Это была приманка, и Алазариан побоялся ее проглотить. Однако в нем проснулось любопытство.
- Кто этот друг?
- Влиятельный человек, - уклончиво ответил Донхедрис. - Конечно, вам придется пойти ему навстречу. Но, думаю, мой друг сможет вам помочь.
- Вы все говорите - "друг". О ком идет речь?
- Уже поздно, - заметил Донхедрис и демонстративно зевнул, вставая. Будьте на месте завтра, когда ваш отец начнет давать показания. Я вас найду.
- Что? Подождите! - выпалил Алазариан, но опоздал.
Донхедрис исчез за углом.
Алазариан стоял в библиотеке, ошеломленно моргая. Он не понимал, что произошло. Он не знал, кто такой Донхедрис, на кого он работает и кто этот его загадочный друг. Алазариан знал одно: он влип, и его затягивает все глубже.
3
Кроваво-красная луна висела над гаванью. Тоскливый туман наползал на причалы. Где-то в море пронзительно вскрикивала чайка, и доносился издалека скрип ворота: рыбаки работали ночью, поднимая сети на борт баркаса. Долгожданный ветерок пролетел по гавани, сдувая, прочь вонь от рыбы и водорослей. По улицам и переулкам ковыляли матросы и рыбаки, накачавшиеся южным ромом, в обнимку с довольными шлюхами. Затянувшие небо тучи обещали дождь, но для жителей этого района Нара любая гроза была пустячной неприятностью. На окраинах Черного Города люди были крепкими, а крысы вырастали размером с собаку, так что от ливня никто не прятался.
Блэр Касрин, капитан нарского судна "Владыка ужаса", брел по улице с цветком в руке. Голова его плыла от дешевой выпивки. Он направлялся к даме по имени Меледа, и пропитавшимся ромом мозгам увядающая роза представлялась бесценной и безупречной. Рядом шел его друг и первый помощник Лэни, который ловко подкидывал на ходу золотую монету и шутил слишком громко для человека трезвого. Было давно за полночь, но морякам с "Владыки ужаса" было наплевать, который час. В последнее время им постоянно было наплевать, который час. Им некуда было спешить.
- Мне надо бы попросить ее выйти за меня! - шутливо заявил Касрин. Мы заведем щенков, я брошу плавать и навсегда уйду с "Владыки".
- И пить ты тоже бросишь, - добавил Лэни, поймав монету после особенно высокого броска. - Угу, верю. - Он вручил золотой своему капитану. - Держи. Он тебе понадобится. Меледа так сильно тебя любит, что не сможет не взять у тебя денег.
Оба расхохотались.
- Она - славная девочка, - сказал Касрин.
- Ее мать ею гордилась бы.
Они снова покатились со смеху, но около дома, в котором работала Меледа, Касрин посерьезнел. Он одернул свой красный плащ, расправил плечи и щегольски, сдвинул на лоб треуголку. Ближайшее окно заменило ему зеркало.
- Как я выгляжу? Лэни ухмыльнулся.
- Как всегда прекрасен.
- Ах ты, льстец! Пойдешь со мной?
- Нет, - ответил Лэни, - сегодня не пойду.
- Что? Почему это?
- Не знаю. Не в настроении, наверное. Касрина это не удовлетворило. Он всегда чувствовал, когда друг что-то от него скрывал.
- Значит, ты тащился сюда со мной от самого "Владыки" просто так?
Его помощник смущенно улыбнулся:
- Угу.
- Врешь. - Касрин уставился на Лэни, пытаясь понять, в чем дело, и быстро определил правду. - Ты просто хотел убедиться, что я в порядке. Мне нянька не нужна, Лэни. Я не настолько пьян.
- Я этого и не говорил.
- А тебе и не нужно было, - огрызнулся его капитан. Он уронил руки, так что цветок бессильно повис, и прислонился к грязной стене. Ему вдруг захотелось оказаться на корабле. - Проклятие, теперь еще ты будешь мне сочувствовать! Никабару следовало посадить меня на гауптвахту с насильниками и дезертирами. Там мне было бы лучше.
- О, они были бы от тебя в восторге! - отшутился Лэни и ущипнул своего капитана за щеку. - Юный красавчик!
- Прекрати, - сказал Касрин, оттолкнув его руку, но тут же со смехом добавил: - Я уже обещан.
- Иди наверх, Блэр. Утром увидимся на борту.
