- Телевизор смотрели, - довольно агрессивно ответил Артист. Программу НТВ. Устраивает?

- И что показывали? - спросил я.

- "Куклы".

- Хорошая передача, - кивнул Док.

- Местами даже смешная, - подтвердил я. Ввалились Боцман и Муха.

- Время, Пастух, - напомнил Боцман. Я взглянул на свою "Сейку" и кивнул:

- Да, пора. Все ко мне в номер.

В коридоре Артист придержал меня за рукав.

- Есть разговор, - негромко сказал он.

- Не здесь, - прервал его я.

- Ребята не должны этого знать. Пока.

- Почему?

- Потому. Им работать.

- Говори. Только коротко.

- Этот Генрих не имеет никакого отношения ни к компании "Шеврон", ни к Каспийскому консорциуму. Его настоящее имя - Карлос Перейра Гомес. В горячей десятке Интерпола он стоит на первом месте. Международный террорист номер один. Кличка - Пилигрим. Он же - Взрывник.

- Это тебе сказала Люси?

- Да.

- Почему тебе? Артист усмехнулся:

- Потому что я обаятельный человек. И к тому же еврей.

- При чем тут еврей?

- При том, что она тоже еврейка.

- Так кто же она такая?

Артист немного помолчал и ответил:

- Лейтенант армии обороны Израиля. Специальный агент Моссада.

Заявка! Но у меня уже не было времени для расспросов.

III

На исходный рубеж мы прибыли точно в срок, хотя потеряли шестнадцать минут, пока завозили Люси на турбазу "Лапландия". Но Боцман, сидевший за рулем нашего "рафика", сумел их наверстать. Когда мы, распределив оружие и проверив "уоки-токи", вышли из моего номера, Люси уже ждала нас возле машины. Она была с непокрытой головой, в той же царственно запахнутой собольей шубке, в белых сапожках на высоких каблуках. Но былого выпендрежа не было и в помине. Она молча залезла в кузов и устроилась на жестком боковом сиденье между мной и Артистом. Минут через сорок Боцман хотел свернуть с шоссе на турбазу, редкие огни в окнах которой светились метрах в пятистах от дороги, но Люси остановила его:

- Тормозните здесь. Я дойду. Не прощаюсь, мальчики, мы еще встретимся.

Артист открыл заднюю дверцу фургона и подал руку Люси, помогая ей спуститься на землю. Я спрыгнул следом. Не прячась от меня. Артист протянул ей доставшийся ему при распределении стволов пистолет ПСМ. Она молча взглянула на него и убрала во внутренний карман шубки.

- У меня тоже есть для вас кое-что, - сказал я. - Нашлась ваша зажигалка. Не уверен, правда, что находка вас обрадует. Потому что блок питания вынут.

Люси взяла из моих рук зажигалку, быстро осмотрела ее:

- Где она была?

- В номере Генриха. В тайнике за ванной.

- Кто вынул блок?

- Не я. И не уборщица. Его вынул Генрих. Это значит, что вы сгорели. Вы это понимаете?

- Да.

- Так какого же черта вы лезете в этот гадюшник?!

Люси обаятельно улыбнулась:

- Но ведь он не знает, что я это знаю.

- Немедленно возвращайтесь в Полярные Зори, - приказал я. - На любой попутке. В телецентре потребуете встречи с полковником Голубковым. И будете сидеть там до конца операции.

- Спасибо за заботу. Ковбой. Но у вас свое дело, а у меня свое. И вы не вправе отдавать мне приказы.

Люси коротким движением швырнула зажигалку в темную воду озера, подступавшего к невысокой дамбе, отсыпанной для дороги, и пошла к турбазе, грациозно перепрыгивая через колдобины и подмерзшие лужицы.

Мы с Артистом молча смотрели ей вслед.

- График, вашу мать! - напомнил из-за руля Боцман.

Не успели мы проехать от поворота к "Лапландии" и пяти километров, как справа послышался характерный, с присвистыванием, гул вертолетного двигателя. "Ми-8" включил посадочные огни и опустился на площадку рядом с турбазой. Еще через некоторое время, когда мы свернули в сопки, со стороны Мурманска к Полярным Зорям прошел еще один тяжелый вертолет, темной тенью на фоне низких облаков, подбеленных рассеянным светом белой ночи. Потом еще два, севернее, далеко в стороне от турбазы.

