бежавший средь морских изогнутых коньков,
когда дубинами крушило солнце арки
ультрамариновых июльских облаков,
я, трепетавший так, когда был слышен топот
Мальстромов вдалеке и Бегемотов бег,
паломник в синеве недвижной,- о, Европа,
твой древний парапет запомнил я навек!
Я видел звездные архипелаги! Земли,
приветные пловцу, и небеса, как бред.
Не там ли, в глубине, в изгнании ты дремлешь,
о, стая райских птиц, о, мощь грядущих лет?
Но, право ж, нету слез. Так безнадежны зори,
так солнце солоно, так тягостна луна.
Любовью горькою меня раздуло море...
Пусть лопнет остов мой! Бери меня, волна!
Из европейских вод мне сладостна была бы
та лужа черная, где детская рука,
средь грустных сумерек, челнок пускает слабый,
напоминающий сквозного мотылька.
О, волны, не могу, исполненный истомы,
пересекать волну купеческих судов,
победно проходить среди знамен и грома
и проплывать вблизи ужасных глаз мостов.
<1928>
Иоганн Вольфганг Гете. Посвящение к "Фаусту"
Вы снова близко, реющие тени.
Мой смутный взор уже вас видел раз.
Хочу ль теперь безумия видений?
Запечатлеть попробую ли вас?
Теснитесь вы! Средь дымных испарений
да будет так! - вы явитесь сейчас;
по-юному мне сердце потрясает
туман чудес, что вас сопровождает.
Отрада в вас мне чудится былая,
а тень встает родная не одна,
встает любовь и дружба молодая,
как полузвук, преданье, старина,
и снова - боль, и жалуясь, блуждая
по лабиринту жизненного сна,
зову я милых, счастием жестоко
обмеренных, исчезнувших до срока.
Те, для кого я пел первоначально,
не слышат песен нынешних моих,
ушли друзья, и замер отзвук дальний
их первого привета. Для чужих,
неведомых, звучит мой стих печальный,
боюсь я даже одобренья их,
а верные мне души, если живы,
скитаются в изгнанье сиротливо.
По истовом и тихом царстве духа
во мне тоска забытая зажглась,
трепещет песнь, неясная для слуха,
как по струнам эоловым струясь,
и плачу я, и ужасаюсь глухо,
в суровом сердце нежность разлилась;
все настоящее вдали пропало,
а прошлое действительностью стало.
<1932>
x x x
* Предисловие Веры Набоковой к книге: Владимир Набоков. Стихи. Ардис, Анн Арбор, 1979.
Предисловие
Этот сборник - почти полное собрание стихов, написанных Владимиром Набоковым. Не вошли в него только, во-первых, совсем ранние произведения, во-вторых такие, которые по форме и содержанию слишком похожи на другие и, в третьих, такие, в которых он находил формальные недостатки. Отбор был сделан самим автором. Он собирался сделать еще один, более строгий смотр, но не успел.
Теперь, посылая этот сборник в печать, хочу обратить внимание читателя на главную тему Набокова. Она, кажется, не была никем отмечена, а между тем ею пропитано все, что он писал; она, как некий водяной знак, символизирует все его творчество. Я говорю о "потусторонности", как он сам ее назвал в своем последнем стихотворении "Влюбленность". Тема эта намечается уже в в таких ранних произведениях Набокова, как "Еще безмолвствую и крепну я в тиши...", просвечивает в "Как я люблю тебя" ("...и в вечное пройти украдкою насквозь"), в "Вечере на пустыре" ("...оттого что закрыто неплотно, и уже невозможно отнять..."), и во многих других его произведениях. Но ближе всего он к ней подошел в стихотворении "Слава", где он определил ее совершенно откровенно как тайну, которую носит в душе и выдать которую не должен и не может.
Этой тайне он был причастен много лет, почти не сознавая ее, и это она давала ему его невозмутимую жизнерадостность и ясность даже при самых тяжелых переживаниях и делала его совершенно неуязвимым для всяких самых глупых или злостных нападок.
"Эта тайна та-та, та-та-та-та, та-та,
а точнее сказать я не вправе."
