После смерти Сталина и падения Берии Илья Мосберг был реабилитирован, а его жена и сын получили возможность вернуться в Москву..."

"После окончания Академии КГБ и углубленной спецподготовки в учебно-тренировочном центре А.Мосберг совместно со своим наставником, проходящим по нашим учетам под псевдонимом Профессор, проводит ряд исключительно результативных операций разведывательного характера на территории ФРГ, Великобритании и Австрии. В 1968 году участвует в подготовке вторжения советских войск в Чехословакию для подавления так называемой "пражской весны", возглавляет в момент вторжения специальную оперативную группу и, в частности, осуществляет задержание и перемещение в Москву членов правительства Дубчека.

После этой операции он получает внеочередное воинское звание и становится самым молодым полковником за всю историю советской разведки.

В начале апреля 1969 года он выходит на связь с советником американского посольства в Бонне и объявляет о своей готовности просить политического убежища в США при условии ограниченного сотрудничества с органами американской разведки. После соответствующих консультаций советник посольства известил А.Мосберга о согласии США предоставить ему политическое убежище. 17 апреля 1968 года он был доставлен в Соединенные Штаты и помещен в специальную следственную тюрьму ЦРУ в Лэнгли..."

Сэр Генри остановил текст. Что было дальше, он хорошо помнил. Свое решение уйти на Запад Арон Мосберг объяснил неприятием явственно наметившейся тенденции к реабилитации Сталина и самой сути существующего в СССР режима, преступный и губительный для народа характер которого он полностью осознал лишь после подавления "пражской весны", в котором по долгу службы принимал самое активное и непосредственное участие. Он раскрыл систему и каналы финансирования Советским Союзом так называемых братских коммунистических партий и международных террористических центров, которые существовали под видом национально-освободительных движений, но отказался сообщить хоть какие-либо сведения о несомненно известной ему агентурной сети КГБ и ГРУ в Европе и США. Он объяснил это тем, что взял на себя обязательство не раскрывать этих сведений в обмен на обещание руководства КГБ гарантировать безопасность его семьи, оставшейся в Москве.

Многодневные допросы, применение детектора лжи и даже специальных психотропных средств не дали никаких результатов. На опытнейших следователей ЦРУ и на самого сэра Генри произвели большое впечатление сила воли и внутренняя убежденность этого необычного перебежчика в своей правоте, позволившие ему блокировать все усилия следователей. В конце концов, после трехмесячного пребывания в следственной тюрьме он получил статус политического эмигранта, вид на жительство в США и новые документы, после чего поселился в Нью-Йорке на Брайтон-Бич. Не вызывало сомнений, что с помощью своих связей и возможной агентуры в Москве он отслеживал действия советской разведки прежде всего в интересах своей безопасности, а в ряде случаев входил в контакт с ЦРУ и предупреждал о готовящихся акциях, относившихся к категории острых. В частности, его информация помогла предотвратить готовившееся покушение на известного писателя-диссидента, яростные и яркие антикоммунистические выступления которого вызывали резкое недовольство Кремля.

Через год он переехал в Израиль, получил там гражданство и документы на имя Аарона Блюмберга, не без содействия, надо полагать, израильской контрразведки Моссад, затем вдруг надолго исчез из поля зрения ЦРУ и вновь появился только через пять лет, в течение которых он служил, как выяснилось, во Французском иностранном легионе. Об этом стало известно из его книги "Легионер", второй по счету. Первая называлась "Контора" и была посвящена нравам, царившим в спецслужбах СССР. Обе книги были выпущены на русском языке издательством "Посев" и распространялись в СССР по каналам самиздата, а также были изданы, хоть и небольшими тиражами, в Вене и Лондоне. Сэр Генри с интересом прочитал обе книги. Многосторонне одаренным был этот человек, поразительно одаренным. Пять европейских языков плюс русский, болгарский и иврит, несомненный талант разведчика, незаурядные литературные способности и, помимо всего прочего, совершенно неожиданное острое чутье финансиста. Это обнаружилось после того, как А. Мосберг под именем гражданина Израиля Аарона Блюмберга переехал в Гамбург, открыл там Коммерческий аналитический центр и за четыре года работы, имея первоначальный капитал всего в несколько тысяч долларов - гонорар за книги, - чрезвычайно удачной игрой на фондовых биржах довел свое состояние и состояние двух своих молодых компаньонов, суперклассных специалистов-компьютерщиков, более чем до десяти миллионов долларов.[2]

С этим человеком и предстояло встретиться сэру Генри Уэлшу.

