Поверженный Абивард спросил:
- Когда, по-твоему, будут готовы эти вторые доспехи?
Кузнец подумал:
- Три недели, повелитель, убавь или накинь денек-другой.
- Придется этим удовольствоваться, - вздохнул Шарбараз. - По правде говоря, я не рассчитываю, что на меня нападут раньше, но каждый день без доспехов дается мне тяжело. Чувствую себя голым, будто новорожденный.
- Ну, это не совсем так, величайший, - сказал Абивард. - Целые дружины воюют в кожаных доспехах. К примеру, хаморы - ведь их лошади меньше и не могут нести такой вес, как наши. Да и я бился с ними и таком виде, пока Ганзак еще трудился над моими доспехами.
- Не сомневаюсь, - сказал Шарбараз. - Нужде закон неведом, помимо прочего, ты и сам это доказал, вытаскивая меня из Налгис-Крага. Но разве ты не почувствовал себя героем, а не просто воином, когда на плечах твоих вновь сладостно зазвенела кольчуга?
- Не знаю. Я просто почувствовал, что теперь уменьшилась вероятность быть убитым, а это тоже неплохо воодушевляет в бою.
- Повелитель, когда я слышу от тебя толковые речи, я вижу твоего отца там, где стоишь ты, - сказал Ганзак.
- Хорошо бы, - спокойно ответил Абивард, хотя сердце его преисполнилось гордости от этой похвалы. Шарбараз сказал:
- При дворе моего отца о войне я узнал от трубадуров не меньше, чем от воинов. Хорошо иметь рядом человека, который видел войну и может просто и внятно говорить о том, что для нее нужно. Исполнить свой долг и при этом остаться в живых - оно хоть и не вдохновляет на героические песни, но тоже неплохо. Еще один урок. - Он кивнул, словно запечатлевая сказанное в памяти.
Абивард тоже кивнул. Шарбараз постоянно учился. И Абиварду это нравилось: положение Царя Царей по самой своей природе склоняло его обладателя считать, что он и так уже все знает, - и кто бы осмелился ему возразить?
И еще об одном подумал он. Допустим, когда-нибудь Шарбараз поступит не правильно. Как сказал сам Царь Царей, он, Абивард, теперь рядом с ним. Но как сказать Шарбаразу, что тот не прав? Ответа он не знал.
В крепости Век-Руд Шарбараз устроился в комнате, которую занимал Абивард, когда еще был жив Годарс.
Фрада с превеликой охотой уступил ее. Она находилась через коридор от опочивальни дихгана. В определенном смысле это оказалось очень удобно.
Вернувшись вместе с Абивардом, Шарбаразом и Таншаром в Век-Руд, Динак поселилась на женской половине родного надела. Верный своему слову, Шарбараз обручился с ней, как только в крепость сумели привести служителя Господа. Но хотя она была его женой, женская половина ему не принадлежала. Если бы он явился туда, чтобы вызвать ее, когда хотел побыть в ее обществе, это вызвало бы неслыханный скандал, пусть даже он и Царь Царей.
Способ обойти это, казалось бы, безвыходное положение тоже вызвал скандал, хотя и небольшой. Наружная дверь опочивальни дихгана стала действующей границей женской половины. "В точности как в Налгис-Краге", - подумал Абивард, но мысль эту оставил при себе. Внутрь Шарбараз не заходил, но Абивард приводил туда Динак, а от дверей Шарбараз отводил ее в, занимаемую им комнату. Для Динак эта комната была как бы частью женской половины.
Проблема заключалась в отрезке коридора между опочивальней дихгана и комнатой Шарбараза. Никто в крепости не хотел считать коридор частью женской половины, но никто не мог придумать, как Динак могла бы приходить к мужу, минуя коридор. Пошли всякие сплетни и пересуды.
- А не мог бы Таншар волшебством переносить меня из моей комнаты в комнату Шарбараза? - спросила Динак однажды вечером, когда Абивард подводил ее к вызвавшему столько толков коридору.
- Вряд ли, - усомнился он. - Я благодарю Господа, что у Таншара хватило силы на то, что нам уже удалось.
- О брат мой, я ведь пошутить хотела. - Динак ткнула его под ребро, отчего он подпрыгнул. - Только такой ответ я и могла придумать на вопрос, как остановить пересуды насчет наших дел.
