшкой".
Мы спустились по лестнице под дом, где находилась могилка батюшки.
Его похоронили тут же в его "катакомбах", под тем местом, где находился Престол, - как это делали в Церкви первых веков.
Примечания
15 Вера Максимовна Сытина (1901-1988), жена С.О. Фуделя. (См. прим. 22)
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
ОТЕЦ ПЕТР ШИПКОВ
Во свете Лица Твоего пойдем
и об Имени Твоем возрадуемся вовеки.
Причастный стих праздника
Преображения Господня
В Загорске во время войны
О. Петр стал нашим духовным отцом после кончины о. Серафима 19 февраля 1942 года.
В этот период о. Петр жил в Загорске, работал на кустарной фабрике бухгалтером и одновременно продолжал свою деятельность священника в сравнительно узком кругу своих духовных детей.
Посещать немногие открытые в то время храмы нам не было благословения. В этих храмах служили в основном священники, которые шли на целый ряд компромиссов, нарушая уставы и традиции Церкви. Те же, кто хотел сохранить "чистоту Православия", служили тайно. Епископ Лука* в своей статье, написанной в день его 80-летия, пишет: "Город, в котором я жил, сверкал множеством церквей, но все священники этого города были обновленцы. Поэтому богослужение я должен был совершать с сопровождающими меня священниками в своей квартире. Туда приходили православные люди, не хотевшие молиться со своими неверными священниками".
---------------------------------------------
* Имется в виду святитель архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), канонизирован в 1995 г. (прим. ред.)
Война еще продолжалась, хотя опасность дальнейшего вторжения неприятеля вглубь страны миновала. Москвичи понемногу возвращались из эвакуации. Весной 1943 года я возобновила работу в институте дефектологии.
Трудно было налаживать работу медико-педагогической консультации. Все было разорено и запущено, некоторые здания сгорели во время воздушных бомбардировок. Из сотрудников института в Москве оставались единицы. Детей в Москве было еще очень мало, школы не работали, врачи, в частности детские психоневрологи, еще не возвращались. Первые месяцы я работала почти одна, посещая на дому тех немногих больных детей, которых приводили в консультацию родители. Часто мне приходилось бродить по опустевшим и застывшим от отсутствия жильцов и топлива коридорам старых арбатских квартир. В одной из них, в самом конце коридора, я увидела старую женщину: на плите возле нее тлело два-три поленца, и она грелась около них. Все уехали в эвакуацию, а ее не взяли, да она и не выдержала бы поездки в условиях военного времени. "Догорят эти поленца, и я умру вместе с ними", - сказала старушка. В другом доме находилась только что вернувшаяся из эвакуации больная женщина с мальчиком-эпилептиком лет 12. Она недоумевала, что делать дальше, так как растеряла всех членов семьи. Как жить? Куда девать ребенка? Где лечить?
И вся Москва, казалось, дышала с трудом, как тяжело больной. Но для меня за Москвой был Загорск, преподобный Сергий, могила Дедушки (о. Серафима) и о. Петр.
В октябре 1942 года погиб на трудфронте мой брат: от голода, от отравления ядовитыми грибами и слишком поздно сделанной операции перитонита. В его дневниках я нашла следующую запись: ""Спаси тебя Христос", - сказала мне нищая женщина. Нужно ли мне это? Да, нужно, моя душа окутана тяжелым кошмаром. Ей необходим Спаситель". Когда я рассказала об этом своей (теперь уже покойной) подруге Тане К.*, она сказала: "Жизнь вашей семьи - это страница из истории Церкви".
---------------------------------------------
* Татьяна Ивановна Куприянова
Температура в комнате, где я жила с папой, опускалась до 10 градусов. Папа лежал всю зиму больной, в шубе и зимней шапке. 14 февраля 1943 года папа собрался идти на работу и, посмотрев в зеркало, сказал: "Что-то смертельное у меня в глазах". Вечером он не вернулся домой, его отвезли в больницу прямо с работы, и он скончался ночью, на руках медсестры, дочери своего друга. Хоронили папу в день годовщины смерти о. Серафима. Когда везли гроб в большой грузовой машине, я была совсем одинока, возле меня не было ни одного близкого по душе, верующего человека. Мне казалось, что меня окружает пустыня. А в это самое время в машину внесли еще один гроб с покойником и рядом с гробом поставили большой образ Спасителя, протягивающего руку утопающему апостолу Петру. Этот образ был послан мне для утешения покойным о. Серафимом в годовщину его смерти. С этого момента горе для меня было растворено радостью и надеждой. Я сложила крест из цветов белых хризантем и положила его на гроб папы. Один из присутствующих родственников возмутился и хотел снять его. "Он был еврей", - сказал он. "Оставьте, он мой отец", ответила я.
