В дверь стукнули снова, на этот раз дерзко, решительно. Пини?! Стук повторился, и Бренда крикнула:
- Да войди, открыто!
Пини производила впечатление абсолютной замкнутости. Матово-бледное, спокойное лицо, не скажешь, что эта девушка, волнуясь, легко краснеет.
- Я - тоже преступница, тетя? Мне не доверяют.
- Сядь. И слушай: я заботилась только о тебе.
- Я - малое дитя? Слабонервная девочка?
- Нет, разумеется. Но...
- Тетя, бросьте трепаться и прикажите убрать трупы. Я замочила двоих, что меня стерегли.
Бренда с трудом скрыла замешательство. Разыскала по переговорнику Джено, он, узнав, в чем дело, начал орать, чем помог Бренде окончательно успокоиться.
- Не вопи так громко. Двое твоих идиотов подрались и порезали друг друга вот все, что было. Давай, займись, - и, обернувшись к Пини, добавила:
- Отцу говорить незачем. Он и так не совсем здоров. Замяли и дело с концом. Я так понимаю: ты хочешь присутствовать при экзекуции...
- Я даже смогу сама казнить ее. Не сомневайтесь во мне.
- А вот это - неправильно. Человека хорошо знакомого, с кем был дружен, нельзя убивать самолично. Доведись (это я так, к слову...) наказать тебя, то поручу кому-то другому. Обоим от этого было бы легче.
- Вы всегда добры ко мне, тетя.
Бренда не заметила сарказма в ее словах. Пообещав, что никаких посягательств на ее свободу больше не будет, она проводила Пини до дверей, предварительно запросив Джено, управились ли его подчиненные с небольшой неприятностью, о которой они только что говорили.
- Жмуриков убрали, - без обиняков ответил Джено, - Но больше так не выделывайтесь, иначе за последствия я не ручаюсь.
-Ладно тебе... - миролюбиво отозвалась Бренда, решив, что как только с Арни и его сворой будет покончено, надобность в Джено отпадет.
Так и нетронутый, остывший чай Бренда выплеснула в окно. "Лягу спать. Завтра трудный день".
Сутками позже.
Вага осторожно провел ладонью по отливающим красным в свете ночника волосам Тонки, и она, перестав стонать во сне, затихла, задышала ровно. Они с Брендой вернулись в Гнездо промокшими до нитки, и Тонка от усталости не могла вымолвить ни слова.
- Все хорошо, - ответила тогда на его невысказанный вопрос Бренда, - Она не доставила нам хлопот.
Следовало понимать, что Наоми перед смертью вела себя пристойно.
- Погода чертова... - и Бренда, ворча, ушла к себе.
А Тонку Вага почти силой заставил снять мокрую, грязную одежду и усадил в ванну. После, натянув одеяло до подбородка, она лежала, глядя в потолок. Вага наполнил высокий бокал доверху.
- Пей.
Тонка послушно выпила и скоро забылась тяжелым сном. А Вага так и не уснул, обдумывая, что скажет завтра Пини. Дочь тяжело переживала последние события. Если б эта сумасбродка не влезла так глубоко ей в душу! Теперь для Пини лучше всего - сменить обстановку. Норденк? Там Боло, хитрый лис... Присмотрит. Но в Норденке часто бывала Левки, не хватает еще пробудить в Пини память о рано умершей старшей сестре. Остается Гана. Большой, веселый, богатый город. Там умеют радоваться жизни...
Сон все не шел. Вага поднялся с тяжелым вздохом, накинул халат. Зашел в туалет, помочился - не зря же вставал, и вышел. Часовые привыкли, что первый адмирал порой расхаживает ночами по коридорам - стариковская бессонница. Остановился у окна в темном проеме. Неожиданно припомнил, как однажды встретил здесь Наоми. Видение предстало необычайно ясно: расстегнутый ворот рубахи открывает ямку на шее, обе руки в карманах просторных брюк из мягкой ткани (дался ей этот фасон!), на ногах - порядком стоптанные сандалии. Прическа, как всегда сделана простым встряхиванием головы. Вид скучающий и одновременно добродушно-насмешливый. О чем они тогда говорили? Он помнил, что его отвлекли и он не получил ответа на свой вопрос. И забыл заново спросить ее. О чем?
