Т о л я. Да ну, слышали уже!
О л е с о в а. Толик, ты не представляешь! Он сидел высоко на эстраде, сияли люстры, звуки так и лились, волшебные звуки! У меня была своя дорога, прямо сказать - неплохая, в нашей областной самодеятельности я была очень заметна! Меня звали в профессиональный театр, звали сниматься в кино, но ради него я все бросила, всем пожертвовала - своим успехом, искусством, пошла за ним очертя голову на край света... и вот награда!
Т о л я (видит монеты на столе). Что за деньги? Ну ясно, Аська уже снабдила.
О л е с о в а. Ясно, Аська снабдила. А он рад отобрать последнее.
А с я. Он не взял!
Т о л я. А ты бы рада стараться.
О л е с о в а. Она бы рада стараться. Несчастные материнские копейки... Не взял, спасибо ему. Великая благодарность. Будьте уверены, если б не копейки, а рубли, - взял бы.
Т о л я. Будьте уверены!
А с я (Толе). Ты уж молчи, пожалуйста. Никто, имей в виду, на тебя не обращает внимания. Что бы ты тут ни говорил.
Т о л я. Ладно! Посмотрю я, как вы на меня не обратите внимания!
О л е с о в а. Жизнью детей заклинаю. Забудь к нам дорогу. За глаза хватает одного имени твоего. Не будь я Олесова, меня бы в дом для приезжающих заведующей поставили. Иванов сказал. Вы, говорит, интеллигентный человек, могли бы все устроить со вкусом. Так ведь к вам, говорит, муж будет приходить не в своем виде, вечные неприятности, заявления...
О л е с о в. Галя, я уезжаю.
О л е с о в а. И даже в буфетчицы не ставят! Сиди билетершей в кино! А я, может, заслуженной уже была бы... даже, может быть, народной... если бы не ты! Ты, ты, ты, все ты! И за что - за то, что все тебе отдала, от всего отказалась, работала на тебя и на них как проклятая...
А с я. Мама, он попрощаться пришел.
О л е с о в а. А спроси у них, у детей спроси, каково им слушать, что об отце говорят? Спроси вот у ребенка, как тебя рисуют, какими красками... как ему это выносить...
Т о л я. Ну, я-то вынесу. Это-то как раз... Наплевать мне с высокой колокольни. Я сам по себе. И сколько можно говорить? (Олесову.) Ясная же картина - ни тебе от нас, ни нам от тебя...
О л е с о в а. И не воображай, что я буду сидеть как какая-нибудь Пенелопа, пока ты там будешь допиваться до конца! Ты меня гнул, гнул, ты меня убивал, злодей, но ты меня не убил, не убил! Еще есть люди, знай, для которых я страстно любимая женщина, для которых, которые...
А с я. Он пришел попрощаться. Он уезжает. Завтра получит расчет и уезжает. Пускай поест с нами. Я схожу за хлебом...
О л е с о в а. Как же, уедет он. Расчет. В два дня пропьет, что получит, не знаю я?
О л е с о в. Галя, я уеду.
О л е с о в а. Не знаю я?
А с я. Толька, сбегай за хлебом!
О л е с о в. Я уеду.
О л е с о в а. Пропьешь все, еще и сюда явишься просить опохмелиться! Но будь уверен, больше тебя не допустят пить мою кровь, и ребенок не допустит, и другие найдутся люди...
Толя выступает на середину комнаты и закуривает папиросу.
И у меня еще будет счастье, слышишь, у меня будет счастье, будет счастье!
Олесов уходит. И эта дверь закрылась за ним.
4
Ночью О л е с о в и С и д о р к и н сидят на улице. В черных окнах слепо отсвечивает фонарь. Сидоркин сидит на сложенных строительных блоках, Олесов на чемодане. Из обоих медленно и тяжело выходит хмельное возбуждение. Обоим хочется разговаривать.
С и д о р к и н. Они все считают, что пожертвовали для нас всем на свете. Все как одна в жертву себя принесли. Почему они думают, что мужчина ничем не жертвует, когда женится? Твоя хоть, говоришь, самодеятельность бросила, - ну, это еще так. А моей что было бросать? Ровным счетом нечего. Так чем попрекает: я, говорит, тебе свою чистоту отдала. Самое, говорит, мое святое.
О л е с о в. Вид я им порчу, вот в чем дело. Уезжай, говорят, в Салехард, ты нам здесь вид портишь.
С и д о р к и н. У каждого, конечно, свое понятие о святости.
О л е с о в (смотрит на фонарь). Луна какая.
