ГОЛИЦИН. Не ставьте меня в дикое положение.
ДИЛЛЕНБУРГ. Пока у меня есть хоть... крошечная надежда, я буду ждать. Я буду спать у ее дверей! Да что я только не сделаю ради нее!
ГОЛИЦИН. Вы разбудите ее. _ Дилленбург молча, жадно смотрит на Тарасову. _ ДИЛЛЕНБУРГ. Аля...
ГОЛИЦИН. Уезжайте, Юрий Ильич. Она очень боится вас. Очень.
ДИЛЛЕНБУРГ. Может быть, ей отдохнуть? Месяц, два? На юге? Она соскучится, я знаю!
ГОЛИЦИН. Уезжайте, прошу вас. Она проснется, и будет хуже. Слышите?
ДИЛЛЕНБУРГ. Хорошо. (Глубоко вздыхает, давит слезы.) Поеду. Только куда? Некуда... от нее... _ Встает, уходит.
Пауза. _ ГОЛИЦИН. Знаешь что, Павел Петрович?.. Не надо этого делать... Грех... Уходить надо... _ Слабый звук машины. Тарасова вздрагивает, просыпается. _ ТАРАСОВА (хрипло). Слышишь?
ГОЛИЦИН. Да, это грузовая.
ТАРАСОВА. Да? (Пауза.) Ты что читал?
ГОЛИЦИН. Что?
ТАРАСОВА. Ты стихи читал... А я уснула... Давно так хорошо не просыпалась... Просыпаюсь - и ты... Поцелуй... в губы... _ Целуются. _ ТАРАСОВА. Сгорели дрова?
ГОЛИЦИН. Сгорели.
ТАРАСОВА. Ты не вставай, не надо. Не замерзнем.
ГОЛИЦИН. Галя...
ТАРАСОВА. Что?
ГОЛИЦИН. Да нет, ничего...
ТАРАСОВА. Когда ты ночью смотришь в небо, тебе не кажется, что оно раздвигается?
ГОЛИЦИН. Да.
ТАРАСОВА. И мне... А как ты смешно вскочил и сказал: Голицин, мадам! Откуда у тебя такая фамилия?
ГОЛИЦИН. От отца. _ Тарасова смеется. Затем садится, сладко зевает. _ ТАРАСОВА. И все-таки не жарко.
ГОЛИЦИН встает, снова стругает лучину, растапливает печь.
ТАРАСОВА. Ничего не случилось?
ГОЛИЦИН. А?.. Нет...
ТАРАСОВА. Ты как-то немного изменился.
ГОЛИЦИН. Ты больше.
ТАРАСОВА. Прирастаю. (Зевает.) С тобой хорошо. И со мной тебе будет хорошо, вот увидишь.
ГОЛИЦИН. Да... наверное...
ТАРАСОВА. Я бы хотела спать с тобой.
ГОЛИЦИН. Ты уже спала. На коленях.
ТАРАСОВА. Нет. По-настоящему. _ Голицин отходит от печки, садится рядом. Она тянется к нему.
Долгий поцелуй. _ ТАРАСОВА. Хорошо, что ты небритый... царапаешься...
ГОЛИЦИН. У тебя ни одной морщинки.
ТАРАСОВА. Мне двадцать лет... Какой покой... Какой покой!..
ГОЛИЦИН. Скоро первая электричка.
ТАРАСОВА. Да? Жалко.
ГОЛИЦИН. Надо матрац убрать. И выкинуть.
ТАРАСОВА. Зачем?
ГОЛИЦИН (встает, выпускает воздух из матраца, скатывает). Потому что выпендреж.
ТАРАСОВА. А ты все помнишь?
ГОЛИЦИН. Помню.
ТАРАСОВА. И... ничего?
ГОЛИЦИН. Не знаю. (Пауза.) Ничего. _ Голицин укладывает рюкзак. Тарасова неотрывно, пристально смотрит на него. _ ГОЛИЦИН. Что видишь?
ТАРАСОВА. Прирастаю... (Плачет.) _ Голицин садится рядом, обнимает ее за плечи. _ ГОЛИЦИН. Поплачь... Только не рыдай... У тебя есть детские фотографии?
ТАРАСОВА (сквозь слезы). Есть... зачем?
ГОЛИЦИН. Я увеличу и развешу везде... А платочек у тебя есть?
ТАРАСОВА. Есть... зачем?
ГОЛИЦИН. Глаза вытереть. И высморкаться. (Смотрит на часы.) Пошли на перрон. Пора. _ Тарасова шмыгает носом, промокает глаза платочком.
Встают, уходят. _ _Конец_
_На страницу "содержание"._
--======-
_Станислав Шуляк_
_НАВАЖДЕНИЯ_
Маниакально-депрессивная комедия __ *Действующие лица*
_Шарковский_
_Человек в черном_, он же _Черт_, он же _Борис Наумович_
_Женщина_, она же _Чертова невеста_, она же _Маргарита Эмильевна_
------------------------------------------------------------------------------___
Шарковский сидит за столом на затемненной сцене. На столе горит свеча. Шарковский задумчиво ерошит волосы. Мрачен. В глубине сцены беззвучно танцует женщина, то исчезая в темноте, то вновь возникая в освещенных пространствах. Появляется Человек в черном. _ ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Ты пишешь? Давно?
