Что гитлеровская армия споткнулась у Москвы, Алексей догадался, прежде чем об этом стали говорить в городе. Среди соседей Алексея в поселке жила семья Грызловых - беженцев из-под Полоцка. Со Степаном Грызловым Алексею помогла сблизиться новая профессия сапожника. Детишкам Грызлова - а их было трое - Алексей бесплатно чинил ботинки и валенки, после чего--его растроганный отец пригласил сапожника зайти поужинать. Они разговорились. Степан рассказывал о том, как шел он с женой и детьми по пыльным дорогам, о непрерывных бомбежках... И, теребя Алексея за рукав, говорил:
- Как-то оно обидно, понимаешь... Он ведь, гад, уже к самой Москве припер... - И затем, размахивая беспалой рукой - пальцы оторвало ему на паровой мельнице, - упрямо твердил: - Нет, брат, Россию ему все равно не одолеть.
Как-то Степан шепотом рассказал Алексею, что кое-что припрятал. Жена Степана обозвала мужа пустомелей и просила подумать о детях. Но Грьгзлов оборвал ее:
- Да будет тебе. Не видишь, что ли, свой человек.
Еще точно не зная, как отнестись к Степану, Алексей посоветовал ему устроиться на железнодорожную станцию. Грызлова приняли смазчиком. И когда Столяров осторожно стал расспрашивать его, какие грузы и в каком направлении проходят через станцию, Степан сообщил, что в последние дни с запада прибывают вагоны с теплым обмундированием.
- Ты понимаешь, Степан, что это значит? - осторожно спросил Алексей со'седа, желая выяснить окончательно настроение Степана.
- А что тут понимать, - ответил тот. - И дураку ясно. Стало быть, брешут они насчет конца войны.
Видать, она только начинается, раз им валенки и шубы потребовались.
- Верно, брат, - весело согласился Алексей. - Война только начинается... - И после паузы добавил: - Ты говорил, у тебя, кажется, что-то припрятано?
- Кое-что имеется, - неопределенно ответил Степан и .повел Алексея в сарай. Там Грызлов сдвинул в сторону кучу хвороста и приоткрыл припорошенную землей крышку погреба.
На дне его, завернутые в тряпки, лежали несколько винтовок, пистолетов и десятка два толовых шашек.
- Э-э, брат, да у тебя тут целое богатство, - пробормотал Алексей. - А никто из соседей не видел?
Степан отрицательно замотал головой.
Несмотря на гибель товарищей, Алексей все-таки надеялся установить связь с местными подпольщиками и начать разведывательную работу. Но бездействие мучило его, и он не мог удержаться от соблазна устроить с помощью Степана несколько диверсий на железной дороге. Степана уговаривать не пришлось. И вот Грызлов стал брать с собой на работу толовые шашки. Он окунал их в мазут, обваливал в угольной крошке и, когда шашка принимала форму куска угля, подбрасывал ее в тендер паровоза.
Скоро в городе заговорили о взрывах на железной дороге. Но какой ущерб причиняли эти диверсии немцам, проверить не удавалось.
Эти мелкие диверсии не удовлетворяли Алексея, да, кроме того, разведчик понимал, что, участвуя в этом деле, он мог легко себя выдать. Алексей стал упорно искать связи с подпольем. Все чаще он ходил на рынок за дратвой, за кожей и внимательно выяснял обстановку. Каждый раз город поражал его своей пустынностью. Казалось, люди старались по возможности не выходить из дома. Прохожих было мало. Колючий декабрьский ветер шелестел .расклеенными на заборах фашистскими приказами.
Изредка проносились крытые грузовики с нарядом полиции, черные офицерские лакированные "вандереры" и серо-зеленые "опели", проходили, громко переговариваясь, солдаты.
Оживленно было только па городской толкучке.
Пестрая, разношерстная толпа бурлила у низкого деревянного забора. Гитлеровские солдаты, отчаянно торгуясь, покупали куриные яйца, сало, молоко. Какой-то тип в фуражке без козырька совал прохожим диагоналевые бриджи. Безрукий инвалид предлагал немецкий хронометр с серебряной цепочкой.
Однажды выйдя на городскую площадь, Алексей замер. Прямо напротив черного остова сгоревшего здания госбанка возвышалась виселица. Ветер раскачивал два трупа. Веревка терлась о перекладину и скрипела.
