Мужчинам лестно, что они сильнее, они хвастают своими мышцами и делают всякие глупости. Во многих культурах, как узнала Зиб на лекциях по антропологии, полигамия считается нормальной. Полиандрия, напротив, практикуется только изредка. Но это только доказывает извращенность мужского мышления, потому что одна женщина в состоянии удовлетворить дюжину мужчин, не так ли? В то время как мужчина часто с трудом в состоянии удовлетворить единственную женщину. Но, как говорят англичане, в этом все и дело. Мужское мышление за столетия просто закостенело.
Она снова погладила плечи и грудь и пришла к заключению, что в рекламе этого масла для ванн что-то есть: кожа казалась ей гладкой, нежной и возбуждающей на ощупь. Легонько погладила бедра. Чем дальше, тем лучше. И она сказала вслух:
Полегче, девонька. Потерпи до Ната. Не слишком распаляйся.
Она вылезла из ванны, вытерлась и слегка надушила шею, грудь и живот. Потом натянула легкое длинное белое платье, которое Нат особенно любил, и те туфли на высоких каблуках, которые он подарил, и направилась в гостиную, чтобы включить музыку.
Потом решила позвонить на стройку.
Нат сказал в трубку:
Алло?
Что она ему, собственно, собиралась сказать?
Привет! И глупо добавила: Я уже дома.
Нат слышал в трубке музыку. "Шахерезада". Скрипки как раз начинали свою тему. Шахерезада развлекает султана. Чтоб она провалилась!
Я это понял.
Как у тебя дела, милый? Я только...
Просто фантастически! Нат снова взглянул через открытые двери на кишевшую народом площадь. Поднял руку, устало потер лоб и увидел на ладони сажу.
Эх, ему не привыкать к строительной грязи, и сколько раз они с Зиб смеялись над его видом, когда он вечером возвращался домой!
Но на этот раз это было нечто иное, отличавшееся как ночь от дня, смерть от жизни. Это было...
Зиб сказала:
Я хотела... я пыталась следить по телевидению... но не смогла. Это ужасно, да?
Это не то слово. Он помолчал. Ты что-то хотела?! Нерешительность в голосе была нетипична для Зиб.
Да, собственно, ничего. Я пришла домой и... ов запнулась. Голос её звучал все неувереннее. Ты дешь домой? Она не могла заставить себя добавить еиц одно слово: "вообще".
Нат понимал, что Патти наблюдает за ним. Пытался не замечать её, но не смог.
Я тебя кое о чем спросила, милый.
Но я не знаю, что тебе ответить. Он бросг трубку.
Зиб ещё долго держала свою. Потом уронила её и зарыдала.
* * *
Телефон снова зазвенел. Нат подбежал к нему. Губернатор сказал:
Остались только две женщины. Потом начнем отправлять мужчин, всех по очереди.
Он не сказал ничего особенного, но в голосе явно чувствовалось напряжение.
Хорошо, ответил Нат. Я уже говорил с сержантом. Он считает, что люди либо подчиняются, либо бунтуют, и если вспыхивает бунт...
То он бы взял ближайший ломик и трахнул первого попавшегося по башке, да? спросил губернатор. Судя по голосу, он был того же мнения.
Верно, сказал Нат. Он знает, как это бывает, и ему не впервой. Говорит, если будем рассусоливать... он умолк, вспомнив, что говорит с потенциальной жертвой. Но потом продолжал, деться было некуда. Если будек рассусоливать, повторил он, то, по его мнению, кто не выберется из Башни живым. Мне очень жаль, мистер губернатор, но он так считает, и я с ним должен согласиться.
Не стоит извиняться, молодой человек. Я с ним тоже согласен. Есть какие-нибудь предложения?
Есть, и даже несколько. Нат прервался, чтобы пр вести в порядок мысли. Вы могли бы их заранее предугй редить, что при первом признаке неповиновения я, команду сержанту и он задержит переправу, пока все снова не выстроятся в очередь. Если в этом кто-то усомнится, дайте ему трубку и я ему повторю.
Пока, добавил губернатор, связь будет работать.
Об этом я тоже думал, ответил Нат. Тогда мы тут же перейдем на волну местного радио. Там приготовлен переносной передатчик с микрофоном. Если телефон откажет переключимся на радио. Там, наверху, есть транзисторный приемник?
