2. Передача пропуска другому лицу категорически воспрещается.

Виновные в передаче, а также в пользовании пропуском другого лица привлекаются к ответственности.

3. Пропуск хранить в порядке, обеспечивающем его сохранность в продолжении года.

4. При утере пропуска немедленно заявить в обще-адм. отдел или обще-админ. часть отделения.

___

Зак. 437-3000

Мой пропуск Свирьлага ОГПУ 432

-- А давно его привели к вам?

-- Да не... Вчерась днем....

-- Почему же вы раньше не привели его сюда?

-- А я не знаю, товарищ доктор... Приказа не было... Мое дeло -сторона...

В перевязочной Петр Ивановыч уже раздeл мальчика и уложил на стол. Тонкiя, как спички, ноги и руки бeглеца дрожали, как в лихорадкe, мелкой нервной дрожью, а из горла вырывались стоны, вперемежку с судорожными вздохами. За неимeнiем других возбуждающих средств Петр Иваныч налил стаканчик водки, которую мальчик выпил с жадностью, лязгая зубами по краю стакана.

-- И что это тебe, дурила-мученик, вздумалось бeжать из лагеря? -- с ворчливой ласковостью спросил фельдшер.

Паренек с какой-то озлобленностью взглянул на него.

-- А что-ж?.. Так и сдыхать по маленькой? -- хрипло отвeтил он. -- На баланах что-ль надрываться?.. Все едино подыхать...

-- А куда-ж ты бeжать хотeл?

-- Извeстно куда -- в Питер...

-- Родные там что ли?

Мальчик опять озлобленно сморщился.

-- Давно с голоду сдохли мои родные... В Питерe -- наша бражка -урки... Да хлeба, вот, не хватило... В хуторок и пришлось сунуться...

Голос мальчика стал судорожно прерываться.

-- И поймали значит?

-- Не... Охранники бы не догнали... А от собак энтих развe убeгишь... Чисто людоeды?..

Голос мальчика слабeл все больше. Петр Иваныч многозначительно посмотрeл на меня.

-- Температура... С этой рукой -- табак дeдо. Навидался я, слава Богу, за войну-то на порванное тeло. Тут без ампутацiи не обойтись...

Я направился в III часть48. Дежурный сотрудник сонным голосом ругался с кeм-то по телефону. При моем 433 появленiи он повeсил трубку и кивнул мнe головой. Я сообщил ему о мальчикe и необходимости операцiи.

48 ГПУ внутри лагеря.

-- А-а... Бeгунок этот... Знаю, знаю... Что-ж -- рeжьте, ежели надо...

-- Да у нас ни операцiонной нeт, ни инструментов. Надо в центральный лазарет направить...

-- Ишь чего... -- недовольно пробурчал, чекист. -- У нас распоряженiе: в изолятор, а не в лазарет...

-- Развe раненому мeсто в изоляторe?

-- А про то начальству лучше знать...

-- Может быть, его можно хотя бы в наш лазарет положить?

Невыспавшiйся чекист нахмурился.

-- Что это вам, доктор, по сто раз повторять: приказано в изолятор, как бeгунка. Сдохнет -- туда ему и дорога.. Пускай в другой раз не бeгит... И другим неповадно будет...

-- Но в изоляторe для него -- вeрная смерть.

-- Ну и хрeн с ним... Сокровище тоже нашлось! Хорошо еще, что охрана его сюда живым довела... Сколько таких, вот, сокровищ по лeсам гнiет. Бросьте вы, доктор, зря волноваться. Сказано -- в изолятор и точка... А что дальше -- не ваше дeло...

Я сжал зубы и вышел. В амбулаторiи Петр Иваныч уже согрeл воды, и мы оба перед перевязкой стали мыть руки песком (мыла не было) и обтирать их сулемовым раствором. Я молчал, и фельдшер с безпокойством наблюдал за мной.

-- Так куда его? -- тихо спросил он, наконец

Оригинал закона о наказанiях для несовершеннолетних.

-- В изолятор, -- коротко отвeтил я и отвернулся. Старый, видавшiй виды, фельдшер только вздохнул. Как-то чувствовалось, что к этому мальчику он отнесся с большой любовью. Я знал, что семья Петра Иваныча погибла от голода, в деревнe и только сынишка лeт восьми сумeл как-то пробраться к отцу и теперь жил у него в лагерном баракe, питаясь подачками... Лагерная администрацiя могла в любой момент придраться и выгнать мальчика из лагеря, и тогда ему оставалась только та дорога безпризорника и вора, которая привела на наш 434 перевязочный стол этого израненнаго собаками бeглеца.

Мы стали осматривать и перевязывать мальчика. Он застонал от боли.

