03.08.1942 г.
Я не знаю даты последних записей, так как закопал их для безопасности. Однако, по-моему, интервал равен месяцу. А может быть и больше. ...>
1 августа был большим днем для меня. Я давно забыл о письме, которое передал нашим желтым друзьям. Я подумал, что желтые друзья сыграли грязную шутку, или что S 1{79} отказался. Но оказалось не так. Я слушал радио в течение четырех месяцев, и вот 1 августа в 5 часов дня, когда я слушал немецкие сообщения в азиатской программе, вдруг услышал сообщение: "Мы узнали после из Тегерана, что разрыв дипломатических отношений между иранским и японским правительствами произошел не только в результате махинаций английского и североамериканского правительств, но и также вследствие нажима в этом направлении русского правительства". Я с трудом поверил своим ушам. Это была точно та фраза, которую я просил в своем письме передать как ключ. Было добавлено только слово "после", понятно почему событие это четырехмесячной давности. Я ожидал сообщение еще 25 мая. ...>
В отношении местных людей новое большое разочарование, надеюсь на Бога, что последнее. Разочарование в N 3 велико потому, что этот человек был готов сделать все для успеха нашей работы. Без малейших оснований он вдруг отошел в сторону. ...> Более того, совсем недавно я дал N 3 ...> туман на его расходы и, таким образом, общая сумма поднялась до 5500 туман. Из них 1500 пошли для Ганса Саба в пользу дяди (2). N 3 уверяет, что принес печатный станок за 2000 туман. Позднее он согласился, что купил станок за 500 туман. Но он не заплатил этих денег купцу, а потому последний забрал свой станок обратно. Остальные N 3 уплатил лично. ...> У меня было 15 000 туман, из которых сейчас осталось 5000 туман. Такое положение вещей оценивается как предательство. ...> Вопрос с деньгами недавно стал особо животрепещущим. Каждый шаг стоит денег, а у нас лишь нищенские запасы, которых не хватит для того, чтобы заплатить курьерам. Это большой недостаток в стране, где деньги - все. ...>
04.09.1942 г.
Тем временем положение в этом городе с каждым днем, почти с каждым часом становится все более неспокойным. 21 августа советское и английское посольства вместе с ассирийцами, армянами и другими подонками общества попытались совершить в Тегеране государственный переворот. Для этого преступления большевики хотели использовать отставку кабинета Сохейли. Теперь благодаря парламентскому большинству и согласию короля Кавама ос-Салтане получил полномочия сформировать правительство. Еще не ясно каков будет его состав. Лео, наконец, отправили на юг. Однако Паладин 216 все еще в тюрьме, и англичане пытают его больше чем раньше. По последним сведениям, у него три штыковых раны. Но он держится твердо. Его друзья полагают, что его предал Лео. Естественно, мне бы не хотелось думать так о своем соотечественнике, но английская пропаганда говорит: "Посмотрите, вот вам немцы! Сначала они пользуются вашим желанием и подвергают вас опасности, а когда опасность подходит, выдают вас". Если в том есть хоть доля правды, то пусть как можно скорее заберет черт Лео, которого я никогда не считал ангелом.
06.09.1942 г.
Опять я восторжествовал слишком рано. Из Берлина до сих пор ничего не получено, я не знаю, что это значит. Или это упрямство А.А., или неуклюжесть наших людей? Или недостаточное количество аппаратов. ...>
11.09.1942 г.
Время идет, начинается осень, а немецкие войска все еще стоят под Сталинградом. Мы ни в чем не можем упрекнуть наших храбрых солдат. Мы беспокоимся за свою работу. С каждым днем наша жизнь становится труднее. Приближение немецких войск заставляет врага применять более строгие меры. ...> Британский консул в Исфагане сказал одному из наших друзей: "99 % иранского населения стоят за фашистов, а 1 % - люди, берущие у нас деньги и предающие нас". С другой стороны, враг имел много времени для того, чтобы ввести подкрепления в эту страну, что может затруднить выполнение наших планов. Хотя хвастливые речи Черчилля и путешествие личных представителей Рузвельта являются доказательством их слабости и пустоты, долгая отсрочка и еще одна зима дадут врагу возможность наверстать потерянное время.
