Моторы самолетов завывали так, что брало за душу. Люди на аэродроме бросили свои дела. Все смотрели в небо, в сторону "дерущихся". Фадеев взглянул на "грибок", где за столиком сидел руководитель полетов. Видно было, что начавшееся на аэродроме волнение передалось и ему. Руководитель полетов сделал несколько распоряжений, и два курсанта бросились выполнять приказание. Через несколько секунд вместо посадочного Т на поле появился знак немедленной посадки. Взглянув на него, Глеб загоготал:
- Надумал! Разве в таком азарте они его увидят!
- Да-а, - подтвердил Сергей. - Они, наверное, уж и забыли, что где-то существует земля...
Каждый прекрасно понимал: когда пилотируешь и у тебя все получается, душа поет и точно так же забываешь обо всем на свете.
- Смотрите, они сейчас столкнутся! - крикнул Сергей.
На аэродроме все стихло. Все смотрели в сектор третьей зоны, где в пылу учебного боя два самолета кружились в замкнутом круге, не желая уступить один другому. Фадеев невольно представил себе настоящий воздушный бой с вражескими истребителями, где в любой из таких вот моментов тебя может прострочить пулями враг... Мурашки забегали по спине. От недоброго предчувствия сжалось сердце. "Нет, добром этот бой не закончится", - подумал Анатолий.
В это время завертелся винт на одном из находящихся на земле самолетов, и едва ли не прямо с" стоянки взмыл вверх УТИ-4. Сделав разворот, он направился в зону воздушного боя. "Пошел разобраться на месте", - подумали все. Летчики и техники напряженно следили за поединком двух воздушных бойцов. А пара "ястребков", словно боясь, что им помешают завершить схватку, ускоряла и ускоряла темп боя.
- Наконец-то зашел!.. - выдохнул Глеб.
Анатолий уже увидел УТИ-4 в хвосте самолета Федоренко, но в это мгновение И-16 круто развернулся, на какую-то долю секунды будто повис в воздухе, затем повалился на левое крыло и завертелся в крутом штопоре. Аэродром замер. Сердца и взоры всех были обращены туда, где один самолет по непонятной причине, все увеличивая вращение и ввинчиваясь в воздушную массу, безоглядно несся к земле; второй летел по пологой спирали, описывая круги рядом с ним, а третий, не в силах предотвратить трагедию, снижался и беспомощно наблюдал падение "ишачка". Спирали двух самолетов напоминали прощальный эскорт, а пронзительный свист моторов звучал как траурная мелодия.
В разных местах аэродрома послышались крики. Перебивая друг друга, люди советовали летчику, как нужно поступить, словно бы их советы Федоренко мог сейчас слышать. Здравый смысл, мастерство и своевременная реакция на опасность еще могли бы его выручить, а летчик почему-то медлил. Вот наконец-то самолет начинает прекращать вращение. Но люди не успели обрадоваться, как "ишачок" завращался в обратную сторону. До земли оставалось триста, двести метров, и словно гром прогремел - весь аэродром на одном выдохе крикнул: "Прыгай!" Маленькая фигурка летчика отделилась от кабины и понеслась к земле. Раскрылся парашют, но было слишком поздно...
Три молодых сержанта стояли, не в силах произнести ни слова. Командиры отдавали распоряжения, люди бежали к месту падения. Выйдя из оцепенения, Есин, Фадеев и Конечный тоже бросились к месту катастрофы. Фадеев подбежал первым. То, что так недавно было самолетом, образовало небольшую яму, обломки веером разлетелись вокруг. Некоторые детали обуглились, от других тянуло дымком. Примчавшийся на машине врач осторожно стал поднимать тело Федоренко. Быстрое и такое трагическое исчезновение человека из жизни, которое нельзя было предотвратить и которое произошло на глазах у всех, потрясло каждого.
Друзья-сержанты возвращались на стоянку. Первым нарушил молчание Анатолий:
- Почему же он не вывел самолет из штопора? - медленно, в раздумье произнес он.
- Вопрос мудрейший, Толя, а ответ - в обломках, - вздохнул Есин.
- Почему самолет все время вращался, начиная с высоты двух тысяч метров, а перед самой землей перешел в обратный штопор?
- не унимался Фадеев.
Друзья остановились, недоуменно глядя на него.
- Чего ты от нас хочешь? - спросили одновременно Глеб и Сергей.
- Чтобы вы тоже думали, думали и думали: почему самолет не вышел из штопора?
