- Нет, - мгновение подумав, ответил Голубков, - ни в коем случае! Наоборот! Пусть встречается!

Кажется, он понял, что нужно делать.

Сегодня. Сейчас.

Но другое было по-прежнему раздражающим и тревожно-неясным: за каким чертом правителям гибнувшей советской империи в последний миг ее существования понадобилась в Москве такая зловещая и одиозная фигура, как Пилигрим?

Глава вторая. Визит

I

"- О чем бы мы ни заговорили. Султан, вы все сводите к независимости Ичкерии. Вы видите в этом свое жизненное предназначение?

- Да. Такова воля Аллаха. Наш идеал: свободный Кавказ, единство народов Кавказа, общий мирный кавказский дом.

- Каким образом уживаются в вас организация взрывов в Пятигорске и Армавире и миротворчество на Кавказе?

- Сегодня я представляю агрессивную военную силу Чечни. Но вы же понимаете, откуда взялась моя непримиримость. Для меня такой мир, который подписал с Россией Масхадов, хуже войны. Мы требуем одного: чтобы Российская империя, натворившая здесь горы зла, отстала от нас. Война все прошлое перечеркнула. Разве русские не понимают, что мы теперь их ненавидим? Поэтому я скажу прямо: мы готовимся к большой национально-освободительной войне с Россией..."

Листы финской бумаги с английским переводом интервью Рузаева чуть подрагивали в руке человека, сидевшего в просторном кабинете в глубоком кожаном кресле перед камином. В камине весело потрескивали сухие березовые поленца, а ноги человека укутывал шотландский плед, хотя за просторными окнами кабинета, выходившими на каменистый берег залива Лонг-Айленд, вовсю бушевал солнечный разлив и кроны столетних дубов, окружавших дом, уже покрылись нежными зелеными листьями.

Человек был стар. Короткие волосы были белоснежно-седыми, загорелое лицо с блекло-голубыми, словно бы выцветшими, глазами иссечено сеткой мелких морщин, на обтянутых пергаментной кожей руках синели прожилки вен. В последние годы заметно усилилась дальнозоркость, но он не любил очки, надевал их лишь при крайней нужде и теперь перечитывал отмеченные желтым маркером цитаты, далеко отставляя руку. Закончив чтение, он с видимым облегчением отложил компьютерную распечатку на низкий дубовый стол, придвинутый к креслу, поправил каминными щипцами догорающие поленца и, немного поколебавшись, закурил кубинскую сигару "Корона Коронас". Третью за сегодняшний день, хотя обычно позволял себе не больше двух, несмотря на энергичные протесты своего врача.

Сигара помогала думать. А ему было о чем подумать.

...Этого человека звали Генри Уэлш. В январе ему исполнилось семьдесят девять лет. В 1942 году, сразу после окончания военной академии в Вест-Пойнте, он командовал подразделением морской пехоты, затем возглавил диверсионную группу, действовавшую на тыловых коммуникациях армии Роммеля в Африке, участвовал в высадке союзнических войск в Нормандии и закончил войну в чине командора, сделав таким образом блистательную карьеру, редкую даже в военное время. Америка встречала его как национального героя, президент Трумэн лично вручил ему высшую награду США, орден "Пурпурное сердце", а королева Великобритании удостоила его титулом баронета.

Но спустя очень недолгое время имя национального героя США, сэра Генри Уэлша, исчезло со страниц американских газет и никогда больше там не появлялось. И лишь немногие знали, что это было связано с тем, что молодой офицер был назначен одним из руководителей OSS - Управления стратегических служб США, а после преобразования в 1947 году OSS в Центральное разведывательное управление он стал заместителем Аллена Даллеса, курировавшим важнейший из трех директоратов ЦРУ информационно-аналитический. С этой же должности, но уже в чине адмирала он и ушел в отставку в конце 1993-го в возрасте семидесяти четырех лет, прослужив в ЦРУ. без малого полвека.

