Кррнски сказал:

Однажды в Беринговом море мы нашли спасате ную шлюпку, он покачал головой. Стояли морозы вы понимаете, сержант, что я имею в виду. Вы-то знаете те места.

Да, знаю. Сержант был абсолютно уверен: то, он услышит, будет очередной кошмарной историей, не заслуживающей внимания, но ничего не сказал.

На борту одного из каботажных грузовых судов, продолжал Кронски, возник пожар. Он уничтожил машинное отделение. Море штормило, и судно начале разваливаться. Они спустили шлюпки. Все это нам рассказал потом один парень, их старпом. Он ещё немного пожил. Единственный.

Дело было в том, продолжал Кронски, чт когда они спускали шлюпки, одна из них перевернулась"? Ну и... он покачал головой и развел руками. Bы же знаете, что я хочу сказать, сержант?

Оливер коротко ответил:

Знаю. И потом добавил: Все хотели попасть оставшуюся шлюпку, да?

Кронски кивнул.

Разумеется. Их пытались отогнать веслами, как рассказывал тот старпом. Бесполезно. Они все равно лезли лезли. Он замолчал.

Сержант уставился на далекие окна башни. Следил, кг вползает внутрь спасательный пояс. В нем вдруг воскре воспоминания о гигантских волнах в тех северных водах, i ревущих ветрах и морозах прежде всего о стуже, котор пронизывала до мозга костей. "Парни в открытых шг~~ ках, подумал он, или парни, которые силятся спус на воду открытые шлюпки, отчаявшиеся, окоченевшие ребята". Он не сводил глаз с окон, но сказал:

И наконец перевернулась и вторая шлюпка, да? Кронски снова кивнул:

Разумеется. Мы были на месте чуть ли не через Если бы добрались за месяц, хуже бы не было. В живых оставался только старпом, но, как я уже сказал, и он долго не протянул. А ведь половина их могла спастись...

Но возникла паника, добавил Оливер. И поэтому не спасся никто. Такие вот дела. Голос его звучал как-то странно, но глаза все ещё не отрывались от окон.

Платком никто не махал. Пока.

* * *

Губернатор вернулся в канцелярию и опустился в кресло у стола. Теперь он чувствовал себя старым и не уставшим, а просто обессиленным. Как будто в милом обществе Бет он окунулся на несколько часов в освежающее лето вечной молодости, понимая, что это только миг, но все же надеясь, что миг этот каким-то чудом продлится. Бетти уже покинула его, все женщины до единой были в безопасности.

Губернатор не выдержал прощания и ушел.

"Нет большего дурня, чем старый дурень", он гадал, кто придумал этот афоризм и при каких обстоятельствах. Вероятно, какой-то старый хрен, иронизировавший над самим собой после того, как юная стерва, о которой он слишком хорошо думал, дала ему понять, что предпочитает особ мужского пола своего возраста.

Ах, с Бет все было бы не так. Губернатору казалось, что Бет охотно удалилась бы с ним на ранчо в горах Нью-Мексико, даже если бы имела полную свободу выбора.

"Желанная идиллия" откуда это? Просто сон, и ничего больше. Который не станет явью.

Но почему нет? Тот проклятый вопрос, который задавала и Бет. Почему именно я?

Почему сон не может превратиться в действительность? Почему молния попадает не в одного, а в другого? Почему он не может дожить остаток жизни в покое и уединении, о чем мечтал, и даже с той новой радостью, которую нашел только сегодня?

Если ты есть, Господи, ответь мне!

Сердишься, да? А почему не сердиться? Внизу на площади стоят тысячи людей, может быть десять тысяч, которые потом пойдут себе домой и будут заниматься своими Делами, или пойдут спать, зная, что проснутся утром. Конечно, большинство из них живет, говоря словами Торо, в тихом отчаянии, но это ничего не меняет в том, что у есть хоть какая-то возможность выбора, а у него нет ниче

Умирал ли кто-нибудь с радостью? Вот вопрос. Нет, следнее слово не пойдет. Умирал ли кто-нибудь удовле воренным?

Губернатор был уверен, что нет.

Некоторым удалось совершить многое, некоторым мало или ничего, но ещё никто и никогда не соверю столько, чтобы сказать "довольно!"

Джейк Петере утверждал то же самое, и он, Бент Ар", тейдж, его высмеял.