ШАРКОВСКИЙ. Зачем ты здесь?
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Это рассказы?
ШАРКОВСКИЙ. Дневник.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Я пришел, чтобы тебя пугать.
ШАРКОВСКИЙ. У тебя получится.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Надеюсь.
ШАРКОВСКИЙ. Я тебя видел прежде?
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Это была иллюзия.
ШАРКОВСКИЙ. Ты, возможно, расчетливо подделываешься под нее.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Оставим это.
ШАРКОВСКИЙ. Я не настаиваю.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Ты уже проиграл.
ШАРКОВСКИЙ. Ловишь меня ты. Обвиняешь меня ты. Разоблачаешь меня ты.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Твоя худосочность не позволит тебе поменяться со мной ролью.
ШАРКОВСКИЙ. Сегодня я долго стоял перед зеркалом, смотрел в него, я не мог понять себя. Иногда я себе нравился. Без всяких рассуждений. Хотя был бы это кто-то другой, он вызывал бы у меня отвращение. Нет. Просто он бы меня не заинтересовал. Он не стал бы меня интересовать.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Сегодня ты болтлив.
ШАРКОВСКИЙ. Как обычно.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Что еще?
ШАРКОВСКИЙ. Вот здесь у меня несколько морщин, видел я. Здесь у меня выпадают волосы. Взгляд мой не выдает особенного ума. На мой счет так просто можно обмануться.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Только не в лучшую сторону.
ШАРКОВСКИЙ. Разумеется.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Итак, ты себя рассматривал...
ШАРКОВСКИЙ. Я говорил себе: "нет!" Я кричал себе: "нет!"
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Теперь ты рассматриваешь меня?
ШАРКОВСКИЙ. У тебя мои руки, мои глаза. Возможно, моя насмешливость. Все остальное не мое.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Наваждение окончено.
ШАРКОВСКИЙ. Подожди. _ Человек в черном исчезает.
Шарковский растерянно озирается. Рассматривает танцующую Женщину. _ ШАРКОВСКИЙ. Что ты здесь делаешь? Зачем ты здесь? Кто ты такая? Черт бы тебя побрал! Убирайся! Сейчас я тебе покажу! (Пытается схватить Женщину, та ускользает. Шарковский недоуменно ищет ее. Женщина на мгновение появляется совершенно в другом месте. Шарковский бросается к ней, Женщина снова исчезает.) Я вел себя агрессивно. Я был несдержан. Не думайте, что я не могу быть один. Так даже лучше. _ Садится, погружается в размышления, голова его бессильно склоняется. __ Возникает силуэт танцующей Женщины. Появляется Человек в черном. __ Шарковский вздрагивает. _ ШАРКОВСКИЙ. Ты опять здесь?
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Я и не уходил.
ШАРКОВСКИЙ. Я долго тебя не видел.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Нелепое заблуждение.
ШАРКОВСКИЙ. По крайней мере, не помню.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Так и говори.
ШАРКОВСКИЙ. Если уж мы обречены быть заложниками бесформенного, отчего бы не придать тому эстетический характер?
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Что ты сейчас записывал в своей тетради?
ШАРКОВСКИЙ. Это мой дневник.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Итак, что же?
ШАРКОВСКИЙ. Неважно. Разные обрывки.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Все-таки? Ты поставил на полях число. Какое?
ШАРКОВСКИЙ. Давно прошедшее.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. И писал о прошедшем только что?
ШАРКОВСКИЙ. Все уже написано. Рухнувшие написали о своем падении. Горделивые о своей заносчивости. Скрытные болтают о пустяках и молчат о главном. Откровенные воплотились в исповедях.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Тебе иногда кажется, что ты боишься своих желаний, не так ли? Что они разорвут тебя изнутри?
ШАРКОВСКИЙ. Это давным-давно прошло. Ты безнадежно отстал. Ты опоздал на всю длину жизни. Твоей или моей.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Хотя ты теперь порядочно закоснел в авангарде бравады, ты все же ожидаешь отблесков утраченного Израиля?..
ШАРКОВСКИЙ. С меня достаточно ожидания самого ожидания, а ныне достояние наше составляют наши потери.
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Итак, ты поставил число и, возможно, написал: желание номер три, идея номер четырнадцать. И рассматриваешь их в подробностях. Не правда ли? Тебе часто являются новые идеи?
ШАРКОВСКИЙ. Ты хотел бы подстеречь их приход?
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Ну, на это мне наплевать.
ШАРКОВСКИЙ. Мне всегда бывает жаль своих снов. Тех, которые забыл. Тех, которые недосмотрел. Тех, которые обманывали меня видимостью смысла. Сны есть недосягаемые оказии для нашего сокровенного.
