- Но ты же во всем этом разбираешься? Она улыбалась, видя, что лицо мулеа понемногу теряет озабоченный вид.
- Расследование это покажет...
Когда он поднялся из-за стола, то почувствовал себя отяжелевшим наверное потому, что слишком налегал за обедом на пиво. Каким бы счастьем для него было после почти бессонной ночи растянуться на постели и немного поспать, чувствуя сквозь сон, как ходит по квартире мадам Мегрэ, хлопоча по хозяйству!
- Ты уже уходишь?
- Мне должен позвонить из Амстердама Кёлеманс...
Она тоже знала его, он несколько раз у них обедал. Комиссар вызвал такси, которое, по привычке, ожидал внизу у подъезда.
Жанвье уже ждал у него в кабинете.
- Никто не звонил?
- Только Лапуэнт. В холодильнике было почти пусто, и брат Наура попросил у него разрешения заказать обед в ближайшем ресторане. У Лапуэнта не было никакой причины отказать в этом, в качестве благодарности его пригласили тоже. Два квартальных инспектора вернулись в свой комиссариат. Полицейского, охранявшего вход в дом, заменили... Да, я забыл! Горшгчная не захотела притронуться к еде и приготовила себе большую чашку шоколада, в котором она размачивала хлебцы...
- Наур и Уэни ели за одним столом?
- Лапуэнт мне ничего не говорил об этом...
- Ты поедешь на бульвар Сен-Мишель... Найди там бар "Липы"... У них имеется игорный зал, действующий под видом частного клуба, на втором этаже... В это время клуб за-крыт.но можно пройти через бар и подняться наверх...
Скален владельцу, что ты от Лардуа и что ему не хотят причинять никаких неприятностей... Попытайся лишь выяснить, был ли Фуад Уэни в клубе прошлой ночью, и, если да, в каком часу появился и когда ушел...
На обратном пути зайди в ресторан "Маленький Бейрут" на улице Бернарден. Его владелец - некий Бутрос. Феликс Наур был одним из постоянных его клиентов. Ужинал ли он вчера в этом ресторане? Один ли был? Когда в последний раз Наур приходил туда со своей женой? Был ли период, когда пара казалась неразлучной? И так далее. Сам посмотри, что смелеешь разузнать...
Мегрэ еще даже не касался утренней почты, грудой лежавшей рядом с трубками. Он протянул руку, чтобы взять одно из писем, зевнул, решил заняться этим делом позже и, опустившись пониже в кресле, уронил голову м закрыл глаза.
Комиссар очнулся от телефонного звонка. Никто не тряс его за плечо, ни от кого он не отбивался. Часы показывали половину четвертого.
- Комиссар Мегрэ?.. Алло...
Телефонистка говорила с сильным акцентом.
- Это из Амстердама... С вами будет говорить комиссар Кёлеманс...
Послышались два или три щелчка, затем раздался веселый, как всегда, голос голландского полицейского-верзилы.
- Мегрэ?.. Говорит Кёлеманс... Постарайтесь всегда давать мне такие же легкие поручения... Естественно, я нашел в аэропорту их карточки въезда в страну... Мне далее не пришлось туда ехать... Их содержание продиктовали по телефону... Что касается женщины, то это действительно Эвелина Наур, урожденная Виемерс, проживающая в Париже, на авеню Парк-Монсури... Она моложе, чем вы думали... Ей двадцать семь лет... Родилась действительно в Амстердаме, но еще девочкой уехала из города с родителями, когда ее отец получил место заместителя директора сыроварни в Леувер-дене, во Фрисландии...
- Вы с ней виделись?
- Она у своей подруги, Анны Кехель. Они жили несколько лет вместе, когда Лина в семнадцать лет добилась разрешения от родителей поехать работать в Амстердам. Лина была телефонисткой в одном туристическом агентстве, затем регистратором у известного врача, наконец, манекенщицей в доме моделей... Анна Кехель все это время работала на пивоваренном заводе, склады которого я вам показывал, когда мы проезжали на катере по Амстелу...
- Какова была реакция Лины Наур, когда вы сообщили ей о смерти мужа?
- Она находится в постели, перед самым моим визитом у нее был врач...
- Она сказала вам о своем ранении...