С тех пор он почти безвыездно жил в большом старинном викторианском особняке в северной части Лонг-Айленда, переданном в его собственность правительством США. Его жена умерла больше десяти лет назад, оба сына давно уже жили своими семьями в Вашингтоне и отца навещали редко. Кроме самого сэра Генри Уэлша, более известного в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли как Адмирал, в особняке обитали лишь его бывший телохранитель, а затем бессменный секретарь шестидесятипятилетний Джон Осборн (он подал в отставку вместе с шефом, с которым проработал последние двадцать пять лет) и семья повара-ирландца, жена которого, Кристина, выполняла обязанности экономки, а их тридцатилетний сын Боб, закончивший колледж, работал на домашнем компьютере сэра Генри.

Особняк, стоявший в стороне от оживленных пляжей, был пустынен, тих, но уединенность не угнетала сэра Генри. Он был из тех людей, которые умеют довольствоваться собственным обществом. Позади была долгая, насыщенная событиями жизнь, и лишь теперь, после выхода в отставку, появилась возможность спокойно о ней подумать. Джон Осборн не раз деликатно напоминал, что мемуары Адмирала были бы неоценимы для Америки и особенно для молодых американцев, но сэр Генри не собирался садиться за воспоминания. Прежде всего потому, что он не мог бы рассказать и сотой доли всего, что знал. А главное - жизнь была не осмыслена, да и события в мире, за которыми сэр Генри внимательно и с профессиональным интересом следил, не давали возможности полностью погрузиться в прошлое.

Интервью чеченского террориста Султана Рузаева, присланное по системе Интернет, было одним из таких событий.

В кабинете появился Джон Осборн. Увидев в руках шефа дымящуюся сигару, он укоризненно покачал головой.

- Это уже третья, сэр. - Не получив никакого ответа, секретарь продолжал: - Из аэропорта Кеннеди звонит мистер Аарон Блюмберг. Он просит подтвердить, согласны ли вы его принять. Об этом была договоренность. Он может быть здесь через час.

- Для чего ему подтверждение?

- До него дошли слухи, что вы не вполне здоровы и поэтому, возможно, не сможете уделить ему время.

- Я не более здоров или нездоров, чем обычно. Разумеется, я его приму.

- Могу я спросить, сэр, кто такой мистер Блюмберг?

- Его настоящее имя Арон Мосберг. Бывший полковник КГБ СССР.

- Вы уверены, что эта встреча необходима?

- Да, Джонни. Скажите, что я его жду. И еще. Попросите Боба вывести на мой монитор его досье.

- Перенести монитор сюда?

- Спасибо, я пока еще в состоянии дойти до стола.

Секретарь вышел. Сэр Генри не без усилия поднялся и перешел за массивный письменный стол, накинув плед на худые плечи. В кабинете было тепло, за окном стояла ранняя дружная весна, но он все равно мерз. Возраст.

В динамике интеркома раздался голос Боба:

- Можно включать, сэр?

- Да, Бобби, я готов. Экран монитора осветился.

"Арон Мосберг, он же Вилли Штраух, Густав Фрост, Леон Дюпен, Аарон Блюмберг, Герберт Штейман, Александр Столяров. В настоящее время, с ноября 1997 года, проживает в Лондоне под именем Стэнли Крамера, гражданина ЮАР..."

...Сэр Генри нажал кнопку на компьютерной деке, сдвигая текст вверх. Появились два черно-белых снимка, в фас и профиль, как в уголовных делах, с впечатанной под снимками надписью: "США, Лэнгли, специальная следственная тюрьма, 17 апреля 1969 гола".

Далее шел текст:

"...Родился в 1943 году в Москве. Отец - Илья Мосберг, один из создателей ВЧК, ближайший сотрудник Дзержинского. Принимал участие в ликвидации Троцкого, лидера украинского националистического подполья полковника Коновальца и в других операциях за пределами СССР. После окончания Второй мировой войны руководил зарубежной диверсионной сетью, имевшей целью в случае начала военного конфликта вывести из строя базы НАТО в Европе и аэродромы стратегической авиации. В 1946 году был объявлен врагом народа и расстрелян вместе с рядом других высших руководителей советской разведки, евреев по национальности. Мать А.Мосберга была осуждена на 12 лет лагерей как жена врага народа, а сам Арон Мосберг помещен в специнтернат в сибирском г.Абакан, где содержались дети репрессированных.