Летчики эскадрильи и Фадеев замерли, растерявшись. Акула еще никогда так долго не говорил без крепких слов. Все. поняли: над Фадеевым, к которому все уже порядком привязались, сгущаются тучи.

- Готовься, я подумаю, на какую должность тебя поставить: заместителем или командиром эскадрильи, - продолжал Акула, словно в раздумье. - Поставишь к какому-нибудь завистнику-командиру, он весь талант и добрые стремления в тебе загубит, - Акула взглянул на Фадеева, и впервые все увидели на его лице улыбку. - Что стоишь, как мокрая курица? Радоваться надо! - Акула похлопал Фадеева по плечу, вроде бы поздравляя его, и пошел твердой походкой, разметая на пути людские волны.

В эскадрилье начался переполох. Пришел. Богданов. Узнав о намерении Акулы, задумался.

- Это опасно, - констатировал он. - Если кто понравится Акуле, того он оставляет в запасном полку, ни с кем не согласовывая. Власть у него неограниченная. Ладно, не горюй, Фадеев, будем искать выход.

Анатолий загрустил, но продолжал работать с еще большим напряжением. Новый самолет ему очень нравился. Анатолий так увлекся пилотажем, что подчас выполнял фигуры на предельно малых высотах, за что разок попал на зуб Акуле.

- Смотри, младшой, я тебе шею сверну сразу, не то что ваши няньки фронтовые командиры, - сердито сказал Акула, - у меня с такой братией разговор простой: финишером поставлю у посадочной полосы месяца на три, тоща будешь знать, где и как пилотировать.

Имел ли он право на подобные решения или нет, но страху командир ЗАПа нагонял на всех. Давыдов, уж на что смелый командир, однако и он Акулу боялся больше, чем командующего ВВС фронта.

- Виноват, больше не повторится, товарищ подполковник, - ответил Фадеев, глядя прямо в глаза командиру запасного полка.

- Виноватых бьют. Если хочешь душу отвести и по-настоящему чувствуешь самолет, - приходи, я дам задание и разрешу все, что умеешь, но вольничать не позволю!

- Спасибо, товарищ подполковник! - обрадовался Анатолий и чуть было на радостях не схватил его за руку.

- Чего раскудахтался?

- Очень рад, что разрешаете пилотировать на малой высоте!

- А умеешь?

Анатолий помолчал мгновение, но этого Акуле было достаточно, чтобы обнаружить заминку.

- Сомневаешься? - спросил он.

- Никак нет, - ответил Фадеев.

- Тогда почему как истукан отвечаешь? Тоже мне, летчик!

Анатолий впервые услышал такое в свой адрес и, естественно, насупился.

- Ладно, заправляй самолет и над центром аэродрома за десять минут выполни все, что умеешь, - смилостивился Акула, но все-таки не обошелся без ехидства: - Не упадешь?

- Нет, - твердо ответил Фадеев.

- Дуй! - махнул рукой подполковник.

Через пятнадцать минут Фадеев был в воздухе. Разогнал скорость, в заданное время выполнил каскад фигур высшего пилотажа, точно у посадочных знаков притер самолет и предстал перед грозным командиром ЗАПа.

- Соображаешь! - коротко сказал тот. - Толк выйдет, если будешь заниматься систематически, и запомни: в любом деле нужен резерв высоты. Для летчика безвыходных положений нет. Он сам по тупости и лености ставит себя в них. Но иногда что-то может случиться с мотором, поэтому резерв высоты и запас энергии всегда надо иметь - это гарантия летного долголетия.

- Спасибо за науку, товарищ подполковник.

- Не пресмыкайся, не люблю таких.

Фадеев покраснел от злости и обиды, ведь он говорил "спасибо" совершенно искренне! Подполковник нравился Анатолию - видимо, глубоким знанием дела, смелостью, откровенностью и самостоятельностью. А напускная грубость и строгость чаще всего бывают прикрытием доброй души - в этом Анатолий не раз убеждался.

...Переучивание летчиков шло своим чередом, стало привычным, обыденным делом.

Как-то по делам службы Фадеев зашел в общежитие к девушкам. К нему тут же подбежала худенькая сероглазая малышка:

- Товарищ младший лейтенант, как хорошо, что вы пришли, я уже собиралась искать вас. Вам письмо.

