Не было у авиации и какого-то психологического антагонизма с пехотой: были взаимопомощь и взаимозависимость, "чувство, что все мы едины и находимся в одной упряжке". Это объяснялось тем, что "авиация чаще всего работает в интересах наземных войск и совместно с наземными войсками". Для нанесения точного удара по цели требовалась грамотная работа авианаводчиков, специально обученных людей из самих наземных войск.

"Иногда расстояние между нашими войсками и войсками противника было всего 100, 200, 300 или 500 метров. Оказание помощи нашим в таких условиях - большой риск и большая ответственность: можно было нанести удар не по противнику, а по своим войскам, - отмечает Ю. Т. Бардинцев. - Выполнение общей задачи зависело от того, как налажена взаимосвязь авиации с наземными войсками"{363}.

Другой летчик полковник И. А. Гайдадин рассказывал, что они "не щадили ни сил, не средств, - только бы помочь наземным войскам", понимая, "что там, на земле, нашим солдатикам тяжелей", и "особенно с удовольствием летали, когда на переднем крае шли бои". По его утверждению, с общевойсковыми командирами у авиации был "полный контакт". Но особо теплые отношения складывались у летчиков с десантниками: стоявший на том же аэродроме парашютно-десантный полк помогал своим соседям "и морально, и физически". А когда десантникам была поставлена задача уничтожить банду, на помощь им пришла авиация.

"Окружили они банду, а там оказалось три или четыре дота, с пушками, с пулеметами. Потеряли там пять или шесть человек, пока обнаружили огневые точки, - вспоминает И. А. Гайдадин. - И они вызвали нас. И нашим звеном был нанесен такой удар, что ничего там не осталось. После этого приехали командиры, говорят: "Спасибо, ребята, вы нас выручили. Мы не знали, что делать, как выкручиваться. Камни, - говорят, - не спрятаться нигде, а они бьют почти в упор". И мы были с ними с начала и до конца, и до сих пор дружим"{364}.

Среди родов самих наземных войск, пожалуй, в значительно большей степени присутствовал дух соперничества, соревновательности, чем между разными видами вооруженных сил, которые были слишком далеки друг от друга, а потому и "делить им было нечего". Шутливые прозвища, которыми награждали друг друга представители разных военных профессий, отражают внешнюю сторону их отношений. Со временем этот профессиональный "сепаратизм" если и не исчезает полностью, то смягчается и принимает достаточно невинные формы, например, создание собственных традиций, специфических ритуалов и т. п. Так, участник Афганской войны майор С. Н. Токарев отмечал существование особого духа корпоративности и кодекса чести у разведчиков-десантников, что, безусловно, влияло на настроение людей, играя мобилизующую роль в сложных обстоятельствах. Каждый знал, что его не бросят, чувствовал свою принадлежность к особому "маленькому этносу", который в любом случае защитит. Взвод воспринимался как семья.

"Даже когда на помощь высылали мотострелковую роту, чтобы они помогали трупы нам спускать, ответ был один: "Разведбат свои трупы несет сам!""

- вспоминает он.

По его словам, в их подразделении присутствовал

"дух гордости своеобразной за принадлежность именно к разведке": разведчик-десантник мог "где-то свысока смотреть на пехоту", соревноваться по уровню подготовки с обычными десантниками или со спецназовцами, сравнивая результаты и с удовольствием делая вывод: "Да нет, мы вроде лучше!"{365}

Такой "особый дух" играл, несомненно, позитивную роль, ни в коей мере не перерастая во "вражду" с представителями других родов войск, но являясь мощным фактором сплоченности и боеспособности своего подразделения.