С и д о р к и н. Это, Костя, не луна.
О л е с о в. А что?
С и д о р к и н. Это фонарь. Зажгли фонарь, потому что темно. Когда темно, зажигают фонари, Костя. Чтоб видно было на улице. В старину такой был Диоген, так он и днем с фонарем ходил. Его спрашивают - ты чего днем с огнем ходишь? А он отвечает: ищу человека! Человека искал. С большой буквы. А она мне говорит: я тебе все мое святое...
О л е с о в. Он в бочке сидел!
С и д о р к и н. Точно. Сидел в бочке. Приятно с тобой говорить, все знаешь.
О л е с о в. И каждый дает совет. Каждый говорит - "я бы на вашем месте". Рожкову - и тому известно, что бы он делал на моем месте.
С и д о р к и н. Уедешь - плохо мне будет без тебя. Мало, Костя, душевности во взаимоотношениях людей.
О л е с о в. У самого семь бед, ларек у него отобрали, под следствием ходит, что еще с ним решат, - а он чьими хочешь занят делами, только не своими... А вот возьму и не поеду! Ни в Салехард, ни в Мадьюган! Что вы мне сделаете?
С и д о р к и н. Костя, ты мне веришь? Будь я холостой, свободный как ветер - сейчас бы взял тебя за руку и повел к себе! Свою бы кровать тебе отдал, сам бы на полу лег, ты мне веришь? Будь я свободный как ветер. Но она же нам, Костя, такой фестиваль устроит на все общежитие!
О л е с о в (запел). То было раннею весной, трава едва всходила, текли ручьи, не парил зной...
Идет Г о р е н к о.
Г о р е н к о (остановился). Виноват. Я не ошибаюсь?
С и д о р к и н. Чего вам, гражданин?
О л е с о в. И зелень рощ сквозила! Труба пастушья поутру...
Г о р е н к о. Костя! Я не обознался?
О л е с о в. Обознались.
Г о р е н к о. Да не может быть. Обманулся сходством. Очень большое сходство. У меня был товарищ военных лет, Олесов Костя.
О л е с о в. Нет здесь никакого Олесова Кости.
Г о р е н к о. Конечно, двадцать лет прошло... А моя фамилия Горенко, Владимир Горенко, ничего вам не говорит?
О л е с о в. Ничего не говорит.
Г о р е н к о. Я извиняюсь. Бывают ошибки.
С и д о р к и н. Бывают...
Горенко уходит.
О л е с о в. Вот скажи ты мне: допустим, человек кругом всем должен.
С и д о р к и н. Ну.
О л е с о в. Не в денежном смысле. Я в высшем говорю смысле.
С и д о р к и н. Ну.
О л е с о в. И никакой надежды расплатиться... В этом случае, скажи мне, - смерть должника есть ли достаточная расплата?
С и д о р к и н. Смерть?
О л е с о в. Самосмерть, скажем так. В смысле - признаю свою вину и казню себя сам. Достаточно? Квит?
С и д о р к и н. Костя, ты мне веришь? Вот слово друга, Костя, - я б этого не сделал ни за что и никогда!
С гитарой и негромкой песней проходит г р у п п а м о л о д е ж и.
О л е с о в. Что, ребята, выпили?
П р о х о д я щ и е. Сам ты, дядя, выпил.
О л е с о в. Зря приучаетесь. Приучитесь - пропадете. Ничего от нее не бывает, кроме несчастья.
П р о х о д я щ и е.
- Это мне нравится.
- Ты смотри, он дает указания.
- Даже трогательно.
- О тебе вон, дядя, плакаты понавешаны.
- Тебя не проводить куда надо?
С и д о р к и н. По-вашему, если кто совершил в своей жизни ошибку, то уже и указать не имеет права?
П р о х о д я щ и е. Может, и имеет, по Конституции, да кто слушать будет? (Прошли.)
С и д о р к и н. Щенки. Вот именно, у кого личный опыт, тот и других может учить. А если нет опыта, почем же ты знаешь, что хорошо, что плохо? Слушай, а если домой тебе. К Галине.
О л е с о в. У Галины занавески новые. Нельзя к Галине.
С и д о р к и н. Причем занавески? Муж вернулся домой. Муж! Отец! Вот именно святые слова. Вы ж не разведены.
О л е с о в. Галина счастья хочет. Ваня, больно мне за них. С ними больно и за них больно.
С и д о р к и н. Ясно, больно. Как же не больно. Я тебя провожу. Я сам ей скажу. Не на улице же тебе ночевать. Опять патруль заметет...