Анатолий узнал почерк Нины. Он обрадовался, покраснел, смутился. А когда поднял глаза, увидел, что рядом стояла Вика. Насмешливо улыбаясь, она в упор рассматривала его. Не сказав ни слова, Анатолий положил письмо в карман гимнастерки и занялся делами.

Девушки замучили его разными просьбами, рассматривать которые должны были адъютант и инженер эскадрильи, но тех на месте не оказалось. Под руку Фадееву попался старшина, и Анатолий напал на него.

- Товарищ младший лейтенант, не слушайте вы этих балаболок, они наговорят вам! - оправдывался старшина - Делать им нечего, работать нужно побольше заставлять, тогда они меньше вопросов будут задавать...

Анатолий посмотрел на него, махнул рукой и вышел из общежития. Он прошел в эскадрильскую комнату, пустовавшую в этот момент, и начал читать письмо. И сразу стало на сердце тепло и тихо от ласковых Нининых слов:

"Толя, я очень обрадовалась твоим письмам. Все три пришли почти одновременно. От радости я забегала, запрыгала... Близится к концу моя учеба, уже сдала экзамены.

Я очень скучаю без тебя, а когда долго не было твоих писем, волновалась ужасно. Еще больше беспокоилась, когда из второго письма узнала, где вы были, с Алешей Высочиным. Я почему-то уверена: когда ты на самолете, в воздухе, ты сможешь постоять за себя, но вести бой на земле, в тылу врага, это не твоя профессия. Мое беспокойство за тебя вполне объяснимо, ведь мне приходится изучать материалы, которые поступают из тыла врага. Случается, что наши ребята по своей неопытности, откровенности доверяются случайным людям, а то и просто замаскировавшимся предателям. И расплачиваются за это жизнью. Я безмерно рада, что ты снова в воем полку, что у тебя все хорошо.

Толя, мы находимся совсем близко друг от друга, нас разделяют всего лишь четыреста километров. Я не знаю, отпустят ли меня хоть на денечек, но я попытаюсь. Напиши, как найти тебя?

Я часто вспоминаю наши довоенные встречи, думаю о тебе. Очень, очень хочу тебя видеть! Привет Вике, Шуре, Глебу. Обнимаю. Нина".

Анатолий читал и перечитывал письмо, особенно последние слова. "Очень, очень хочу тебя видеть". Что бы такое придумать, чтобы хоть как-то увидеться с ней?..

На следующий день Фадеев, направляясь с аэродрома в штаб, услышал, что его окликнули:

- Толя! Фадеев!

Анатолий повернулся на голос - к нему бежал Есин.

- Сережка?! Наконец-то! Откуда? Давно здесь?

- Около десяти дней. Я уже в маршевом полку. О, поздравляю с присвоением звания!

- Спасибо. Тебя, как вижу, тоже! Где же ты пропадал так долго?

- Был сбит, попал на передовую. Там немцы полезли, вместе с пехотинцами отбивались от них. Еле выжил, потом Ташкент, запасный полк, а оттуда на фронт не сразу отпускают. Инструкторствовал и только после настойчивых просьб удалось попасть под Сталинград, а там "безлошадных" летчиков и без того хоть отбавляй. Короче здесь я уже вторую неделю.

- Сергей, а для тебя есть новость! Вика тоже здесь.

- Как она попала сюда? Где она сейчас?

- Вон, видишь стоянку - это наши "лавочкины", она там. Проводить?

- Не надо, уже здесь-то я дорогу найду!

Сергей весело зашагал к "лавочкиным", а Анатолий снова вернулся к мысли о встрече с Ниной. Он прикидывал различные варианты поездки в Москву, но подходящего ничего не приходило в голову, да и вообще вряд ли командование отпустит.

Шел октябрь, выпал первый снежок. В один из таких дней Сергей опять пришел к Фадееву.

- Толя, давно ищу тебя, а ты как в воду канул. У меня просьба - помоги перебраться в ваш полк.

- Идея! Но где ты раньше был? Сейчас в полку свободных мест нет, Сережа. Ну ладно, пойдем к Богданову.

Комэск издали увидел друзей. Обрадованно сказал:

- Нашлась пропажа!

- Так точно, товарищ командир!

- Здравствуйте, Есин, - Богданов обнял Сергея и тут же спросил: - Где находишься?

- В соседнем полку.

- Переходи к нам.