- Извините, товарищи. Мои данные и в самом деле, видимо, устарели. Во искупление недоразумения прошу отужинать с нами.
Я ответил сразу за нас обоих:
- Спасибо, товарищ маршал. Но мы торопимся передать наши корреспонденции в Москву. Вы ж и сами понимаете, как это сейчас важно.
К. К. Рокоссовский не стал настаивать, и мы ушли заниматься своими делами.
А вскоре узнали, что Крайова Рада Народова и только что сформированный ею Польский комитет национального освобождения переехали в Люблин.
Через Военный совет фронта получили приглашение на встречу с Председателем Крайовой Рады Народовой Болеславом Берутом. Поехали в Люблин втроем - Иван Ануфриев, Александр Капустянский и я.
Много ли дней прошло с момента освобождения Люблина, а вот поди ж ты город ожил, почистился, повеселел. На улицах шумно, особенно много ребятишек. Вновь стоят на перекрестках и площадях газетные киоски, и около них очереди в городе начали выходить газеты. Важно расхаживают по тротуарам монашки. Мелькают конфедератки польских солдат, фуражки офицеров.
Наш разговор с Болеславом Берутом и начался с того, что он пригласил нас к окну и, показывая на улицу, сказал:
- Посмотрите, как приходит в себя Польша. Сколько радостных улыбок, какой душевный подъем у всего народа!
Берут одет в темный костюм. У него высокий лоб, аккуратно подстриженные усы. За стеклами очков - внимательные глаза. И только бледность да ранние морщины напоминают о переживаниях, выпавших на его долю за долгие годы подпольной работы.
По-русски Берут говорил с большим акцентом, долго подыскивая нужные слова. Но от переводчика категорически отказался.
- Кошмар оккупации в сознании людей постепенно проходит,- сказал он.- Мы еще точно не знаем, какой ущерб нанесла она стране. Но абсолютно достоверно, что гитлеровские палачи уничтожили миллионы поляков, перебили почти всю интеллигенцию, изгнали многие семьи с их родных мест и заселили эти места немцами... Да, страшная участь ждала польский народ! И если б не Красная Армия...- Взглянул нам прямо в глаза.- Мы, поляки, никогда не забудем братской помощи Советского Союза. Никогда!
Замолчал, прошелся по кабинету. Опять остановился, продолжил:
- Сейчас мы представляем в Польше новую власть. Первую истинно народную власть, которая восстановит в стране демократические свободы, уничтоженные пилсудчиками еще задолго до войны. Проведем важнейшие социальные преобразования, в частности, осуществим широкую аграрную реформу... Эмигрантское правительство в Лондоне, своей авантюристической политикой толкающее страну к новой катастрофе, объявлено незаконным.
Затем Болеслав Берут довольно подробно изложил нам программу своего правительства но военному вопросу.
- Одной из главных наших задач,- сказал он,- является строительство новой армии, оказание помощи тем частям и соединениям, которые уже сражаются рядом с доблестной Красной Армией. С этой целью на освобожденной территории Польши идет призыв в армию мужского населения. Призываем сразу десять возрастов... Объявлен набор добровольцев и в офицерские школы.
В заключение Председатель Крайовой Рады Народовой попросил нас, корреспондентов "Красной звезды", почаще информировать своих читателей о первых шагах народной власти в Польше, о том, как громят общего врага фашистов воины Войска Польского.
- Мы хотим,- сказал Берут,- чтобы вся Красная Армия знала: польские воины будут по-прежнему сражаться вместе с ней. Они самые верные ее союзники!
На этом наша беседа и закончилась.
* * *
Эта двухэтажная каменная дача до войны принадлежала, видимо, какому-то польскому магнату. А совсем недавно в ней отдыхали крупные чины из фашистского гарнизона Варшавы.
Теперь же в больших и светлых комнатах первого этажа разместился штаб 47-й армии.
Когда мы приехали на эту дачу, ни командующего, ни члена Военного совета армии, ни даже начальника штаба на месте не оказалось.
- Они сейчас в другом помещении,- сказал мне майор из оперативного отдела.- Идите мимо вон тех цветочных клумб, затем минуйте сад и там увидите одноэтажное кирпичное строение...
Пошли. И действительно нашли армейское командование.
Генерал Н. И. Гусев, командарм 47, принял нас без задержки.