- Нет. Она уверяла меня, что очень устала.
- Никаких следов присутствия ее спутника?
- В квартире только одна большая комната, кухня и ванная, и если бы он там был, я бы видел... Она спросила про мужа, немного помолчав: "Отчего он умер?" Я сказал, что не знаю и что ей нужно присутствовать на оглашении завещания.
- Что она ответила?
- Что надеется завтра утром вылететь самолетом, хотя врач и рекомендовал ей длительный отдых... На всякий случай я оставил поблизости одного из своих людей... Все законно, не бойтесь...
- Кто колумбиец?
- Висенте Алваредо, двадцати шести лет, родился в Боготе, студент, проживает в Париже на улице Нотр Дам де Шан...
- Вам удалось его найти?
- Легко. Тоже вполне законно, я приказал прослушать телефон в квартире на Ломанстраат... Лина Нуар сняла телефонную трубку прежде, чем я успел удалиться из ее дома,.. Она позвонила в гостиницу "Рембрандт", и ее соединили с Алваредо... Передо мной лежит стенографическая запись их разговора... Вы хотите, чтобы я зачитал?
Мегрэ сожелел о том, что не мог одновременно и слушать, и набивать табаком одну из своих трубок, так хорошо уложенных на столе.
- Я начинаю.
"Висенте?"
"Да. Доктор приходил?"
"Полчаса назад. Он поверил в то, что я рассказала, и наложил мне швы после того, как обработал рану. Он снова придет завтра утром. Потом был второй визит, приходил кто-то из полиции, очень высокий и очень любезный, он сообщил, что мой муж: умер..."
Молчание.
- Заметьте, Мегрэ, в этот момент молодой человек не задал ни одного вопроса.
"Я нужна нотариусу, который должен огласить завещание. Я обещала вылететь завтра утром".
"Ты думаешь, что сможешь это сделать?"
"У меня температура только тридцать восемь... После того, как доктор дал мне какие-то таблетки, я почти не чувствую боли".
"Я могу прийти к тебе сегодня после обеда?"
"Но не слишком рано, я хочу поспать. Моя подруга позвонила к себе на работу и сказала, что у нее грипп..."
"Я буду у тебя около пяти часов".
Вновь молчание.
- Это все, Мегрэ. Они начали разговор на английском и продолжили на французском. Чем еще я могу быть полезен?
- Я хотел бы знать, вылетит ли она, и если да, то в котором часу будет в Орли... И, конечно, я хочу иметь сведения, чем занимается Алваредо...
- Законно?!
И Кёлеманс весело завершил разговор, прокричав, как и сотрудники Мегрэ:
- До свидания, шеф!
IV
Время после полудня он провел в полной бездеятельности, сидя в жарко натопленном кабинете и выкурив при этом шесть или семь трубок. Почти во всех расследованиях неизбежно наступает такой момент - Мегрэ называл его "окном", - когда на руках имеется ряд исходных данных, нуждающихся в проверке, но их еще невозможно расставить по своим местам.
Это период спокойный и одновременно побуждающий к действию, поскольку появляется искушение построить гипотезы, сделать выводы, которые в дальнейшем могут оказаться и неверными.
Если бы Мегрэ следовал своим желаниям и если бы не повторял постоянно, что роль дивизионного комиссара заключается не в том, чтобы бегать повсюду, как охотничья собака, он бы сам увидел все своими глазами, как это и происходило в те времена, когда он был всего лишь инспектором.
Например, он завидовал Кёлемансу, что тот видел Лину Наур и ее некрасивую подругу в амстердамской квартире, где когда-то обе девушки жили вместе.
Ему хотелось бы вместо Лапуэнта провести целый день в доме на авеню Парк-Монсури, чтобы повсюду совать свой нос и вынюхивать во всех закоулках, открывать наугад ящики, наблюдать за Фуадом Уэни, Пьером Науром, за непонятной Нелли, которая, возможно, не была такой инфантильной, какой хотела казаться.
У Мегрэ не было обдуманного плана. Он шел вперед наобум, стараясь не придерживаться какой-то заранее определенной точки зрения.
Он улыбнулся, когда увидел, что в кабинет вошла, постучав в дверь, служанка супругов Пардон.
