По душe пробeжалъ какой-то, еще неопредeленный, холодокъ... Вотъ и поворотъ судьбы "лицомъ къ деревнe"... Вотъ и мечты, планы, маршруты и "почти обезпеченное бeгство"... Все {136} это летeло въ таинственную и жуткую неизвeстность этого набатнаго звука "БАМ"... Что же дальше?
Дальнeйшая информацiя Марковича была нeсколько сбивчива. Начальникомъ отдeленiя полученъ телеграфный приказъ о немедленной, въ теченiе двухъ недeль, переброскe не менeе 35.000 заключенныхъ со Свирьстроя на БАМ. Будутъ брать, видимо, не всeхъ, но кого именно -- неизвeстно. Не очень извeстно, что такое БАМ -- не то стройка второй колеи Амурской желeзной дороги, не то новый путь отъ сeверной оконечности Байкала по параллели къ Охотскому морю... И то, и другое -- приблизительно одинаково скверно. Но хуже всего -дорога: не меньше двухъ мeсяцевъ eзды...
Я вспомнилъ наши кошмарныя пять сутокъ этапа отъ Ленинграда до Свири, помножилъ эти пять сутокъ на 12 и получилъ результатъ, отъ котораго по спинe поползли мурашки... Два мeсяца? Да кто же это выдержитъ? Марковичъ казался пришибленнымъ, да и всe мы чувствовали себя придавленными этой новостью... Какимъ-то еще неснившимся кошмаромъ вставали эти шестьдесятъ сутокъ заметенныхъ пургой полей, ледяного вeтра, прорывающагося въ дыры теплушекъ, холода, голода, жажды. И потомъ БАМ? Какiя-то якутскiя становища въ страшной Забайкальской тайгe? Новостройка на трупахъ? Какъ было на каналe, о которомъ одинъ старый "бeлморстроевецъ" говорилъ мнe: "тутъ, братишка, на этихъ самыхъ плотинахъ больше людей въ землю вогнано, чeмъ бревенъ"...
Оставался, впрочемъ, маленькiй просвeтъ: эвакуацiоннымъ диктаторомъ Подпорожья назначался Якименко... Можетъ бытъ, тутъ удастся что-нибудь скомбинировать... Можетъ быть, опять какой-нибудь Шпигель подвернется? Но всe эти просвeты были неясны и нереальны. БАМ же вставалъ передъ нами зловeщей и реальной массой, навалившейся на насъ почти такъ же внезапно, какъ чекисты въ вагонe ? 13...
Надъ тысячами метровъ развeшенныхъ въ баракахъ и на баракахъ, протянутыхъ надъ лагерными улицами полотнищъ съ лозунгами о перековкe и переплавкe, о строительствe соцiализма и безклассоваго общества, о мiровой революцiи трудящихся и о прочемъ -- надъ всeми ними, надъ всeмъ лагеремъ точно повисъ багровой спиралью одинъ единственный невидимый, но самый дeйственный: "все равно пропадать".
ЗАРЕВО
"Совершенно секретная" информацiя о БАМe на другой день стала извeстна всему лагерю. Почти пятидесятитысячная "трудовая" армiя стала, какъ вкопанная. Былъ какой-то моментъ нерeшительности, колебанiя -- и потомъ все сразу полетeло ко всeмъ чертямъ...
Въ тотъ же день, когда Марковичъ ошарашилъ насъ этимъ БАМомъ, изъ Ленинграда, Петрозаводска и Медвeжьей Горы въ Подпорожье прибыли и новыя части войскъ ГПУ. Лагерные пункты {137} были окружены плотнымъ кольцомъ ГПУ-скихъ заставъ и патрулей. Костры этихъ заставъ окружали Подпорожье заревомъ небывалыхъ пожаровъ. Движенiе между лагерными пунктами было прекращено. По всякой человeческой фигурe, показывающейся внe дорогъ, заставы и патрули стрeляли безъ предупрежденiя. Такимъ образомъ, въ частности, было убито десятка полтора мeстныхъ крестьянъ, но въ общихъ издержкахъ революцiи эти трупы, разумeется, ни въ какой счетъ не шли...
Работы въ лагерe были брошены всe. На мeстахъ работъ были брошены топоры, пилы, ломы, лопаты, сани. Въ ужасающемъ количествe появились саморубы: старые лагерники, зная, что значитъ двухмeсячный этапъ, рубили себe кисти рукъ, ступни, колeни, лишь бы только попасть въ амбулаторiю и отвертeться отъ этапа. Начались совершенно безсмысленные кражи и налеты на склады и магазины. Люди пытались попасть въ штрафной изоляторъ и подъ судъ -- лишь бы уйти отъ этапа. Но саморубовъ приказано было въ амбулаторiи не принимать, налетчиковъ стали разстрeливать на мeстe.
"Перековка" вышла съ аншлагомъ о томъ энтузiазмe, съ которымъ "ударники Свирьстроя будутъ поджигать большевицкiе темпы БАМа", о великой чести, выпавшей на долю БАМовскихъ строителей, и -- что было хуже всего -- о льготахъ... Приказъ ГУЛАГа обeщалъ ударникамъ БАМа неслыханныя льготы: сокращенiе срока заключенiя на одну треть и даже на половину, переводъ на колонизацiю, снятiе судимости... Льготы пронеслись по лагерю, какъ похоронный звонъ надъ заживо погребенными; совeтская власть даромъ ничего не обeщаетъ. Если даютъ такiя обeщанiя -- значитъ, что условiя работъ будутъ неслыханными, и никакъ не значитъ, что обeщанiя эти будутъ выполнены: когда же совeтская власть выполняетъ свои обeщанiя? Лагпунктами овладeло безумiе.
