-- Ну, как вы тут? Еще долго будете?

-- Можем доплатить, -- сказал Артист.

-- Я-то не возражаю, -- блеснул глазами капитан.

-- Ну что ж, алаверды, -- кивнул Пастух и протянул ему еще сотенную.

-- Ну так вот, -- сказал капитан, пряча купюру. -- Я чего заглянул... Прошла радиограмма по всем судам. Менты досматривать будут на всех пристанях и дебаркадерах. Так что, если что... соображайте сами.

-- То-то ты мне сразу понравился, капитан, -- серьезно сказал Пастух. -- Может, где-нибудь высадишь нас?

-- Не имею права. Категорически запрещено. Да и негде.

Он повернулся и пошел к трапу. Уже поднявшись на несколько ступенек, обернулся:

-- Ближайшая пристань -- Ленинские горы. Там народу будет навалом. Запущу к вам в салон... И потом, может, этих, фараонов, еще не будет?

-- Слушай, кэп, -- сказал Пастух, -- такие досмотры часто бывают?

-- Случается. Если тревога по всему городу. Когда большая облава, крутых ловят... Ну давайте, подходим. Сейчас швартовка будет.

Все шестеро переглянулись. Ни слова не говоря, Пастух с усилием опустил стекло иллюминатора. В салон ворвался свежий речной воздух.

-- Жаль, -- сказал он, -- очень жаль. С этими словами он вытащил из-под полы куртки стальную черную коробочку сложенного автомата. Иван вытащил точно такую же коробочку, и через мгновение "ПП-95М" отправились на дно Москвы-реки. Вслед за ними полетели и две трофейные рации и пистолеты, полученные от Голубкова.

Пастух понюхал руки. От них исходил явный запах оружейной смазки и РЧС -- раствора чистки стволов.

-- Ну и запах! -- хмыкнул Иван. -- А вот с долларами что делать? У каждого по пачке. Ни документов, ни расписок, ни квитанций.

Теплоход медленно подходил к дебаркадеру. Муха перебежал к борту швартовки, глянул в иллюминатор.

-- Точно, менты! Усиленный наряд.

-- Ха! -- вдруг вскрикнул Боцман. -- Все бабки мне! Да живее! -- С этими словами он извлек из внутреннего кармана большой, чуть не в пол-ладони, памятный медальон призера победителя гонок на выживание. -- Авто выиграл? Выиграл. Загнал? Загнал. Как говорится, "моя вещь, хочу -- крашу". Вот и бабки. Награждение должны были по телеку показывать, в новостях спорта. А вот еще доказательство. -- И на его жесткой ладони появилась цветная карточка "Поляроида" -- Боцман в белом костюме у своего "форда".

-- Такая тачка не тянет на шестьдесят штук, -- сказал Муха, -- сам знаешь.

-- А, ладно, обойдется.

Теплоход ткнулся бортом в причал, взревел и захлебнулся дизель. Послышались голоса, топот ног. Вполне возможно, вся эта ментовская катавасия была затеяна из-за них.

-- Надоела мне Москва, -- вдруг заявил Трубач. -- На волю хочу, на простор.

-- Лучшее средство от всех депрессий -- вот такие трое суток, -усмехнулся Перегудов. -- Все психозы как рукой снимет.

-- Ну что, пошли сдаваться? -- сказал Пастух. Они стали подниматься друг за другом по трапу. Вышли на верхнюю палубу к ограждению фальшборта, легко, пружинисто, чуть снисходительно улыбаясь, сбежали по трапу на дебаркадер. Менты трясли всех подряд, мужчин и женщин, просматривая документы с подчеркнутой хмурой серьезностью.

Пастух, а за ним и остальные полезли в карманы, достали красные корочки общегражданских паспортов, а у кого были -- и заграничные. Артист вдруг замешкался, отстал, и это не прошло мимо внимания блюстителей порядка. Один из милиционеров шагнул к нему:

-- Ваши документы.

Семен растерянно смотрел то на товарищей, то на милиционеров. Он хлопал себя по бокам, рылся в карманах, пожимал плечами. Пастух чувствовал, что их уже профессионально взяли в незримое кольцо, отсекли от остальных. Он шагнул к Злотникову:

-- Ну что у тебя?

-- А фиг его знает! -- нервно пожал плечами Семен. -- Ни паспорта, ни черта... Видно, выронил где-то.

Один из милиционеров, видимо, старший в наряде, криво усмехнулся:

-- Знаем мы вас! Вечно вы то роняете, то теряете. Ты откуда? Из Грузии небось? Или армян?