И не менее важно сохранение иранского образа мышления. Этот образ основывается на непоколебимой вере в Германию, фюрера, немецкую силу. Вера, против которой бессильна любая пропаганда врага. Всякое влияние, даже огромные суммы денег бессильны против такой чисто фантастической веры. Только мы можем поколебать эту веру, т. е. немецкая армия. И если они (3) не придут в Иран до начала зимы, то да поможет нам Бог! Наше положение станет очень трудным. Для сохранения нашей организации будет лишь один выход много денег.
Но несмотря на все попытки и жертвы, деньги не получены, и связь с Берлином не установлена. О, как бы много хорошего принесла такая связь нашим войскам! Насколько меньше было бы пролито крови. Я все же придерживаюсь мнения, что победит тот, кто будет владеть Востоком, кто будет иметь Иран. Я так считаю с момента битвы во Франции и только поэтому попросил послать меня в Иран. Люди из А.А.{80} и RSHA{81} вспомнят мои взгляды, как они тоже, возможно, вспомнили мое мнение по поводу России, которое я высказал в противовес тому, что говорили эмигранты. Эмигранты всегда плохие пророки.
Не помню, писал ли я о том, что во время волны арестов, предпринятых пиратами{82}, среди 80 арестованных оказались три наших товарища. N 3 и Z 1 были взяты неожиданно, в то время как N 1 вовремя скрылся. Несмотря на богатство своей семьи, он причислил себя к разряду бездомных. ...>
Эти аресты, производимые пиратами, не были основаны на специальной информации. Аресту подверглись те, кто учился в Германии, у кого жены немки и т. д. Хитрые англичане выбрали для этих арестов как раз неделю падения кабинета Сохейли и формирования кабинета Кавама ос-Салтане. Кавам, по-моему, - старая демократическая крыса. Не являясь рабом англичан, он является демократом благодаря своему возрасту и играет на руку англичанам и американцам. Русское влияние, являвшееся решающим при кабинете Сохейли, резко ослабло. Мы пытаемся просунуть в новый кабинет своих членов, я не хочу сейчас упоминать их фамилий. Главной целью Кавама является избежание бомбардировок столицы. Сегодня я послал ему через Хоссейн-хана контртребования: 1) никаких изменений во внешней политике (статус-кво), 2) Тегеран - открытый город, 3) изменение в отношении Шахрбани (префектура полиции). ...>
11.09. 1942 г.{83}
Я заставил M.S. обрить меня. Некоторое сходство с Тимошенко{84} нельзя отрицать. Мне на это было не трудно решиться, так как у меня сильно выпадали волосы после последнего заболевания малярией. ...>
21.09. 1942 г.
Пишу эти строки для того, чтобы они могли содействовать судьбе человека, который хочет таким подлым образом проводить свою собственную личную политику, который пользуется всеми возможными средствами не для того, чтобы помочь своей нации, а для проведения своего сумасшедшего грандиозного плана, невзирая на то, страдают ли от этого его соотечественники{85}. Я должен заявить здесь, что моя вина в том, что несмотря ни на что, я доверял ему и доверил ему не кодированное письмо (хотя и запечатанное). В течение целого месяца я искал возможности встретиться с этим человеком, наконец, встретил его вечером 25 июля в доме SP 12. Как всегда, у него все было дома и ничего с собой; он обещал дать мне планы, которые я не получил. Он спросил меня тогда, что я о нем думаю, и я открыто сказал ему о его недостатках, что вся его энергия направлена на достижение личных целей, а не целей его страны. ...>
25.09. 1942 г.
Мы постепенно обосновываемся здесь. Создаем линии связи и добываем сведения о враге. Мы бы могли работать гораздо больше, если бы у нас были две вещи: деньги и связь с домом. Нужно каким-нибудь образом достать деньги, так как у нас все на исходе. Издержки, необходимые на то, чтобы поддерживать нашу организацию очень экономно, равны 1500-2000 туман в месяц. ...>