"Ну ладно, сказал он себе, ну ладно! Подве баланс". Дела, которые недоделаны, слова, которые н^ досказаны, да, но кто может укорить его за это? 3ai никаких неоплаченных долгов. А многие ли могут ск зать такое о себе? Он платил сразу, всегда и за все. разцовый Бент Армитейдж. Подумал, что так мог говорить о торговце подержанными автомобилями.

Сколько знаний и опыта умрет вместе с ним! Но раз в этом дело? Разве они единственные в своем роде? Непс торимые? Или все это ему так дорого только потому, оно его?

"Посмотри правде в глаза, сказал он себе точно та же, как сказал это сенатору. Ты ведь прожил непло хую жизнь, не так ли? А что бы ты изменил, если начал жить снова? Скорее всего, ничего".

Кроме Бет.

"Возможно, думал он, если бы я постарался, раньше нашел бы её или кого-нибудь вроде нее. Вроде неё Но если бы я никогда не встретил и не узнал её наст щую, то никогда в жизни не узнал бы, в чем разница, ве так? Боже мой, какая странная машина наш мозг!"

Бет. Хоть она там внизу в безопасности. Бент надеялс что это так. Сейчас он жалел, что не остался там и не; дился в этом. Ну, в этом проще простого убедиться.

Он взялся за телефон.

Говорит Армитейдж. Никто не ответил. Он пс чал по рычажку и снова нажал кнопку. Ничего. Теле не работал.

"Ну, теперь, сказал он себе, мы и вправду одни

* * *

Прочный трос, натянутый от Башни к крыше Торгового центра, трос, который нес всю тяжесть спасательного пояса с его грузом, был толстым, упругим, сделанным из первосортного нейлона. Он был обвязан вокруг потолочной балки банкетного зала и узел, которым он был закреплен, двойной морской, был завязан под бдительным надзором обоих пожарных.

Поскольку о нейлоне известно, что на нем может соскользнуть и самый королевский из всех узлов, пожарные подстраховались, закрепив конец троса ещё двумя шлюпочными узлами. Поскольку шлюпочные узлы не проявляли никакого желания соскользнуть, можно было не беспокоиться и за основной узел.

Но балка, вокруг которой был обвязан трос, была стальной, она была частью каркаса и главной опорой антенного шпиля, который все ещё сиял в последних лучах солнца.

Сталь отличный проводник тепла.

А нейлон от тепла расплавляется.

* * *

На столе в трейлере зазвонил телефон. Нат взял трубку. Что-то показалось ему странным. Он постучал по рычагу потом ещё и ещё раз. Наконец услышал гудок.

Набрал номер канцелярии банкетного зала, потом набрал ещё раз, наконец повесил трубку.

С этим все кончено, сказал он, ни к кому не обращаясь. Линия накрылась.

"Все системы здания были так заботливо продуманы, подумал он, так умно спроектированы, с таким трудом рассчитаны во всех деталях, и все равно отказывают одна за другой. Отказывают? Уже отказали". В глухоте телефона была какая-то обреченность.

Нат снова набрал номер, по которому однажды уже звонил, номер местного радио. Ему тут же ответили.

Я по поводу "Башни мира". Связь уже отказала. Теперь можем связаться с ними только через вас.

Мы освободим этот номер. Как только понадобится, будете говорить прямо в эфир.

Еще кое-что, сказал Нат. У вас ведь есть автоматическая линия задержки, не так ли? Чтобы можно было вырезать неприличные слова и тому подобное?

Вы пойдете прямо в эфир. Без задержки.

Хорошо, сказал Нат. Спасибо. Я останус связи.

Он положил трубку и схватил рацию. Сержанту Оливеру сказал:

Телефон отказал. Если дадут вам знак, мне. Я выйду на радио.

Будет сделано, ответил сержант.

Нат откинулся в кресле и обвел взглядом трейлер, были Тим Браун, один из командиров пожарных, Гиддингс и Патти.

Вы все слышали, сказал Нат. Поднял было pуки, но тут же их опустил. Что я могу, черт возьми, сказ

Я чувствую, что-то должно случиться, сказал; мандир пожарной части. Понимаете, что я имею в ду? Что вдруг загремит будильник, или я упаду с крон и проснусь, или этот проклятый страшный сон накс просто кончится, понимаете? Он помолчал. Та он не кончится, да? Он говорил тихим злым голосо"