- А-а. - Подумав, хороша ли шутка, он все же решил рассмеяться. - Хорошо, что ты снова здесь.
- - И мне хорошо, - ответила она, вновь посерьезнев. - После того, что произошло на женской половине у Птардака... - Лицо ее исказилось. - Жаль, что я не могла убить того охранника. Я хотела бы убить их троих - не торопясь, отрубая по пальчику. Того, что мне удалось бежать оттуда, мало, но придется этим удовольствоваться .
Он было обнял ее, но замер, едва начав движение. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, помимо Шарбараза, касался ее. Абивард пожалел, что она не могла позволить себе убить охранника - всех охранников - не спеша, как ей хотелось.
Он бы помог ей в этом с величайшим удовольствием и радостью.
- На самом деле даже хорошо, что Таншар не может по волшебству переносить меня из комнаты в комнату. Что бы там ни говорили другие, когда я иду по этому коридору, я чувствую себя свободной, будто могу снова, как в детстве, бегать по всей крепости. И такие чувства могут вызвать десять-двадцать шагов по каменному полу между голых стен. Странно, да?
- Я думал о том же, - сказал Абивард. - Знаешь, Рошнани и некоторые другие мои жены завидуют тебе.
- Неудивительно, - сказала Динак, когда Абивард открывал внутренние двери в своей опочивальне, пропуская ее. - Для тех, кто лишен свободы, даже малая ее толика должна казаться громадной.
- Гм. - Абивард закрыл дверь, ведущую на женскую половину, запер ее и прошел вместе с Динак к наружной двери опочивальни. Сразу за дверью ждал Шарбараз. Абивард поклонился ему:
- Величайший, я привел твою жену.
В ответ Шарбараз поклонился сначала Абиварду, потом Динак и протянул ей руку:
- Госпожа моя, не соблаговолишь ли пройти со мной?
Она переступила порог. Абивард отвернулся, чтобы, официально говоря, не видеть, как она идет по этому пресловутому - слишком уж публичному - коридору.
Потом он засмеялся над собой, над тем, как изо всех сил старается сделать вид, что обычай нисколько не нарушен, прекрасно при этом зная, что нарушен. Он подумал: уж не является ли истинным царем Макурана не Царь Царей, а обычай?
В тот вечер он привел в свою опочивальню Рошнани. Она с тоской посмотрела на наружную дверь:
- Я бы тоже хотела ходить через нее. Жизнь на Женской половине терпима, когда знаешь, что все в одинаковом положении. А когда одной можно то, чего нельзя другим... - Она замолчала, должно быть, проглатывая часть того, что хотела сказать. - Это тяжело, - закончила она.
- Мне жаль, что это тебя огорчает, - сказал Абивард. - Хотя я и не знаю, что с этим поделать. Не могу же я по одной прихоти отбросить многовековую традицию. Ведь традиция не предполагала, что Царю Царей придется искать убежища в захолустной крепости или что он женится на сестре дихгана.
- Я знаю, - сказала Рошнани. - И пожалуйста, пойми, я не ставлю счастье Динак ей в укор. Мы с ней прекрасно ладим, как будто мы - родные сестры. Мне просто хочется, чтобы и мой кусочек мира был чуточку побольше. Все, что я видела в мире, став женщиной, - это две женские половины и землю между крепостью, где я родилась, и Век-Рудом. Этого мало.
- Ты вполне могла бы быть родной сестрой Динак, - согласился он. - Сколько я ее помню, она всегда говорит примерно то же самое. Но от тебя я такого до сих пор не слышал.
- А до сих пор у меня не было причин думать об этом, - сказала она, и это напомнило Абиварду слова сестры про малую толику свободы, которая кажется громадной. Рошнани продолжала:
- Ты сердишься, что я так говорю? Судя по тому немногому, что я знаю, большинство мужчин дают своим женам куда меньше воли, чем ты. - Она настороженно взглянула на Абиварда.
- Ничего, говори, - сказал он. - Убежден, что Смердис посадил бы мысли Шарбараза под замок вместе с телом или даже прежде того, если бы только мог, Я же не вижу в этом смысла. Если ты не скажешь мне того, что думаешь, как же я узнаю твои мысли? Это, конечно, не значит, что я всегда буду с тобой соглашаться, и даже если соглашусь, возможно, окажусь бессилен что-либо предпринять, но знать я хочу.