- Начальство разберется и нам скажет, - сухо ответил Есин.
- А выводить-то нам придется, Сережа, - кольнул его взглядом Фадеев. В настоящем воздушном бою может всякое случиться. И там не у кого будет спросить, какие неполадки в твоем самолете и что надо делать...
2
Последующую неделю в школе говорили в основном о катастрофе. Ребров сидел на гауптвахте. Из Ростова приехала комиссия. Разложили на земле детали, оставшиеся от самолета, опрашивали свидетелей воздушного боя.
Как-то вечером Глеб сообщил друзьям: многие утверждают, что катастрофа - дело вражеских рук.
- Кто же "враг народа", уж не ты ли? - пошутил Есин, обратившись к Глебу.
- Откуда я знаю? - развел руками Глеб. - За что купил, за то и продал. У нас в эскадрилье всех таскают к следователю. Меня тоже допрашивали.
- Ну, тогда уж точно - вражеская рука действует, раз тебя допрашивали, - съехидничал Есин.
- Тебе все шуточки, а мне не до них! По секрету скажу, меня раздели догола, всего измерили... Правда, других ребят такого же роста, как я и Федоренко, тоже измеряли...
Фадеев задумался ненадолго, потом спросил:
- Ребята, а кто летал на этом самолете последним?
Глеб, сразу чего-то испугавшись, ответил неуверенно:
- Я... а что?
- Подумай сам. Они ростом заинтересовались, значит, у них есть идея.
- Не темни, Толька, объясни человеку, а то он спать не будет, - желая успокоить Конечного, сказал Есин. - Педали, Сережа, педали... Смотри, Анатолий стал радом с длинноногим Конечным, и у Сергея вытянулось лицо. Глеб с высоты своего роста посмотрел на Фадеева, хлопнул себя по лбу и закричал:
- Понял, Толя! Неужели моторяга их не укоротил? Как я мог допустить! Ротозей!
При разборе летного происшествия командир эскадрильи подробно разъяснил личному составу причину катастрофы. Федоренко не хватило длины ноги, чтобы полностью дать руль поворота на вывод, самолет продолжал штопорить, летчик увлекся выводом самолета из штопора, упустил контроль за высотой, поздно воспользовался парашютом. А началось все вроде бы с мелочей: молодой инструктор сержант Конечный, (имеющий длину ног на двадцать три сантиметра больше, чем у Федоренко, и летавший ранее на этом самолете), отодвинул педали до отказа вперед, а вернувшись из полета, не проконтролировал, чтобы они были поставлены в исходное положение. Федоренко, в свою очередь, садясь в самолет, не проверил положение педалей...
- Вот так, началось с пустяка, а закончилось гибелью летчика и потерей самолета. Помните всегда товарищи: в авиации мелочей не бывает! - заключил командир эскадрильи.
Глеб отсидел положенный срок на гауптвахте. Представ перед друзьями, хмуро сказал:
- Здорово, орлы.
- Привет, "враг народа", - съязвил Есин.
- Оставь, Сергей, я и так весь исказнился, - отмахнулся Глеб - Как увидел на похоронах жену Федоренко с детьми, они у меня из головы не выходят. Тяжело людям в глаза смотреть.
- Чтобы очистить совесть, надо соблюдать авиационные традиции: в подобных случаях летчики женятся на вдовах, - с напускной серьезностью вздохнул Есин.
Конечный замер, Фадееву показалось, что лицо Глеба, и так длинное, вытянулось еще больше.
- Но она... она старая, - попытался возразить Глеб, растерянно глядя на товарищей.
- Почему же старая?! - возмутился Сергей. - Ей всего лет двадцать пять, не больше, Только начала жить.
- Да это, я не знаю, ребята, - смущаясь, сказал Глеб, потом добавил почти шепотом: - Если так надо - я женюсь...
- Ну друг, наделал ты своими рычагами дел, - произнес укоризненно Есин. - Ладно, иди представляйся начальству по случаю возвращения с "губы".
Хорошая погода позволила раньше срока подготовить выпускной курс и провести тренировку молодых инструкторов. После напряженных трудов "шкрабы" вспомнили о том, что, кроме аэродрома и неба, есть на свете и что-то другое для души. В школу стали чаще приезжать группы артистов с концертами. Заработала самодеятельность, начались культпоходы. Однажды командир отряда капитан Богданов вызвал к себе Фадеева и вручил ему три билета.
