громадные расправили мы крылья,

и вот концы серпчатых крыльев наших

пылающие длинные концы

сошлись на миг... Ты понимаешь, сразу

отхлынул мир, мы поднялись, дышали

в невероятном небе, но внезапно

она одним движеньем темных век

пресекла наш полет,- прошла. Открылась

дверь дальняя, мгновенным светом брызнув,

закрылась... И стоял я весь в дрожанье

разорванного неба, весь звенящий.

Звенящий...

Гонвил

Так ли? Это все, что было,

один лишь взгляд?

Эдмонд

Когда бы он продлился,

душа бы задохнулась. Да, мой друг,

один лишь взгляд. С тех пор мы не видались.

Ты помнишь ведь - я выбежал из дома,

ты из окна мне что-то крикнул вслед.

До полночи по городу я бредил,

со звездами нагими говорил...

Все отошло. Не выдержал я жизни,

и вот теперь

Гонвил

Довольно!

Эдмонд

- я за гранью

теперь,- и все, что вижу,

Гонвил

Я сказал:

довольно!

Эдмонд

Гонвил, что с тобой?..

Гонвил

Я долго

тебя морочил - вот и надоело...

Да, впрочем, ты с ума сошел бы, если

я продолжал бы так шутить... Не яду

ты выпил - это был раствор безвредный:

он, правда, вызывает слабость, смутность,

колеблет он чувствительные нити,

из мозга исходящие к глазам,

но он безвреден... Вижу, ты смеешься?

Ну что ж, я рад, что опыт мой тебе

понравился...

Эдмонд

Ах, милый Гонвил, как же

мне не смеяться? Посуди! Ведь это

я сам сейчас придумываю, сам!

Играет мысль моя и ткет свободно

цветной узор из жизненных явлений,

из случаев нежданных - но возможных,

возможных, Гонвил!

Гонвил

Это бред... Очнись!

Не думал я... Как женщина, поддался...

Поверь - ты так же жив, как я, и вдвое

живучей...

Эдмонд

Так! Не может быть иначе!

В смерть пролетя, моя живая мысль

себе найти старается опору

земное объясненье... Дальше, дальше,

я слушаю...

Гонвил

Очнись! Мне нужно было,

чтоб спотыкнулся ты, весь ум, всю волю

я приложил... Сперва не удавалось,

уж мыслил я: "В Милане мой учитель

выкалывал глаза летучей мыши

затем пускал - и все же при полете

она не задевала тонких нитей,

протянутых чрез комнату: быть может,

и он мои минует нити". Нет!

Попался ты, запутался!..

Эдмонд

Я знаю,

я знаю все, что скажешь! Оправдать,

унизить чудо - мысль моя решила.

Но подожди... в чем цель была обмана?

А, понял! Испытующая ревность

таилась под личиной ледяной...

Нет, погляди, как выдумка искусна!

Напиток тот был ядом в самом деле,

и я в гробу, и все кругом - виденье,

но мысль моя лепечет, убеждает,

нет, нет,- раствор безвредный! Он был нужен,

чтоб тайну ты свою открыл. Ты жив,

и яд - обман, и смерть - обман, и даже

Гонвил

А если я тебе скажу, что Стелла

не умерла?

Эдмонд

Да! Вот она - ступень

начальная... Ударом лжи холодной

ты вырвать мнил всю правду о любви.

Подослан был тот рыжий, твой приятель,

ты мне внушил - сперва чужую смерть,

потом - мою, чтоб я проговорился.

Так,- кончено: подробно восстановлен

из сложных вероятностей, из хитрых

догадок, из обратных допущений

знакомый мир... Довольно, не трудись,

ведь все равно ты доказать не можешь,

что я не мертв и что мой собеседник

не призрак. Знай - пока в пустом пространстве

еще стремится всадник, вызываю

возможные виденья. На могилу

слетает цвет с тенистого каштана.

Под муравой лежу я, ребра вздув,

но мысль моя, мой яркий сон загробный

еще живет, и дышит, и творит.

Постой, куда же ты?

Гонвил

А вот сейчас

увидишь...