Алексей долго стоял молча, стискивая палку. К горлу подкатывал тугой комок. Кто эти люди? Хоть бы что-нибудь узнать о них...
Однажды Алексей решился пойти на кладбище поискать Шерстнева.
Сторожка пустовала: окна были забиты наглухо.
Что сталось с Тимофеем? Почему он скрылся? Может быть, провалилась явка? Опасаясь, что за сторожкой следят, Алексей поторопился уйти.
Алексей решил отправиться по другому адресу. Неподалеку от рыночной площади он нашел бревенчатый домик с надписью: "Парикмахерская".
Посетителей не было. Худой, темноволосый, еще совсем молодой человек в белом халате читал газету и ^ хлебал щи из солдатского котелка. Алексей поздоровался с ним и сел в кресло перед треснувшим тусклым зеркалом.
- Что угодно? - спросил парикмахер, откладывая газету.
- Побрейте и подровняйте волосы-длинны стали, Пока мастер взбивал пену в никелированной чашечке, Алексей рассматривал в зеркале его лицо. Было в этом человеке что-то странное, какая-то нервозность движений, пришибленность... И это насторожило разведчика.
Парикмахер, избегая встречаться с клиентом взглядом, молча орудовал бритвой.
- Как работается? Посетителей много? - спросил Алексей.
- Э-э... какие теперь клиенты! - вздохнул парикмахер.
- Место у вас неподходящее.
- Почему же? Рядом рынок...
- И виселица... Не знаете, кто такие и за что их?
Вопрос этот, как показалось Алексею, не понравился парикмахеру. Он отвернулся и стал суетливо править бритву на оселке.
- Не знаю, - наконец ответил он с раздражением. - Откуда мне знать. Это вы у немцев спросите.
Окончание процедуры прошло в молчании. А в это время из окна дома напротив агент полиции не отрывал глаз от окна.
Так и не решившись снова заговорить с внушившим подозрение мастером, Алексей расплатился и ушел.
Вероятно, произошла ошибка. И брадобрей совсем не тот человек, который нужен Алексею. Он украдкой осмотрел улицу. Несколько прохожих спешили по тротуару. Алексей свернул в ближайший переулок, нырнул в парадное, закурил, постоял с минуту и, убедившись, что в переулке никого нет, неторопливо, опираясь на палку, зашагал по дороге к своему поселку.
Дома его ждали неожиданные гости - Аня с отцом. Алексей узнал его с трудом. Афанасий Кузьмич ссутулился, постарел. На щеках и подбородке топорщилась серебристая щетина. Алексей был несколько удивлен приходом этого человека. Но, Афанасий Кузьмяч, покявшись, пожаловавшись на тяжелые времена, развеял недоумение Столярова.
- Задумал я одно дело, да Анька настояла, чтобы я с вами посоветовался.
Приход Ани не удивил Алексея. Он встретил ее как-то на толкучке, куда девушка приносила на продажу десяток яиц. Алексей заговорил с ней сам, - в новом обличье, заросший бородой, в рваном пальто с чужого плеча - подарок доктора Лещевского, с палкой и мешком - он был неузнаваем. Алексей решил открыться девушке, зная, что она его не выдаст и может быть полезной - и к Лещевскому сбегает, и в любое место, куда он пошлет. Кроме того, дружеское расположение Ани, ее доброта и сердечность были ему просто необходимы. Он чувствовал себя одиноким и отрезанным от всего мира.
Зачем явился ее папаша, Алексей определить сразу не мог. Оказалось, что, Афанасии Кузьмин решил открыть собственную пошивочную мастерскую в городе.
- Отец мой был портным и меня научил работать, да только я не хотел шитьем заниматься. Не мужское это, на мой взгляд, дело. Шофером стал. А теперь надо как-то семью кормить.
- А я против, - горячо заговорила Аня. - Кто теперь будет шить костюмы? Разве что фашисты? Вот вернутся наши, как ты им в глаза смотреть будешь? Ты...
- Подожди, Анька, - перебил ее отец, - дай мне с человеком переговорить... Шить новое мало кто будет, я больше на починку надеюсь... Перелицевать там, покрасить, почистить. Это я все сумею. Да и Анька поможет.
