- Типун тебе на язык, - зашипела я. - Меня ругаете за обостренное чувство юмора, а сами... Милочка, это он так пошутил. Юмор у него такой, милицейский. Давайте лучше чай пить, а то столько всяких вкусных вещей пропадает.

В этот момент во входной двери повернулся ключ. Елена вздрогнула, порозовела и бросилась в прихожую, откуда донесся чей-то приглушенный голос и звук поцелуя. Через несколько минут она вернулась, держа под руку высокого, прекрасно одетого мужчину с внешностью и выправкой мушкетера. Причем явно уставшего после дуэли с десятью гвардейцами кардинала одновременно. В следующую секунду раздалось три возгласа одновременно. Мой:

- Александр, какая встреча! Галкин:

- Тот самый тип с презентации! Милочкин:

- Боже мой, это ведь Алик! Елена обвела нас всех какими-то странными глазами и сказала внезапно севшим голосом:

- Вот так штука, девочки. Это - мой муж. Павел и Андрей одновременно вскочили со своих мест. Но муж Елены, Санечка, Алик, Александр, Александр Николаевич, не стал дожидаться новых сюрпризов, а мгновенно повернулся и выскочил из квартиры. Мужчины кинулись за ним. А Елена села прямо на пол возле двери и стала хохотать.

Только через несколько минут до нас дошло, что у нее - истерика, и мы приняли соответствующие меры. Когда Павел и Андрей вернулись, Елена уже просто плакала, но так, что сентиментальная Милочка рыдала с ней за компанию, у меня щипало в носу и я делала над собой огромное усилие, чтобы тоже не захлюпать, а Галка тупо смотрела в одну точку и, как заведенная, произносила слова ненормативной лексики. На моей памяти - первый раз в жизни.

- Ну что? - спросила я Андрея.

- Задержали. Ночь проведет в милиции. А с утра будем разбираться. Кстати, при обыске у него в кармане обнаружили любопытную вещицу. Галка, посмотри.

Андрей вынул из кармана и показал... браслет. Как легко догадаться, из той же серии, что и кольцо, и кулон.

- Если этот красавец не будет слишком уж запираться, скоро соберем всю коллекцию. Где-то ведь гуляют еще серьги и брошь.

Павел подошел к Елене и погладил ее по голове:

- Аленушка, успокойся. Я понимаю, узнать, что родной муж... Но может быть, он не так уж и виноват. В общем, следствие разберется. А я договог рился, чтобы машину тебе вернули через несколько дней. Обыщут, проведут все формальности - и вернут. У тебя есть на нее доверенность?

Елена подняла на Павла заплаканные глаза и тихо сказала:

- Я даже не знала, что у него есть машина. Он всегда говорил, что ездит на служебной. Как сотрудник ФСБ. А телевидение - это так, крыша. Значит, он все врал. Всегда врал...

Возразить на это при всем желании было нечего. Только дома, уже ложась спать, я вспомнила, что так и не похвасталась перед подругами своей книжкой. Пришлось ограничиться тем, что я торжественно продемонстрировала ее Андрею, и мы выпили по рюмочке за мой первый блин, который - бывает же! - вышел не очень комом.

- Следующая будет лучше, - оптимистично заверил меня Андрей. - Если ты до этого опять не отыщешь на свою голову каких-нибудь неприятностей.

Связь между качеством будущей книги и моей личной жизнью я не уловила. Но мы оба просто валились с ног, поэтому выяснение вопроса я отложила до лучших времен. И опять же - утро вечера мудренее.

По подмосковному шоссе мчался джип, на заднем сиденье которого вальяжно развалился пожилой человек, почти старик. Он был мал ростом, очень худ, жидкие волосы неопределенного цвета гладко зализаны, одет дорого и неброско. Сейчас глаза его были прикрыты, казалось, он спал, но многоопытный шофер джипа знал, что хозяин просто думает. Единственное, чего он не мог знать, это то, что старик в этот момент не прокручивал в голове очередную деловую операцию, как делал обычно в дороге, а предался вдруг сентиментальным воспоминаниям.

