Это был крупный самец (или мужчина?), покрытый густой серой шерстью. Сочетание людских и звериных черт представляло собой пугающее и отвратительное зрелище. Передние лапы были длиннее задних и намного мускулистее. Если проводить аналогии, то волколака можно сравнить с обитателями Африки – гиенами. Различие было только в размерах и строении морды. Практически у нападавшего волколака было человеческое лицо, только вытянутое вперед и снабженное ужасного вида пастью. Кроме того, густая шерсть придавала дополнительное сходство с животным, но в общем вид у него был самый что ни на есть противный.

Выждав момент, когда разъяренный зверь прыгнет, Владимир выхватил меч, отступил в сторону и рубанул с разворота, стремясь одним движением снести лохматую голову. Движения его были точны и быстры, настолько быстры, что в момент удара со стороны казалось, будто фигура ведьмака теряла свои очертания, превращаясь в полупрозрачный силуэт. Человеческий глаз не успевал заметить движение, фиксируя лишь начальную и конечную стадию, отчего и возникал эффект «смазанности».

Участь оборотня была предрешена, удар был рассчитан и отработан, но непостижимым образом детище Веледара изменило траекторию полета, как будто законы тяготения и инерции враз перестали существовать. В другое время Владимир, наверное, был бы удивлен такими трюками, но в данный момент удивляться стало некогда.

Остановившись в воздухе, волколак не упал на землю, а невероятным образом, не касаясь лапами земли, развернулся вокруг своей оси и, не снижая скорости, обрушился на ведьмака со спины Удар тяжелого тела, полученный к тому же в спину, откуда нападения Владимир не ожидал, свалил его на землю. Длинные когти оборотня прошли сквозь слабенькую серебряную кольчугу и глубоко впились в плечи, причиняя ведьмаку нешуточную боль. Падая на землю, Владимир услышал около самого уха, как громко клацнула клыками смертоносная пасть волколака. Шею и лицо обдало его горячее, смрадное дыхание: зверь чуть-чуть не дотянулся до вожделенной плоти. Было понятно, что со второй попытки подобного промаха уже не будет. Прижатый к земле ведьмак был беспомощен, так как волколак его держал крепко, глубоко вонзив когти и придавив своим немаленьким весом. Шансов на спасение практически не оставалось. Владимир лежал, уткнувшись лицом в холодную ночную траву, беспомощно сжимая в руках серебряный меч, который при падении он поднял над головой, надеясь, что каким-нибудь чудом ему удастся вывернуться, но чуда не случилось. Вытянувшись в струнку, лишенный возможности пошевелиться, он отстраненно подумал о том, как глупо обрывается его жизнь. Только в страшном сне ему мог привидеться такой финал. Ведь оборотень для такого опытного ведьмака, как Владимир, противником был шутейным, а тут поди как обернулось! Обида подкатывала к горлу тяжелым комом, на глазах помимо воли выступила скупая слезинка.

Чувствуя, что победа на его стороне, волколак задрал морду кверху и испустил оглушающий вой, в котором угадывались торжество победителя и радость зверя, собирающегося перегрызть врагу горло. Наверное, от избытка чувств он еще глубже запустил когти, предчувствуя, как будет рвать это тело, которое еще мгновение назад было для него опасно, а теперь превратилось в добычу, лежит и не дергается.

Впоследствии Владимир так и не сумел вспомнить, что его больше взбесило – наглый, самоуверенный вой тупой, почти безмозглой твари или когти, медленно рвущие его тело. Но так или иначе, он предпринял отчаянную попытку если не убить, то хотя бы испортить зверю его триумф. Перевернуться на спину ведьмак не мог, любое его движение надежно блокировалось волколаком, но вытянутые над головой руки с мечом оставались свободными. Резко согнув руки в локтях, Владимир ударил мечом назад, за спину. Видеть он не мог, бил вслепую, надеясь причинить оборотню хоть какой-нибудь ущерб. Свистнуло длинное, узкое лезвие, рассекая воздух. На самом излете, когда казалось, что все, выпад не удался, руки Владимира ощутили удар. Есть! Еще не видя, он понял: нанесенная рана не может быть пустяковой – уж больно глубоко вошло лезвие, да и железная хватка когтей как-то сразу ослабла. В следующее мгновение, превозмогая боль, Владимир вывернулся из-под волколака, с ходу разрубая пространство перед собой. В принципе оборотень к тому моменту был уже мертвым. Первый удар, нанесенный наобум, оказался для него роковым. Острый серебряный клинок самым концом перерубил зверю горло, оборвав его победный вой. Вторым ударом ведьмак снес лохматую голову, злорадно подметив удивленно-обиженное выражение налитых кровью глаз.