(Открывает дверь на лестницу и зовет.)

Стелла!..

Эдмонд

Нет... не надо... слушай...

мне почему-то... страшно... Не зови!

Не смей! Я не хочу!

Гонвил

Пусти, рукав

порвешь... Вот сумасшедший, право...

(Зовет.)

Стелла!..

А, слышишь: вниз по лестнице легко

шуршит, спешит...

Эдмонд

Дверь, дверь закрой! Прошу я!

Ах, не впускай. Дай продумать... Страшно...

Повремени, не прерывай полета,

ведь это есть конец... паденье-...

Гонвил

Стелла!

Иди же...

Занавес

6-17 марта 1923

Из Вильяма Шекспира

Сонет 17

Сонет мой за обман века бы осудили,

когда б он показал твой образ неземной,

но в песне, знает Бог, ты скрыта, как в могиле,

и жизнь твоих очей не выявлена мной.

Затем ли волшебство мной было бы воспето

и чистое число всех прелестей твоих,

чтоб молвили века: "Не слушайте поэта;

божественности сей нет в обликах мирских"?

Так высмеют мой труд, поблекнувший и сирый,

так россказни смешны речистых стариков,

и правду о тебе сочтут за прихоть лиры,

за древний образец напыщенных стихов...

Но если бы нашлось дитя твое на свете,

жила бы ты вдвойне,- в потомке и в сонете.

Сонет 27

Спешу я, утомясь, к целительной постели,

где плоти суждено от странствий отдохнуть,

но только все труды от тела отлетели,

пускается мой ум в паломнический путь.

Потоки дум моих, отсюда, издалека,

настойчиво к твоим стремятся чудесам,

и держат, и влекут измученное око,

открытое во тьму, знакомую слепцам.

Зато моей души таинственное зренье

торопится помочь полночной слепоте:

окрашивая ночь, твое отображенье

дрожит, как самоцвет, в могильной темноте.

Так, ни тебе, ни мне покоя не давая,

днем тело трудится, а ночью мысль живая.

x x x

Два отрывка из "Гамлета"

(Из сцены 7 действия 4)

Королева

Одна беда на пятки наступает

другой - в поспешной смене: утонула

твоя сестра, Лаэрт.

Лаэрт

Сестра! О, где?

Королева

Есть ива у ручья; к той бледной иве,

склонившейся над ясною водой,

она пришла с гирляндами ромашек,

крапивы, лютиков, лиловой змейки,

зовущейся у вольных пастухов

иначе и грубее, а у наших

холодных дев - перстами мертвых. Там

она взбиралась, вешая на ветви

свои венки, завистливый сучок

сломался, и она с цветами вместе

упала в плачущий ручей. Одежды

раскинулись широко и сначала

ее несли на влаге, как русалку.

Она обрывки старых песен пела,

как бы не чуя гибели - в привычной

родной среде. Так длиться не могло.

Тяжелый груз напившихся покровов

несчастную увлек от сладких звуков

на илистое дно, где смерть.

(Из сцены 1 действия 5)

Лаэрт (прыгает в могилу, вырытую для Офелии)

...Теперь заройте с мертвою живого,

сыпучий прах нагромоздите выше

седого Пелиона и главы

Олимпа синего.

Гамлет (подходя)

Кто сей, чье горе

так выспренне? Чья печаль

блуждающие звезды заклинает

и слушателей делает из них,

пронзенных изумленьем? Я - Гамлет,

принц Датский.

(Прыгает в могилу.)

Лаэрт

К дьяволу пускай пойдет

твоя душа!

(Схватывается с ним.)

Гамлет

Дурна твоя молитва.

Сними ты пальцы с горла моего,

прошу тебя, хоть вовсе я не вспыльчив,

но что-то есть опасное во мне,

ты будь благоразумнее. Прочь руку!

Король

Растащите их!

Королева

Гамлет! Гамлет!

Все

Мы просим вас...

Горацио

Мой принц, мой друг, не надо!

Их разъединяют, и они выходят из могилы.

Гамлет

Я с ним готов на эту тему спорить,