Погасла ненависть на время,
И дум неотразимых бремя
От сердца, мнилось, отлегло;
Он поднял светлое чело,
Смотрел и внутренне гордился,
Что он черкес, что здесь родился
Меж скал незыблемых один,
Забыл он жизни скоротечность,
Он, в мыслях мира властелин,
Присвоить бы желал их вечность.
Забыл он все, что испытал,
Друзей, врагов, тоску изгнанья
И, как невесту в час свиданья,
Душой природу обнимал!..
го
Краснеют сизые вершины, Лучом зари освещены;
Давно расселины темны;
Катясь чрез узкие долины, Туманы сонные легли, И только топот лошадиный, Звуча, теряется вдали. Погас, бледнея, день осенний;
Свернув душистые листы, Вкушают со'н без сновидений Полузавядшие цветы;
И в час урочный молчаливо
252
Из-под камней ползет змея, Играет, нежится лениво, И серебрится чешуя Над перегибистой спиною:
Так сталь кольчуги иль копья (Когда забыты после бою Они на поле роковом), В кустах найденная луною, Блистает в сумраке ночном.
si
Уж поздно, путник одинокой Оделся буркою широкой. За дубом низким и густым Дорога скрылась, ветер дует;
Конь спотыкается под ним, Храпит, как будто гибель чует, И встал!.. Дивится, слез седок И видит пропасть пред собою, А там, на дне ее, поток Во мраке бешеной волною Шумит. (Слыхал я этот шум, В пустыне ветром разнесенный, И много пробуждал он дум В груди, тоской опустошенной.) В недоуменье над скалой Остался странник утомленный;
Вдруг видит он, в дали пустой Трепещет огонек, и снова Садится на коня лихого;
И через силу скачет конь Туда, где светится огонь.
22
Пе дух коварства и обмана Манил трепещущим огнем, Не очи злобного шайтана Светилися в ущелье том:
Две сакли белые, простые,
253
Таятся мирно за холмом, .Чернеют крыши земляные, С краев ряды травы густой Висят зеленой бахромой, А ветер осени сырой Поет им песни неземные;
Широкий окружает двор Из кольев и ветвей забор, Уже нагнутый, обветшалый;
Все в мертвый сон погружено -'
Одно лишь светится окно!..
Заржал черкеса конь усталый,
Ударил о землю ногой,
И отвечал ему другой...
Из сакли кто-то выбегает,
Идет - великий Магомет
К нам гостя, верно, посылает.
"Кто здесь?" - "Я странник!" - был ответ"
И больше спрашивать не хочет,
Обычай прадедов храня,
Хозяин скромный. Вкруг коня
Он сам заботится, хлопочет,
Он сам снимает весь прибор
И сам ведет его на двор.
Меж тем приветно в сакле дымной Приезжий встречен стариком;
Сажая гостя пред огнем, Он руку жмет гостеприимно. Блистает по стенам кругом Богатство горца: ружья, стрелы, Кинжалы с набожным стихом, В углу башльж убийцы белый И плеть меж буркой и седлом. Они заводят речь - о воле, О прежних днях, о бранном поле;
Кипит, кипит беседа их, И носятся в мечтах живых Они к грядущему, к былому;
254
Проходит неприметно час - Они сидят! и в первый раз, Внимая странника рассказ, Старик дивится молодому.
24
Он сам лезгинец; уж давно (Так было' небом суждено) Не зрел отечества. Три сына И дочь младая с ним живут. При них молчит еще кручина, И бедный мил ему приют. . Когда горят ночные звезды, Тогда пускаются в разъезды Его лихие сыновья:
Живет добычей вся семья! Они повсюду страх приносят:' Украсть, отнять им все равно;
Чихирь и мед кинжалом просят
И пулей платят за пшено,
Из табуна ли, из станицы
Любого уведут коня;
Они боятся только дня,
И их владеньям нет границы!
Сегодня дома лишь один
Его любимый старший сын.