- Прошу садиться,- сказал он мне и фотокорреспонденту Капустянскому. И сразу же приступил к освещению интересующего нас вопроса: - Армия вчера вместе с частями Войска Польского начала бои за Прагу - предместье Варшавы. На подходе восьмой гвардейский танковый корпус, который должен поддержать стрелковые дивизии. Ну что вам сказать о самой Праге... Это старая и некогда, видимо, довольно сильная крепость. Сейчас враг модернизировал ее сооружения, сосредоточил на подступах танковые части... За вчерашний и сегодняшний дни мы несколько потеснили противника. В настоящее время подтягиваем выделенную нам командующим фронтом маршалом Рокоссовским артиллерию большой мощности. Без нее крепости не взять...
Мы спросили, как дерется 1-я польская дивизия имени Тадеуша Костюшко.
- Решительно, инициативно, смело,- ответил командарм.- Во всяком случае, мы довольны поляками...
Дивизия имени Костюшко действовала совместно со 125-м стрелковым корпусом. Причем на главном направлении. Мы решили съездить в нее.
Штаб дивизии располагался в подвале женского монастыря. Дежурный провел нас по длинному узкому коридору и остановился перед железной дверью. На стук дверь открылась, и в проеме показался высокий генерал в польской форме. У него было энергичное лицо и темные волосы. На груди - два ордена Красного Знамени и орден Красной Звезды.
- Проходите, товарищи,- пригласил генерал на чистейшем русском языке.- Мы вас ждем. Нам звонил командующий армией генерал Гусев.
Комната была небольшой. Мебель состояла из маленького столика, четырех стульев, тумбочки с телефонами и двух железных кроватей.
Не успели мы осмотреться, как на столе появились кофейные чашечки с горячим и ароматным напитком.
- Я хочу начать нашу беседу с того, чтобы поблагодарить командование 47-й армии и фронта за ту огромную помощь, которую они оказали дивизии,- сказал генерал Войцех Бевзюк.- Они выделили нам артиллерийскую бригаду большой мощности, полк дальнобойной артиллерии для контрбатарейной борьбы, противотанковую бригаду, бригаду гвардейских минометов и несколько отдельных дивизионов. Кроме того, нас поддерживает полк самоходной артиллерии. Словом, воевать есть с чем.
Затем по приказанию комдива операторы подполковник Повишкис и капитан Грабер начали знакомить нас с оперативной обстановкой. И в это время зазвонил телефон. Генерал Бевзюк взял трубку. Заговорил теперь уже по-польски. Но понятно и для нас.
- Да, огонь по парку дадим... А вы оставьте против станции заслон, все же остальные силы бросьте на парк и мост... Время приказа истекает, полковник. Учтите это.
Раздался негромкий стук в дверь. Генерал, положив трубку, сказал:
- Войдите...
Порог переступила пожилая, но еще статная, с властным лицом женщина, одетая в монашеское платье. Мы, находившиеся в комнате, встали, а генерал почтительно предложил гостье стул.
- Вчера произошло большое недоразумение, пан генерал,- заговорила женщина, оказавшаяся настоятельницей этого монастыря.- Вероятно, вас просто не поняли. Сейчас же я приказала освободить для панства другие, более просторные комнаты на первом этаже. Кроме того, мы можем принять и обеспечить лечением до двухсот ваших раненых, пан генерал.
- Наших раненых, пани,- поправил настоятельницу генерал.
- Конечно же наших раненых, пан генерал,- торопливо согласилась та.Конечно же наших...
- Благодарю, сердечно благодарю за все, что вы нам предложили,- сказал Бевзюк.- Но для штаба нам нового помещения не надо, мы скоро вообще покинем вас. А вот раненых доставим сюда в самые ближайшие часы.
Когда настоятельница ушла, комдив сказал нам:
- Вчера мы имели дело с ее помощницей. Попросили чуть-чуть потесниться, чтобы занять пару комнат для штаба и освободить еще восемь - десять для госпиталя. Но та заявила, что нельзя осквернять их монастырь кровью солдат, которые, мол, пришли из большевистской России. Этот подвал мы и то заняли вопреки ее протестам. А от размещения в монастыре раненых вообще отказались. И вот теперь видите, какая перемена... Ох уж эти мне христовы невесты! А ведь для Армии Крайовой они делают все, что от них только потребуют. А с нами вступают в пререкания...