"Я никогда не спрошу ее больше, и она никогда мне не ответит". Такая простая мысль вдруг поразила его. Почему раньше он не подумал об этом? Зачем так поспешно ее убил? Затряс головой. Дело сделано, и оно было необходимым. Никому не дозволено раскачивать корабль его государства, ставить под сомнение двадцать лет борьбы и труда... "Прости, девочка. Твоя жизнь не пригодилась мне. А смерть - урок остальным. Прости меня". Угрюмо сутулясь, спустился по парадной лестнице на первый этаж и свернул в боковой коридор.
Навстречу шла Бренда, в просторном домашнем халате и шлепанцах, чисто вымытые волосы блестели. В ней Вага уловил тревогу.
- Ты не видел... Ах, извини, впрочем...
И она торопливо прошла мимо.
Разговор с охраной на время успокоил Бренду: конечно, Пини укрылась от непогоды в Ратуше, по крайней мере, Джено точно там. И надо спокойно дожидаться утра. Бренда спустилась в холл, руки в карманах халата... вдруг спохватилась: так ходила она. Неужто стала перенимать ее манеры?!
Прошла под аркой и остановилась на пороге. Пронесшийся днем шквал оставил после себя погоду холодную и ясную. Бренда подняла голову в засеянную звездами высь. Скоро взойдет Обо.
"Враг мой! Правда ли, что есть жизнь после смерти? Тогда ты там, в недоступной дали. Как странно: мне тебя не хватает..."
Внутренняя боль возобновилась. Что за нелепый день! И ливень, как ни крути, хлынул не вовремя - едва чертовка испустила дух. Словно сама природа разрыдалась от горя... А толпа под дождем кинулась врассыпную, и, неминуемая, случилась давка при выходе на Адмиралтейскую. Бренду спасла находчивость. Схватив крепко за руку Тонку, она бросилась с ней бежать в обратном направлении, к Ратуше. Видела, как туда пробился Джено с охранниками, но не стала рисковать и нырнула в узкий боковой переулок, через три квартала выйдя к станции фуникулера. Тонка уже едва переставляла ноги и Бренда фактически волокла ее на себе. Через полчаса они были в Гнезде, продрогшие, без сил, но Бренда старательно скрыла от Ваги, что ей тоже плохо.
И не может... не должно случиться так, что Пини не сумела выбраться из обезумевшего людского стада и ее растоптанное, изуродованное тело лежит где-то в темноте на площади. Старательно внушая себе, что Пини могла вернуться позже в Гнездо, никем не замеченная, Бренда направилась в ее комнату, куда мельком уже заглядывала. По пути столкнулась с братом, чуть не спросила: не видел ли он дочь, но вовремя прикусила язык. Вага не знает, что Пини освободили из-под ареста и уверен, что весь день она провела в Гнезде.
В спальне Пини все оказалось по-прежнему: никого, тишина. Но... В первый раз не обратила внимания, а сейчас углядела. Что лежит на столе?..
В бывшую комнату Наоми-служанки много дней никто не заходил. Флуор, лишенный подпитки, давно не горел. А взошедшая Обо высветила на полу косой желтый отпечаток окна. На спинке стула лежал небрежно брошенный халат с рукавом, свисшим до пола - Наоми никогда не была особенно аккуратной. Равнодушная к нарядам, украшениям. Странная - верное слово.
В светлом сумраке Вага увидел на обоях над постелью Наоми темное пятно. След ее головы. Так часто сидела она, привалившись спиной к стене. О чем думала? Какие замыслы лелеяла? Здесь ли созрел ее дерзкий план? Или все сложилось, склеилось негаданно, из случайных событий и поступков разных людей? А злость и обида придали ее фантазиям силу стать явью? Как нехорошо получилось. Скорее все забыть. Все.
Он собирался уходить, когда увидел в углу смятой постели белый шейный платок Пини. Она тоже заходила сюда? Или потеряла его давно? Пини. Почему-то за истекший час он перестал думать о ней и вот теперь вспомнил. Вряд ли она в эту минуту, как ни в чем не бывало спит! Он ждал, что она зайдет к нему днем. Но Пини не пришла, и он с облегчением воспринял эту отсрочку до завтрашнего утра, решив тогда уж поговорить с дочерью первым. Лучше сделать это сейчас...
Бренда сидела на аккуратно застеленной постели Пини, руки на коленях, глаза закрыты - и тихо раскачивалась из стороны в сторону. "Где Пини?" - хотел спросить, но замер, пораженный странным состоянием Бренды. Что с ней? Пьяна?