-- Азебарджан! -- огрызнулся Артист.

-- Регистрационное удостоверение, быстро!

-- Слушайте, лейтенант, -- вмешался Боцман. -- Вы что, не видите, москвич он. Просто паспорт с собой не взял.

-- С таким шнобелем надо брать, -- хохотнул лейтенант.

-- Во! -- вскрикнул Семен. -- Тоже мне, нашли "лицо кавказской национальности"! У вас рация -- свяжитесь с Центральной, сверите адрес, данные паспорта я помню...

-- Щас прям! -- оборвал начальник наряда. -- Делать нам нечего! Вот возьмем тебя на тридцать суток, тогда и разберемся.

Но Артист, незаметно подмигнув своим, вдруг качнулся, как пьяный, толкнул плечом дюжего парнягу в бронежилете с автоматом и как бы на миг повис на Пастухе, успев шепнуть:

-- Сваливайте, живо! С Трубачом! -- и внезапно рухнул на дощатый причал.

Милиционеры отпрянули. А Семен вскочил, будто подброшенный подкидной доской и кинулся в толпу. Вскрикнули женщины, чья-то услужливая нога высунулась, намереваясь сделать убегающему подножку, но Артист перепрыгнул ее и кинулся вверх по гранитной лестнице. За ним следом метнулся и Олег Мухин.

-- Рвем когти! -- хриплым шепотом быстро проговорил Пастух и помчался вверх по гранитным ступеням противоположной лестницы, выходящей на набережную. Трубач, Боцман и Док, не рассуждая, бросились за ним.

Артист миновал верхнюю ступеньку, без труда оторвавшись от преследователей -- физподготовка у тех была явно не та.

-- Стой, стрелять буду! -- кинул в спину старший под визг шарахнувшихся в разные стороны прохожих. И тот, что был с автоматом, на бегу передернул затвор.

Злотников тут же остановился и присел на гранитный парапет, с улыбкой поджидая парней в голубых рубашках с погонами. Те подскочили, заломили ему руки.

-- А в чем, собственно, дело? -- благодушнейшим тоном, уже не делая попыток вырваться, с удивленной улыбкой повторял он. -- Ничего не понимаю! Хватают граждан средь бела дня, применяют насилие...

Один из наряда с садистским наслаждением вытянул его резиновой дубинкой по спине.

-- Ой-ей-ей! -- даже не поморщившись и все так же улыбаясь, воскликнул Артист. -- Господа! Граждане! Обратите внимание! Лупцуют мирных людей ни за что ни про что! Чем я провинился, что нарушил?!

Дрожа от нервного возбуждения, рядом стоял и Муха, сбитый с толку метаморфозой, внезапно произошедшей с товарищем. Как водится, из мгновенно возникшей толпы послышались сердобольные женские голоса:

-- Совсем озверели! Избивают людей!

-- В чем дело? -- выступил дюжий мужик, не иначе свой брат, офицер-отставник. -- Что случилось, капитан?

-- Без документов, хотел удрать...

-- То есть в каком смысле без документов? -- часто-часто заморгал Семен. -- Пожалуйста, вот мой документы. Скажите лучше -- мой нос вам не понравился. Может, он мне и самому не нравится, что ж теперь делать? Что выросло -- то и есть.

В толпе засмеялись.

-- Ты мне тут цирк кончай! -- рявкнул лейтенант. -- То у него нет документов, то они есть! -- Он торопливо пролистывал странички новенького паспорта. -- Та-а-к, та-ак... Злотников Семен Львович... прописан -Вавилова, тридцать семь... квартира сто сорок восемь... А чего тогда убегал?

-- Испугался очень, -- развел руками Артист и подмигнул Мухе. -- Нервы, знаете ли... проблемы... Трудное детство...

Лейтенант, видно, не знал, что делать.

-- Подожди, -- вдруг спохватился один из его подчиненных. -- А остальные-то где? Их же вроде еще четверо было.

До лейтенанта вдруг что-то дошло.

-- У с-сука! -- заорал он на Семена. -- А ну в машину!

-- Да почему, -- кинулся к ним Муха, -- почему в машину, какую машину? Товарищи, да помогите вы, это ж полный беспредел!

-- И этого тоже в машину! -- вновь заорал лейтенант.

-- Ну так и я с вами! -- гаркнул мужик, похожий на отставника. -- А то знаю -- привезете сейчас, изметелите парней, а после с вас и взятки гладки.