Кровь, хлынувшая из перерубленных артерий, окатила лежащего на земле ведьмака горячей волной, но обессиленному Владимиру было не до эстетики. Глубокие раны на спине кровоточили, голова раскалывалась от страшной боли, вызванной сильнейшим ударом о землю, перед глазами проплывали радужные круги. Да еще внезапно накатившая рвота сгибала тело пополам, не давая собраться с силами.

Как и любой ведьмак, Владимир умел лечить различные хвори, понимал природу болезни, умел готовить лечебные снадобья. Естественно, он имел при себе все необходимые отвары и зелья, но они находились в сумке, сумка была приторочена к седлу, а коня он привязал в лесу, подальше от того места, где предполагал встретиться с оборотнем. В общем, как ни крути, добираться до сумки придется самостоятельно, потому что помощи в ночном лесу ждать не от кого.

Кое-как собравшись с силами, ведьмак встал на ноги, преодолевая головокружение и тошноту, медленно побрел в сторону леса, опираясь на меч, словно старик на клюку. Его сейчас заботило только одно: не свалиться по дороге. Поэтому обращение мертвого оборотня в человека он смотреть не стал, резонно рассудив, что мертвый волколак никуда не убежит, и какая разница, увидит ли он истинное лицо зверя сейчас или несколько позднее? Стараясь не упасть, ведьмак упрямо шел к цели, ставшей неожиданно далекой, но где-то глубоко в мозгу билась радостная мысль – он выжил!

Пробуждение было тяжелым. Плохо понимая, где он на данный момент находится, Володя не сразу открыл глаза, искренне опасаясь увидеть вокруг все тот же лес, затянутую туманом поляну, окровавленный труп существа, едва не прервавшего его линию жизни. Все так же не открывая глаз, он украдкой, стыдясь самого себя за малодушие, быстро ощупал плечи, шею, подавляя в себе страх обнаружить свежие следы когтей.

Слава богу, пронесло! Беглый осмотр тела никаких повреждений не выявил. Володя с облегчением вздохнул, убедившись, что все произошедшее в ночном лесу просто чрезвычайно реалистичный сон. Так сказать, с эффектом присутствия. Только придя к такому оптимистичному выводу, он рискнул открыть глаза.

Так и есть – он дома, на своем диване, мокрый от пота, но самое главное, живой и невредимый. Рядышком, уютно свернувшись калачиком, посапывала Иришка, чуть слышно тикал будильник, напоминая о том, что до подъема осталось два с половиной часа. За окном, во дворе, зашлась лаем и тут же угомонилась какая-то приблудная собачонка. Вокруг все свое, родное, и нет никакого колдовства, вурдалаков, оборотней.

Осторожно, стараясь не разбудить мирно спящую подружку, Володя выбрался из-под одеяла и, шлепая по полу босыми ступнями, прошел на кухню, плотно притворив за собой дверь. Не зажигая свет, достал из пачки сигарету, чиркнул дешевенькой китайской зажигалкой, прикурил. Терпкий аромат табака успокаивал нервы, а стоящая на улице непроглядная темень и практически полная тишина настраивали на философский лад.

Уже не в первый раз вот так, проснувшись среди ночи в холодном, липком поту, Владимир пытался проанализировать свои дикие, фантасмагорические сновидения. Нет, он не был ни психоаналитиком, ни толкователем снов. Просто однажды ему по чистой случайности в руки попала книга, где довольно подробно, в доступной форме объяснялась природа сновидений. Автора книги он, конечно, не помнил, но насчет привязок ночных видений к дневной реальности уяснил четко. Обычно все, что касается его снов, стройно вписывалось в рамки прочитанной им теории, но в последнюю неделю эта методика явно дала сбой. Как ни пытался Володя привязать свои, мягко скажем, странноватые сны к реалиям дневной жизни, ничего путного у него не выходило. Ну каким боком обычный таксист-бомбила имел отношение к тем потокам крови, которые проливались в его снах практически еженощно? Да и ладно бы мочил людей, хотя, конечно, тоже вариантик не радостный, но ведь убивал он исключительно таких тварей, которых в природе и не существовало вовсе. Если кратко резюмировать его сновидения за последнюю неделю, можно предположить, что он просматривает длинный фильм ужасов, где оборотни и ожившие мертвецы служат обязательным элементом сценария. Причем разнообразие нечисти, мест действия и способов ведения боя сделало бы честь любому голливудскому режиссеру, получившему Оскара за лучшую «страшилку». Действительно, за всю неделю повторений ни разу не было. Всегда новые противники, один другого мерзопакостней, другая одежда, оружие, даже времена, стоящие на дворе, и те разные. Неизменным оставалось лишь одно – Владимир всегда охотился на «детей ночи».