Утром. И следующим утром, и следующим... Каждым чертовым утром, пока "Владыка ужаса" не сможет снова уйти в плавание. Касрин стиснул зубы и, его веселье испарилось. При мысли о том, что еще месяц придется торчать на приколе, ему становилось тошно. Он посмотрел в темное небо. Судя по положению луны, до рассвета оставалось всего несколько часов. Рассвета очередного дня, когда они будут драить корабль, на котором и так нет грязи. В последнее время Касрин возненавидел свою жизнь. Не об этом он мечтал мальчишкой, наблюдая с берега за Черным флотом.
- Ты считаешь, что я был не прав? - тихо спросил он. Первый помощник "Владыки ужаса" ухмыльнулся.
- Разрешаете отвечать честно, капитан?
- Конечно, почему бы нет?
- Я думаю, что совершенно не важно, что я думаю, - сказал Лэни. Подняв руку, он потянул за уголок шляпы Касрина, еще сильнее сдвинув ее на лоб. Я думаю, что ты - капитан. А теперь иди. Повеселись.
Лэни не стал дожидаться ответа своего капитана: он повернулся и нырнул в туман, насвистывая что-то немузыкальное. Касрин уже раз десять спрашивал Лэни, что тот думает, и всегда получал один и тот же глупый ответ. Лэни действительно было не важно, какое решение принял капитан. Так же к этому относились и остальные матросы. Касрин оставался в их глазах героем и останется им вне зависимости от того, как их накажет Никабар. Для Касрина это было почти проклятием: он любил Лэни как брата, и ему больно было видеть, как карьера друга рушится из-за неуместной преданности. Однако это же служило источником гордости, и Касрин носил их верность, словно орденскую ленту. Даже у Никабара не было такой отличной команды.
- Нассать на тебя, Никабар! - проворчал Касрин. - И на твоего безрукого императора тоже!
Мир не нуждается в таких людях, как Никабар и Бьяджио. Они синеглазые дьяволы, которые пьют снадобье, чтобы красть лишние годы, и убивают детей, чтобы увеличить свои владения. Оба были виноваты в том положении, в котором оказался Касрин, и он их презирал. Однако это было благотворное презрение: оно поддерживало Касрина. Всякий раз, терпя поражение, он питался своей ненавистью и укреплял себя уверенностью, что когда-нибудь сможет им отомстить.
Капитан Касрин покрутил в руке цветок, удивленно его разглядывая. "Владыка ужаса" стоял на якоре уже больше двух месяцев. И Никабар не позволил ему поставить корабль в главной гавани: он упрятал его в этот мусорный уголок столицы, отделив от остального флота. Отсюда видны были труды города, но не слышно было гудения топок и не ощущалось характерного запаха Черного Города. Этот жалкий рыбацкий городишко был похож на остров, и одиночество доводило Касрина до бешенства. Приливы и отливы по-прежнему кипели у Касрина в крови, как и в детстве. В те дни он приходил на причалы и верфи со сладостями в кармане, медленно жевал их и грезил о том дне, когда станет капитаном корабля. Этот день настал и миновал, и хотя другие капитаны по-прежнему считали Касрина молодым, сам он чувствовал себя странно постаревшим.
- Никабар, - прошептал он, закрывая глаза и представляя себе лицо своего врага. Когда-то адмирал был его кумиром. - Какой же ты гад, Никабар!
Этой ночью Касрин свою месть не осуществит. Единственное, что будет у него этой ночью, - это купленная за деньги любовь женщины.
"И это неплохо", - сказал он себе, заходя в дом.
"Дом", в котором работала Меледа, представлял собой двухэтажное здание, где на первом этаже находился длинный бар, а на втором - маленькие комнатки. Игроки и рыбаки сидели за карточными столами и бросали кости, а два бармена умело двигали стаканы по стойке, не проливая ни капли пенящегося пива. Несмотря на поздний час, посетителей было немало, и Касрин многих из них узнал. Они стали ему друзьями. Поначалу они ему не доверяли: им было непонятно, как моряк с высоким званием мог оказаться в их дыре. Однако Касрин умел много пить, был хорошим рассказчиком и не сторонился работяг. Чем-то они напоминали ему родителей. Касрин огляделся, улыбаясь и ища глазами Меледу. Он нашел ее за столом, где играли в фараон: она сдавала карты. Рядом с ее рюмкой рома дымилась трубка, волосы она стянула сзади красной лентой, так что они не закрывали ее смеющихся глаз и заразительной улыбки. Заметив Касрина, она помахала ему рукой.