Чтобы еще точнее понять, о чем идет речь, предлагаю читателю ознакомиться с описанием Федором Годуновым-Чердынцевым своего отца в романе "Дар" (стр. 130, второй абзац, и продолжение на стр. 131).
Сам Набоков считал, что все его стихи распадаются на несколько разделов. В своем предисловии к сборнику Poems and Problems (Стихи и задачи) он писал: "То, что можно несколько выспренне назвать европейским периодом моего стихотворчества, как будто распадается на несколько отдельных фаз: первоначальная, банальные любовные стихи (в этом издании не представлена); период, отражающий полное отвержение так называемой октябрьской революции; и период, продолжавшийся далеко за двадцатый год, некоего частного ретроспективно-ностальгического кураторства, а также стремления развить византийскую образность (некоторые читатели ошибочно усматривали в этом интерес к религии - интерес, который для меня ограничивался литературной стилизацией); а затем, в течение десятка лет, я видел свою задачу в том, чтобы каждое стихотворение имело сюжет и изложение (это было как бы реакцией против унылой, худосочной "парижской школы" эмигрантской поэзии); и наконец, в конце тридцатых годов и в течение последующих десятилетий, внезапное освобождение от этих добровольно принятых на себя оков, выразившееся в уменьшении продукции и в запоздалом открытии твердого стиля". Однако такие стихи, как например "Вечер на пустыре" (1932 г.) или "Снег" (1930 г.) тоже относятся скорее к этому последнему периоду.
Почти все собранные здесь стихи были напечатаны в эмигрантских газетах и журналах вскоре после их написания. Многие появились в печати по два или три раза. Многие вошли потом в сборники: "Возвращение Чорба" (24 стихотворения и 14 рассказов, Берлин, "Слово", 1930 г.); "Стихотворения 1929-1951 гг."(Париж, "Рифма", 1952 г.); Poesie (16 русских стихотворений из издания "Рифма" - и 14 английских стихотворений, в итальянском переводе, с оригинальным текстом en regard, (Милан, Il Saggiatore, 1962); Poems and Problems (39 русских стихотворений с английскими переводами, 14 английских стихотворений и 18 шахматных задач, Нью-Йорк, McGraw Hill, 1970).
Вера Набокова
___
В. Набоков. Стихи (Ардис, 1979) - Оглавление
Предисловие vii
Дождь пролетел 7
К свободе 8
Поэт 9
В хрустальный шар заключены мы были... 11
Ты на небе облачко нежное... 12
Россия 13
Архангелы 14
Тайная вечеря 16
Отрывок 17
Движенье 18
Рыцарь 19
Еще безмолвствую 21
Номер в гостинице 22
Акрополь 23
Football 24
La Morte d'Arthur 26
Будь со мной прозрачнее и проще... 27
У камина 28
Людям ты скажешь: настало... 29
Телеграфные столбы 30
Когда, мечтательно склонившись у дверей... 31
В неволе я, в неволе я, в неволе... 32
Романс 33
Ласточки 34
Так будет 35
Я без слез не могу... 36
Каштаны 37
И. А. Бунину 38
Разгорается высь... 39
В раю 40
Пир 41
Тристан 42
1. По водам траурным и лунным... 42
2. Я странник. Я Тристан. Я в рощах спал дуплистых... 43
Облака 44
1. На солнце золотом сверкает дождь летучий... 44
2. Закатные люблю я облака... 45
В поезде 46
Кто меня повезет... 47
Перо 48
Мечтал я о тебе так часто, так давно... 50
Как было бы легко, как песенно, как дружно... 51
От взгляда, лепета, улыбки... 52
Позволь мечтать. Ты первое страданье... 53
Мерцательные тикают пружинки... 54
Рождество 55
Осенние листья 56
Домой 57
Велосипедист 58
Бабочка 60
Кони 61
Пьяный рыцарь 62
Я думаю о ней, о девочке, о дальней... 63
Знаешь веру мою? 64
Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит... 65
Пасха 66
Грибы 67
Ясноокий, как рыцарь из рати Христовой... 68