Но слов хозяина не слышит
Пришелец! он почти не дышит,
Остановился быстрый взор,
Как в миг паденья метеор:
Пред ним, под видом девы гор,
Создание земли и рая,
Стояла пери молодая!
25
И кто. б, ее увидев, молвил: нет!
Кто прелести небес иль даже след
Небесного, рассеянный лучами
В улыбке уст, в движенье черных глаз,
255
Все, что так дружно с первыми мечтами,
Все, что встречаем в жизни только раз,
Не отличит от красоты ничтожной,
От красоты земной, нередко ложной?
И кто, кто скажет, совесть заглуша:
Прелестный лик, но хладная душа!
Когда он вдруг увидит пред собою
То, что сперва почел бы он душою,
Освобожденной от земных цепей,
Слетевшей в мир, чтоб утешать людей!
Пусть, подойдя, лезгинку он узнает;
В ее чертах земная жизнь играет,
Восточная видна в ланитах кровь;
Но только удалился образ милый
Он станет сомневаться в том, что было.
И заблужденью он поверит вновь!
Нежна - как пери молодая,
Создание земли и рая,
Мила - как нам в краю чужом
Меж звуков языка чужого
Знакомый звук, родных два слова!
Так утешительно мила,
Как древле узнику была
На сумрачном окне темницы
Простая песня вольной птицы,
Стояла Зара у огня!
Чело немножко на клоня,
Она стояла гордо, ловко;
В ее наряде простота
Но также вкус! Ее головка
Платком прилежно обвита;
Из-под него до груди нежной
Две косы темные небрежно
Бегут; уж, верно, час она
Их расплетала, заплетала!
Она понравиться желала:
Как в этом женщина видна!
256
?7
Рукой дрожащей, торопливой
Она поставила стыдливо
Смиренный ужин пред отцом
И улыбнулась; и потом
Уйти хотела; и не знала,
Идти ли? Грудь ее порой
Покров приметно поднимала;
Она послушать бы желала,
Что скажет путник молодой.
Но он молчит, блуждают взоры:
Их привлекает лезвее
Кинжала, ратные уборы;
Но взгляд последний на нее
Был устремлен! смутилась дева,
Но, не боясь отцова гнева,
Она осталась, - и опять
Решилась путнику внимать...
И что-то ум его тревожит;
Своих неконченых речей
Он оторвать от уст не может,
Смеется - но больших очей
Давно не обращает к ней;
Смеется, шутит он, - но хладный,.
Печальный смех нейдет к нему.
Замолкнет он - ей вновь досадно"
Сама не знает почему.
Черкес ловил сначала жадно
Движенье глаз ее живых;
И, наконец, остановились
Глаза, которые резвились,
Ответа ждут, к нему склонились,
А он забыл, забыл о них!
Довольно! этого удара
Вторично дева не снесет:
Ему мешает, видно, Зара?
Она уйдет! Она уйдет!..
257
Кто много странствовал по свету,
Кто наблюдать его привык,
Кто затвердил страстей примету,
Кому известен их язык,
Кто рано брошен был судьбою
Меж образованных людей
И, как они, с своей рукою
Не отдавал души своей,
Тот пылкой женщины пристрастье '
Не почитает уж за. счастье,
Тот с сердцем диким и простым
И с чувством некогда святым
Шутить боится. Он улыбкой
Слезу старается встречать,
Улыбке хладно отвечать;
Коль обласкает - так ошибкой!
Притворством вечным утомлен,
Уж и себе не верит он;
Душе высокой не. довольно
Остатков юности своей.
Вообразить еще ей больно,
Что для огня нет пищи в ней.
Такие люди в жизни светской
Почти всегда причина зла,
Какой-то робостию детской
Их отзываются дела:
И обольстить они не смеют
И вовсе кинуть не умеют!
И часто думают они,
Что их излечит край далекий,
Пустыня, вид горы высокой
Иль тень долины одинокой,
Где юности промчались дни;
Но ожиданье их напрасно:
Душе все внешнее подвластно!
29
Уж милой Зары в сакле нет.
Черкес глядит ей долго вслед
И мыслит: "Нежное созданье!