С юных лет за ним закрепилось прозвище Босс. Он рано вошел в криминальный мир, большими деньгами компенсировал свой комплекс маленького роста и некрасивой внешности. Был умен и дерзок. Но жизнь не всегда состояла из одних удач, поэтому прошел все - и огонь, и воду, и медные трубы. Выйдя в очередной раз на свободу, понял, что гораздо выгоднее заниматься тем же, чем он занимался всю жизнь, в открытую, лишь навесив легкий флер законности на свою деятельность.

Он долго не женился, считая, что семейная жизнь это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным подругам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот - был щедр и ласков, хотя в глубине души презирал, прекрасно отдавая себе отчет, что их в нем так привлекает.

Но вот однажды, будучи уже всеми уважаемым бизнесменом, он увидел в ночном клубе девушку необыкновенной красоты. Сначала он просто наблюдал за ней, и его сразу поразила та независимая дерзость, с которой она держалась, и это выгодно ее отличало от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. И еще его поразил ее взгляд - холодный, циничный и жесткий (так он сам обычно смотрел на окружающих его людей, хотя, в отличие от нее, у него в глазах еще читалась неимоверная жестокость), она как бы говорила: я работаю - ты мне платишь, а остальное никого не касается.

Через полгода их близких отношений он вдруг с удивлением обнаружил, что первый раз в жизни полюбил. У них оказались не только общие взгляды, схожее отношение к жизни, но сработал эффект известного постулата: чем меньше любим... и так далее. Она была капризна, своенравна и совершенно независима. И тогда он сделал ей предложение - стать его законной женой. Она только удивленно подняла одну бровь:

- Дорогой мой, я не продаюсь. Что тебя не устраивает? Я работаю - ты платишь. Захочу - уйду к другому. Пусть будет меньше денег, моя независимость мне дороже.

В первую секунду его охватил лютый гнев, еще никто не смел ему отказывать, больше всего ему хотелось задушить эту маленькую дрянь, но, успокоившись, он еще больше стал уважать ее и даже считаться с ней, чего не делал никогда и ни с кем.

Еще через полгода они все-таки поженились: Босс всегда получал то, что хотел. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без нее. Само его существование приобрело для него другой смысл. Она стала ему не только женой, но и его ребенком, избалованной взбалмошной, его дорогой девочкой. Он прощал ей все, любые ее прихоти и безумства, лишь бы она была с ним, хотя на людях разговаривал с ней намеренно сухо и иронично.

От одной мысли, что она может принадлежать еще кому-нибудь, его бросало в жар. Ее фантазии приобретали иногда самые причудливые формы, он только подсмеивался над ней, но, как говорится, береженого Бог бережет, а потому окружил ее целой толпой проверенных и преданных ему охранников, задача которых была не только охранять, но и не допускать каких-либо контактов с посторонними мужчинами. Все в обществе, в котором они вращались это знали, никто не решился бы даже на легкий флирт, понимая, что рискует головой, в прямом, а не в переносном смысле.

Следующее утро оказалось еще хуже, чем предыдущий вечер, хотя хуже, казалось бы, уже просто некуда. Началось все с телефонного звонка от одного из многочисленных приятелей Андрея. Приятель работал на Петровке, и из свежей сводки преступлений выудил сообщение, которым решил тут же поделиться с Андреем.

Труп Марианны нашли рано утром где-то под Калугой. Как она туда попала, почему погибла - во всем этом должно было разобраться следствие. Андрей тут же созвонился с Павлом и назначил встречу. Плохая или хорошая, Марианна была женой его сына, невесткой Елены, и нужно было поторопиться подготовить Елену к сообщению о несчастье, а потом попытаться выяснить, что же все-таки произошло.

- А ты куда собралась? - осведомился Андрей, увидев, как я натягиваю джинсы и свитер. - В издательстве тебе делать сегодня вроде бы нечего.

- С тобой, - невозмутимо ответила я. - Собирать материал для следующей книжки.