* * *

Таким образом, психологические особенности личного состава, связанные с его принадлежностью к конкретным видам вооруженных сил, родам войск и военным специальностям, представляют собой важный "срез" групповой военной психологии, накладывающей свой "отпечаток" не только на массовые категории военнослужащих, но и на каждого бойца и командира. Пожалуй, этот элемент психологии, наряду со спецификой, вытекающей из принадлежности к рядовому или командному составу, в наибольшей степени отражает собственно военно-психологические характеристики всех военнослужащих, приобретающих тем большую устойчивость и даже характерологические (индивидуально-личностные) свойства, чем дольше срок службы человека в армии. Это своего рода "профессиональная" психология, смыкающаяся с личностной. В боевых условиях подобный "профессионализм" впитывается человеком гораздо быстрее и приобретает более устойчивые формы.

На протяжении XX века, в том числе и от войны к войне, происходили определенные, весьма существенные изменения в структуре Российской (Русской, Красной, Советской) армий: происходила смена видов вооруженных сил, внутри которых, в свою очередь, менялся состав и приоритет тех или иных родов войск, происходило их слияние, размежевание, приход и уход с военно-исторической сцены, массовая смена - отмирание старых, зарождение и распространение новых военных профессий. Все это со временем - иногда постепенно, иногда скачкообразно, но в конце концов качественно, коренным образом изменяло профессиональный состав вооруженных сил, структуру деятельности большей части военнослужащих. Распространение сложной техники вызывало глубокую специализацию не только между видами вооруженных сил, но и между родами войск в их составе, и в рамках самих родов войск, вплоть до полкового, батальонного и даже ротного уровней. Такой резкой дифференциации, безусловно, не существовало даже в конце прошлого века, хотя, конечно, профессиональные различия между бойцом пехоты, кавалерии и артиллерии были весьма значительны. Новым в XX веке, причем нарастающим по глубине и масштабам, стало резкое усложнение профессиональных навыков, требующихся в каждой из военных специальностей, которых, в свою очередь, стало намного больше. Если, например, в начале столетия возникла такая новая профессия как "летчик", то к концу века принадлежность к авиации как виду вооруженных сил вовсе не свидетельствовала о том, что входящий в нее личный состав относился к одним лишь "летчикам": здесь уже были десятки узкоспециализированных профессий, каждая из которых требовала специального, как правило, высшего образования и длительной подготовки. Даже разные типы машин требовали различной подготовки, а в составе экипажей существовало несколько должностей с соответствующими функциями (пилот, штурман, стрелок и т. д.). Резко увеличилось количество вспомогательного персонала (техники, ремонтники и т. п.). Виды вооруженных сил нередко стали "пересекаться", включая в себя родственные рода войск. Так, в Военно-Морском флоте появилась морская авиация. Свои десантные войска имеют и морские, и воздушные, и сухопутные силы, и т. д. Эволюция вооруженных сил под влиянием технического прогресса радикальным образом повлияла на личный состав, требования к которому резко повысились и по части уровня образования, и по специальной подготовке, и по интеллектуально-психологическим качествам.

В боевых условиях конкретных войн, в которых участвовала Россия в XX веке, "профессиональная" психология оказывалась особенно значимой, причем роль ее возрастала от одного вооруженного конфликта к другому, по мере развития видов оружия, усложнения технического оснащения войск и структуры вооруженных сил.

Глава 3.

Социальные и демографические характеристики военнослужащих

Особенности возрастной структуры и психологии

Подчиненное, второстепенное по сравнению с военно-профессиональными факторами, но в ряде случаев весьма существенное влияние на психологию военнослужащих, участников войн XX века, оказывали их социально-демографические и собственно социальные параметры.

Различия в роли этих факторов были связаны, во-первых, с большой социальной динамикой, качественными сдвигами, произошедшими в социальном составе армии на протяжении столетия, а во-вторых, с огромными различиями в контингенте участвовавших в боевых действиях в локальных и мировых войнах. В первом случае, в локальных войнах, это преимущественно кадровый офицерский состав регулярной армии и солдаты по текущему призыву. В мировых войнах кадровый состав оказывался "выбит" в самом их начале, и в солдатские шинели одевалась значительная мужская часть ранее гражданского населения. Понятно, что во втором случае "разброс" в основных социально-демографических и социальных параметрах, в "качестве" социального состава армии оказывался принципиально большим.