Бригада плотниковъ на второмъ лагпунктe изрубила топорами чекистскую заставу и, потерявъ при этомъ 11 человeкъ убитыми, прорвалась въ лeсъ Лeсъ былъ заваленъ метровымъ слоемъ снeга. Лыжныя команды ГПУ въ тотъ же день настигли прорвавшуюся бригаду и ликвидировали ее на корню. На томъ же лагпунктe ночью спустили подъ откосъ экскаваторъ, онъ проломилъ своей страшной тяжестью полуметровый ледъ и разбился о камни рeки. На третьемъ лагпунктe взорвали два локомобиля. Три трактора-тягача, неизвeстно кeмъ пущенные, но безъ водителей, прошли желeзными привидeнiями по Погрe, одинъ навалился на баракъ столовой и раздавилъ его, два другiе свалились въ Свирь и разбились... Низовая администрацiя какими-то таинственными путями -видимо, черезъ урокъ и окрестныхъ крестьянъ -- распродавала на олонецкiй базаръ запасы лагерныхъ базъ и пила водку. У погрузочной платформы желeзнодорожнаго тупичка подожгли колоссальные склады лeсоматерiаловъ. Въ двухъ-трехъ верстахъ можно было читать книгу.
Чудовищныя зарева сполохами ходили по низкому зимнему {138} небу, трещала винтовочная стрeльба, ухалъ разворованный рабочими аммоналъ... Казалось, для этого затеряннаго въ лeсахъ участка Божьей земли настаютъ послeднiе дни...
О КАЗАНСКОЙ СИРОТE И О КАЧЕСТВE ПРОДУКЦIИ
Само собою разумeется, что въ отблескахъ этихъ заревъ коротенькому промежутку относительно мирнаго житiя нашего пришелъ конецъ... Если на лагерныхъ пунктахъ творилось нeчто апокалипсическое, то въ УРЧ воцарился окончательный сумасшедшiй домъ. Десятки пудовъ документовъ только что прибывшихъ лагерниковъ валялись еще неразобранными кучами, а всю работу УРЧ надо было перестраивать на ходу: вмeсто "организацiи" браться за "эвакуацiю". Картотеки, формуляры, колонные списки -- все это смeшалось въ гигантскiй бумажный комъ, изъ котораго ошалeлые урчевцы извлекали наугадъ первые попавшiеся подъ руку бумажные символы живыхъ людей и наспeхъ составляли списки первыхъ эшелоновъ. Эти списки посылались начальникамъ колоннъ, а начальники колоннъ поименованныхъ въ спискe людей и слыхомъ не слыхали. Желeзная дорога подавала составы, но грузить ихъ было некeмъ. Потомъ, когда было кeмъ грузить -- не было составовъ. Низовая администрацiя, ошалeлая, запуганная "боевыми приказами", движимая тeмъ же лозунгомъ, что и остальные лагерники: все равно пропадать, -- пьянствовала и отсыпалась во всякаго рода потаенныхъ мeстахъ. На тупичкахъ Погры торчало уже шесть составовъ. Якименко рвалъ и металъ. ВОХР сгонялъ къ составамъ толпы захваченныхъ въ порядкe облавъ заключенныхъ. Бамовская комиссiя отказывалась принимать ихъ безъ документовъ. Какiе-то сообразительные ребята изъ подрывниковъ взорвали уворованнымъ аммоналомъ желeзнодорожный мостикъ, ведущiй отъ Погры къ магистральнымъ путямъ. Надъ лeсами выла вьюга. Въ лeса, топорами прорубая пути сквозь чекистскiя заставы, прорывались цeлыя бригады, въ расчетe гдe-то отсидeться эти недeли эвакуацiи, потомъ явиться съ повинной, получить лишнiе пять лeтъ отсидки -- но все же увернуться отъ БАМа.
Когда плановый срокъ эвакуацiи уже истекалъ -- изъ Медгоры прибыло подкрeпленiе: десятковъ пять работниковъ УРО -- "спецiалистовъ учетно-распредeлительной работы", еще батальонъ войскъ ГПУ и сотня собакъ-ищеекъ.
На лагпунктахъ и около лагпунктовъ стали разстрeливать безъ всякаго зазрeнiя совeсти.
Урчевскiй активъ переживалъ дни каторги и изобилiя. Спали только урывками, обычно здeсь же, на столахъ или подъ столами. Около УРЧ околачивались таинственныя личности изъ наиболeе оборотистыхъ и "соцiально близкихъ" урокъ. Личности эти приносили активу подношенiя отъ тeхъ людей, которые надeялись бутылкой водки откупиться отъ отправки или, по крайней мeрe, отъ отправки съ первыми эшелонами. Якименко внюхивался въ махорочно-сивушные ароматы УРЧ, сажалъ подъ арестъ, но сейчасъ же выпускалъ: никто, кромe Стародубцева и иже съ нимъ, {139} никакими усилiями не могъ опредeлить: въ какомъ, хотя бы приблизительно, углу валяются документы, скажемъ, третьяго смоленскаго или шестого ленинградскаго эшелона, прибывшаго въ Подпорожье мeсяцъ или два тому назадъ.