Как раз транслируют рок-н-ролл, ответил губернатор. И добавил: Значит, договорились.
Если телефон откажет, продолжал Нат, вы никак не сможете связаться с нами. Если начнутся неприятности, просто помашите из окна платком, и мне сообщат. Ладно?
С минуту было тихо.
Ладно, ответил губернатор. И снова тишина. И потом: Я вам поражаюсь, молодой человек. Вы проделали фантастическую работу. Мы все вам благодарны. Пауза. Я говорю это на случай, если не представится возможность обнять вас лично.
Сделаем все, что в наших силах, чтобы выручить вас всех, ответил Нат.
Я знаю. И благодарю.
ГЛАВА XXXII
19. 53-20. 09
Первые сорок этажей Башни уже погрузились во мрак. Постовой Шеннон смотрел на дымившуюся громадину и недоверчиво качал головой.
Ты видишь, Френк? Этот домина наверху весь раскалился докрасна!
Так и было. Большинство окон уже полопались от огня, дым валил сквозь пустые рамы. Но и сквозь дым в сумерка было прекрасно видно, как здание постепенно раскаляется докрасна, и в беспорядочных завихрениях воздуха, вызванных перегревом, казалось, что вся конструкция извивается.
Ты умеешь молиться, Майк, спросил Варне.. Так вот сейчас самое время. Он помолчал. А какой был великолепный вид, помнишь? И сколько шикарных людей пришло на него взглянуть!
Высоко над ними из окна банкетного зала вновь выныр нул спасательный пояс, который по дороге к крыше Торг ового центра на миг позолотили лучи заходящего солнца. Толпа во все глаза следила за ним. Шеннон перекрестился.
Изжариться заживо, сказал Барнс. Интересно, что они об этом думают? И потом добавил: Или о Жанне д'Арк.
В его голосе впервые послышалась ярость.
Того маньяка внутрь пустили мы, Майк, и я этог никогда не забуду, хотя тот тип, прости его Господи, и говорит, что все мы братья.
А что он этим хотел сказать?
Что в этом виноваты все мы, понятия не имею, как почему. Но могу себе представить. Такое событие не вой никает из-за единственной причины. Например, пусть корова миссис О'Лири забралась в люцерну, но прежде че Чикаго сгорел дотла, должны были произойти ещё тысячи других вещей. Теперь-то все равно, хотя это чертовски слабoe утешение.
Шеннон не отвечал. Казалось, что это его не трогало.
Там, наверху, люди, дружище, продолжал Барнс. Люди, как ты и я, честно, я видел там даже несколько черных. И...
Но их ведь всех спасут, сказал Шеннон, этим, как он называется...
Всех не спасут, ответил Барнс. Где там, видишь, что творится, все так раскалилось. И знаешь, что. же всего, Майк, в чем весь ужас? Он помолчал. Там останутся лучшие.
* * *
На крыше Торгового центра Кронски спросил:
Вы считаете, что там произойдут беспорядки, сержант?
Возможно, хотя надеюсь, что нет. Божественная невозмутимость сержанта была неподражаема. Вместе с К ронски они поймали раскачивающийся спасательный noяс, и сержант извлек из него прибывшую женщину.
Она рыдала от страха и жалости.
Мой муж! О Элоим, мой муж!
Скажите, пожалуйста, как вас зовут, мадам, вежливо спросил сержант. Мы ведем список...
Бухольц! Но что с моим мужем? Вы должны спасти его немедленно. Это очень важный менш! Он вам хорошо заплатит. Или я не знаю своего мужа?
Ладно, ладно, ответил сержант. Вот те полицейские о вас позаботятся. Мы пытаемся спасти оттуда всех. Он дал знак полицейскому, который взял женщину под руку.
Но как же мой муж? Слушайте сюда! Он же знаком с такими людьми! Он...
Один вопрос, прервал её сержант. Сколько там ещё женщин?
Сара Бухольц покачала головой. Я не знаю.
У вас номер сорок восемь, сказал Оливер. Сколько всего было номеров?
Мне кажется сорок девять. Но чтобы я точно знала, так нет. И мне все равно. Мой муж...
Гм... уведите её, сказал сержант и сглотнул. Пс том отвернулся и следил, как спасательный пояс возвращается привычным путем к банкетному залу.