II

В дверях кабинета, как всегда неслышно, возник Осборн:

- Мистер Блюмберг.

Сэр Генри выключил монитор и кивнул:

- Просите.

Человек, которого ввел в кабинет сэра Генри Уэлша его секретарь, sic имел почти ничего общего с тем, кого хозяин кабинета только что видел на экране монитора - на снимках, сделанных в следственной тюрьме ЦРУ. Некогда плотная темная шевелюра превратилась в венчик редких седых волос, окаймлявших обширную, во весь лоб и затылок, проплешину, стали седыми и кустистые брови, укоренились резкие вертикальные морщины на переносице и в углах рта. Лишь нос, чуть искривленный, как у многих бывших боксеров, был таким же, как на снимках почти тридцатилетней давности, и не по возрасту молодо поблескивали карие глаза. Для своих пятидесяти пяти лет он выглядел очень даже неплохо, чему способствовали ровный загар, сохранившая легкость фигура и несколько богемно-артистичный костюм: белые брюки, такой же белый полотняный пиджак и черная рубашка апаш. В руке у него был небольшой серый атташе-кейс.

- Добрый день, сэр Генри, - приветствовал он хозяина кабинета на хорошем английском языке. - Благодарю вас, что согласились меня принять. Хочется надеяться, что вы не пожалеете о своем решении.

- Проходите, мистер Блюмберг. Сэр Генри жестом показал на одно из кресел, стоявших перед его письменным столом.

- Извините, сэр, но я сначала хотел бы развеять подозрения мистера Осборна.

Гость открыл кейс и продемонстрировал секретарю его содержимое стопку документов на английском и немецком языках. Потом распахнул полы пиджака, как бы предлагая себя обыскать.

- Как видите, никакого оружия. У меня вполне мирные намерения. Иначе я не стал бы заранее просить об аудиенции.

Осборн слегка наклонил голову в знак того, что он вполне удовлетворен словами посетителя.

Сэр Генри усмехнулся.

- Будем считать это жестом вежливости. Потому что вряд ли вы утратили умение при нужде обходиться без всякого оружия. Попросите Кристину принести нам что-нибудь выпить, - обратился он к секретарю. - И давайте, пожалуй, мистер Блюмберг, сядем к камину. Когда-то вы любили портвейн "Кавказ". К сожалению, не могу вам его предложить, это слишком экзотический напиток для консервативной Америки. Что вы предпочитаете?

- Никаких сожалений, сэр Генри. "Кавказ" остался в прошлом, как и многие иллюзии молодости. Джин, если можно. Без тоника и безо льда.

- С вашего позволения, сэр, я обойдусь без Кристины, - заметил Осборн, помогая шефу устроиться в кресле перед камином и укутывая его ноги пледом. Для гостя он пододвинул второе кресло, сдержанным жестом предложил устраиваться, затем принес низкий широкий бокал и бутылку джина для гостя и виски со льдом для сэра Генри.

- Если понадоблюсь, я рядом, - проговорил он и вышел из кабинета.

Сэр Генри с нескрываемым любопытством рассматривал посетителя.

- Глаза? - с вопросительной интонацией сказал он.

- Контактные линзы, - с готовностью объяснил гость.

- Загар - грим?

- Нет, загар настоящий.

- Вот как? В Лондоне уже лето?

- В Лондоне туман и смог. Последние три недели я провел в Анкаре и в Тель-Авиве. Там лето. Ну, и на несколько дней заезжал в Грозный и в Москву. Так, пообщаться с друзьями, освежить старые связи. Это всегда вносит в жизнь приятное разнообразие.