-- У нас там, кажется, еще хлор-этил оставался, Петр Иваныч?

Нахмуренное лицо фельдшера как-то болeзненно передернулось.

-- Двe ампулы еще есть... -- он помолчал и потом, как бы через силу, добавил: -- только не стоило бы тратить, Борис Лукьянович... Ежели в изолятор, все равно exitus laetalis49. Может, кому другому нужнeе будет...

Я посмотрeл фельдшеру в глаза и понял, какой мучительной для него была сказанная фраза. Но для него этот мальчик, сейчас стонущiй на перевязочном столe, был у ж е  м е р т в ы м человeком. И для м е р т в е ц а он не хотeл тратить послeдних капель болеутоляющих средств, которыя могли понадобиться, чтобы с п а с т и другого человeка.

Со сжавшимся сердцем я молча отвернулся и стал вынимать из карболоваго раствора бeлую нитку, купленную в городской лавочкe. Этой ниткой мы сшивали раны.

-- Тут у нас, доктор, есть еще спирта малость, -- прервал молчанiе Петр Иваныч. -- Я разведу его -- пусть выпьет паренек -- все легче будет. А замeсто его рвани -- халат ему наш дадим... Потом как-нибудь в расход спишем... Все равно уж... 435

49 Смертный исход.

Через полчаса забинтованный мальчик под конвоем солдата, шатаясь, вышел из двери амбулаторiи. Петр Иваныч не отрываясь смотрeл на его маленькую фигурку и молчал. Потом, не глядя на меня, он, махнув рукой, сказал только одно слово: "Эх!" -- и, понурившись, стал собирать инструменты...

"Тихая смерть"

В канцелярiи Санитарной Части меня уже ждала очередная пачка бланков -"актов о смерти", в которых с уже готовыми подписями администрацiи и охраны повeствовалось, что такой-то, имя рек, умер такого-то числа внe ограды лагеря от такой-то болeзни... Строчки для названiя болeзни были пусты так же, как мeсто для подписи врача.

И, тяжело вздохнув, я стал писать названiя первых пришедших на ум серьезных болeзней...

Вот карточка какого-то Курганова. Родился в 1869 году. Старик совсeм.

Ну, ему ulcus ventriculi.

Дальше, дальше... Вот двe карточки с годами рожденiя 1919 и 1920... Вот они: "счастливые вздохи Октября"... "Цвeты земли"... Совсeм дeти...

И я пишу: Tbc pulmonum?.. Pneumonia cruposa...

Не все ли равно, что я напишу... Вeдь всe эти люди разстрeляны по новому методу... Всe эти 18 человeк прибыли в лагерь, может быть, даже радуясь малому сроку заключенiя -- 2-3 года... Совсeм пустяки! Писали бодрыя письма родным. Надeялись на амнистiи... И не знали, что в каком-то секретном спискe против их фамилiй стоит "птичка", приказывающая администрацiи лагеря "вывести в расход тихим разстрeлом".

И вот, гдe-нибудь в лeсу, в глухом уголкe стукнул выстрeл, а мнe, врачу-заключенному, подают "акт о смерти от болeзни".

Тихо и просто. И на волe нeт волненiй родных, и карательная политика ОГПУ удовлетворена. Родные могут даже получить копiю этого "акта о смерти ". Ну, что-ж. Жил человeк и умер от такой-то болeзни. Судьба...

Сколько таких вот людей, погибших от "тихаго разстрeла", гнiют в лeсах и трясинах "королевства ОГПУ"! 436

Пополненiе

На дорогe, перед воротами лагеря стоит нестройная волнующаяся толпа -человeк на глаз 400 -- это новое пополненiе, только что прибывшее из Ленинградской тюрьмы.

У ворот установлен столик. Каждаго вызывают по фамилiи, и он медленно проходит в ворота лагеря. Скольким из них суждено выйти из этих ворот на волю?

Толпу окружают вооруженные солдаты. Вездe мрачныя, утомленная лица, согнувшiяся фигуры, котомки, мeшки, узлы...

Привычным взглядом я ищу среди вновь прибывших интеллигентных людей. Они как-то особенно придавлены окружающим и особенно чутко реагируют на ободряющiя слова. Большинство новичков -- крестьяне, с покорной робостью подчиняющiеся грубым окрикам охраны. Бывших чекистов легко узнать по оттeнку беззаботности и наглости в поведенiи. Они здeсь "свои люди" и через нeсколько дней превратятся в "начальство"... Уголовники, воры, безпризорники -- оборванные, посинeвшiе -- мрачны, угрюмы, озлоблены. Тяжелая ругань и ссоры волнами прокатываются по их рядам. Небольшой кучкой сзади стоит группа в 30-35 женщин.