- Чего это они разлетались? - пробурчал Боцман и на всякий случай включил ближний свет и подфарники.

Дорога с темным ельником по обочинам была хорошо видна и без света: полоска плотного снежного наста, схваченного вечерним морозцем. Она должна была привести нас к началу протоки, соединявшей верхние озера с озером, окружавшим АЭС. Она и привела. "Рафик" пришлось оставить за сопкой, чтобы его случайно не заметила охрана станции, и последние полтора километра мы перли все снаряжение на себе.

На заранее расчищенной площадке в прибрежном березняке Боцман сбросил рюкзак, взглянул на часы и с удовлетворением констатировал:

- Тютелька в тютельку. Как в аптеке.

Три минуты - накинуть белую светонепроницаемую палатку на загодя вбитые колья.

Пять с половиной минут - упаковать одежду, обувь, оружие и рации в герметичные прорезиненные мешки. Одежду не нашу, а камуфляж, в каком ходила охрана. Разница была только в том, что куртки и штаны ВОХРы были на синтепоне, а наши - тонкие, чтобы не стеснять движений и не потеть в них потом внутри станции.

Еще один вертолет прохрюкал двигателем почти над нашей палаткой. Ребят это нервировало, а меня радовало. Это значило, что утечка информации о проверочном захвате станции дошла до адресата и в Полярные Зори стягивается местный спецназ. Я еще раз предупредил ребят, что в наших магазинах боевые патроны. Так что если придется стрелять, то только поверх голов или под ноги. Предупреждение было излишним, все маты в адрес Генриха, не сумевшего достать холостые патроны, были высказаны еще в моем номере в гостинице энергетиков.

Семь минут - раздеться, натянуть поверх шерстяных треников гидрокостюмы, подвесить за плечи баллоны со сжатым воздухом, надеть ласты и маски. Проверить подачу воздуха, работу клапанов, герметичность загубников. Тут командовал Док.

- Порядок, - кивнул он и выключил фонарь. - Пошли!

Гуськом, как пингвины, держась за узелки на пятнадцатиметровом лине, мы прошлепали по хрустящему насту к протоке и спинами, как научил нас Док, соскользнули с ледяного берега в черную воду. Первым шел Док, я последним. Вода обжала гидрокостюмы, обожгла открытую кожу рук, но поролон костюмов еще удерживал тепло тела. Мы плыли посередине протоки на глубине около полутора метров. Вода была вовсе не черной, мы были словно бы в густом тумане. Перед моим носом мелькали ласты Боцмана, вверху белел отсвет северной ночи, а впереди время от времени возникала мутная точка света и тут же гасла: Док на секунду-другую включал фонарь, проверяя ориентиры. Какие тут могут быть ориентиры, я понятия не имел. Но он, видно, имел.

Скорость течения в протоке была четыре метра в минуту, а от места спуска до ограждающей сетки станции было около двухсот метров, так что нам приходилось энергично работать ластами, если мы не хотели провести в этой купели около часа. А мы очень этого не хотели.

Время будто остановилось. До чего же пакостное ощущение. Наконец по линю передавался рывок, мы пошли вниз. Значит, сетка. И значит, всего еще тридцать метров. Еще рывок, дымными столбами проплыли по сторонам сваи лодочного сарая. Рывок вверх. Неужели все?

Все. Док первым выбрался на настил, сбросил баллоны, выбирал линь и выдергивал нас из воды, как огромных черных сомов, пойманных на перемет.

Семь минут - сбросить гидрокостюмы, спрятать их в углу сарая под старыми сетями, переодеться, разобрать оружие и рации, натянуть шерстяные черные маски типа "ночь" с вырезами для глаз и рта. Закрывать лица пока не было никакой нужды, так что "ночки" выглядели просто черными вязаными шапочками, какие сейчас носят и стар и млад. Разумеется, в сочетании с камуфляжем и "узи" они выглядели не слишком обыденно.

23.08.

Каким-то образом мы умудрились опередить график на целых четыре минуты. Оставалось ждать. Минут через тридцать пять - сорок должна смениться охрана. Вот тут и начнется наша работа.

Лодочный сарай был обшит плоскими шиферными листами, кое-где шифер откололся, сквозь дыры проникал свет от галогеновых ламп, которыми была освещена площадка перед входом в административный корпус, примыкавший к первому энергоблоку. Мы приникли к дырам, прикидывая, что к чему.