Цыган и Олива надели длинные, доходящие почти до пят плащи и побежали в столовую на ужин. Коридор стал мокрым от воды, стекавшей с плащей, уже висевших на вешалке. Мачек зажег свечи. Буря за окнами свирепствовала вовсю, потоки воды с шумом обрушивались на землю.

- Хлеба полягут, - заметил кто-то. Цыган узнал голос Роубика.

В столовую вбежали Храстецкий и Гофман. Они были в наряде налегке и попали под ливень, когда не спеша возвращались домой.

- Я промок насквозь, - отплевывался Храстецкий.

- Неужели вы не могли где-нибудь укрыться? - удивился Роубик.

- Не могли, - раздраженно ответил полураздетый Гофман. - Хотелось бы мне оказаться дома, у мамочки.

- Ну и ливень! - проговорил Храстецкий. - Махну я на все рукой и пойду в трусах.

Он большими глотками выпил горячий чай, который приготовил Мачек. Повар улыбнулся:

- То-то Алена рот раскроет, когда ты ввалишься к ней в исподнем...

- Ну так одолжи мне шмотки, - проворчал Храстецкий, и Мачек охотно предложил ему даже белый фар тук. Вацлав взял только куртку и брюки. Гофману ничего не досталось. Храстецкий уже собирался уходить, когда в комнату вошли промокшие до нитки Коварж и Шикл. Цыган вскочил из-за стола:

- Что вы здесь делаете? Вы должны находиться в районе Двура.

- Мы были там, Цыган. Объявляй тревогу. Перед самой грозой кто-то прошел в направлении Планы. Прокеш видел его, когда закрывал окна.

Цыган взглянул на ребят и стал одеваться.

- Он был во всем кожаном?

- Нет. Шел налегке. Одет был в голубую спортивную куртку.

- Чего же вы не сообщили об этом по телефону, черт побери?

- Так ведь он не работает, и света нет.

- Ребята, а я одолжил Вашеку свои вещи, - запричитал Мачек. - Если б знать, что предстоит такая операция...

- Одеться! Всех позвать сюда - и в путь! - приказал Цыган. - Коварж и Мила, вы дуйте ко второй мельнице и займите там позицию у ручья. Храстецкий и Гофман пойдут вместе со мной на Двур. Олива с Тондой - к тому лесу, где тогда попался этот тип, и выходите, Иван, на дорогу. Не может же он идти лесом! Вевода и Роубик, в Ходов! Проверять любого и каждого до самого утра! Мачек, беги на станцию к Зиме и все расскажи ему.

- Пусть кто-нибудь спустится к мельнице у дерев ни, - посоветовал Храстецкий, и Яниш направил туда Штрупла и Мачека: это ближе всего, так что утром повар сможет приготовить завтрак.

- В случае чего - стрелять! Мы все знаем, кто где. Они выбежали из столовой. Гроза утихала, только время от времени опять начинал идти дождь. Воздух был чистым, начало уже смеркаться. Цыган и Храстецкий побежали через сад вниз к ручью, прямым путем на Двур.

- Я так и знал, что в Двуре обязательно что-нибудь случится, отплевывался на ходу Храстецкий, делая мощные скачки вслед за Янишем. Бежать по слякотной полевой дороге было скользко. По бревну, которое они сами когда-то туда принесли, они перешли мутный бурлящий ручей. На небе загорелись первые звезды, но пограничники не видели их. Мокрые ветки стегали по лицам. Ребята уже промокли насквозь: особенно стокилограммовый Храстецкий. Горя нетерпением, теперь он мчался впереди. Вот и шоссе. Еще двести метров - и они на горе. Вдруг Храстецкий резко остановился, и Цыган наткнулся на его мокрую спину.

- Кто-то бежит внизу, - прошептал Храстецкий.

Человек приближался, на каменистой дороге был слышен каждый его шаг. Цыгану даже показалось, будто он видит, как тот бежит вниз по ложбине.

- Стой! - закричал Храстецкий и поставил автомат на боевой взвод.

- Не дурите, ребята. - Они узнали голос Стромека.

- Что ты здесь делаешь? Ты же пошел в Тахов!

- Я вернулся из-за грозы, хотел попросить плащ у Прокеша и от него узнал о случившемся.

- Пистолет у тебя есть? - спросил Цыган. - Покажи! Годится, пошли с нами.

В деревне царила тьма. После бури наступила тишина. Стромек тяжело дышал.

- В сторону Тахова он не пошел, а то бы я его встретил.

- Прокеш видел, как он направлялся к Плане.

Они побежали по лугу мимо домишек, через ограды и кусты и наконец оказались на шоссе. Там остановились.

- Он наверняка здесь шел, - сказал Храстецкий. - Только ливень все смыл, все следы. Он был здесь на два часа раньше, чем мы. Я предлагаю пройти дальше по шоссе и заглянуть в большую кормушку для оленей, а также на старую лесопилку наверху. Ребята уже давно на перекрестках и в Ходове.

Они помчались дальше по шоссе, которое шло то вниз, то взбиралось на холмы. Было не так уж темно, как им сначала показалось. Мостик, где когда-то проходил Дядя, давно уже починили. Под ним бежал такой же бурный поток, как и в тот раз, когда они впервые напали на след Дяди. Около большой кормушки ребята остановились. Гофман посветил большим фонарем. Остатки сена, намоченного дождем, заглушали их шаги. Они внимательно все осмотрели, кормушка была пустой, никаких следов.

Ребята вернулись на дорогу и прибавили шагу. Была здесь еще старая, наполовину разрушенная лесопилка. Они вышли из лесу. Перед ними раскинулись заболоченные просторы. Вдалеке чернела лесопилка. Сначала они обошли здание. Большие дубовые двери были распахнуты настежь. Ребята вошли внутрь, только Стромек остался снаружи наблюдать за окрестностями. Однако и здесь не было никаких признаков того, что кто-то искал тут убежища от грозы: на покрытом слоем пыли полу остались бы отпечатки ботинок. Как поступить дальше? На своем участке они предприняли все, что было возможно. Куда идти теперь? Что делать? Пока они здесь стоят и рассуждают, ребята внизу, наверное, что-нибудь разузнали. Цыган обдумывал, как поступить. Храстецкий предложил:

- По-моему, нам надо разделиться. Двое пойдут в направлении Ходова, а двое - на Плану. Нам нельзя долго размышлять. Надо идти до самой Планы с обеих сторон. Если тот тип не ждал, пока кончится дождь, а продолжал свой путь, значит, он идет наверняка. Его целью может быть только Плана.

- Хорошо, - одобрил предложение Цыган, - я с Владой пойду на Плану, а вы двое - на Ходов. Внизу вы встретитесь с ребятами. Нет смысла идти по местности, шагайте по шоссе.

Стромек со злостью отбросил промокшие сигареты. Яниш предложил ему сухие и стал шарить по карманам в поисках спичек. Гофман осветил часы, потом курильщиков и вдруг бросился обратно через луг к лесопилке. Спустя несколько секунд он вернулся.

- Спички, ребята! - ликовал он. - Я знал, что найду там что-нибудь.

Он осветил коробочку спичек, которую держал на ладони.

- Немецкие! Из рейха!

- Мокрые, - заметил Цыган. - Где они лежали, Вашек?

- У самых дверей в первой комнате.

- Значит, кто-то там был. Назад! - приказал Цыган, и четверка пограничников вернулась на лесопилку. Гофман показал, где нашел спички. Стромек осмотрел потолок. Дождь не мог попасть в комнату.

- Отсырели они не здесь, - заметил Гофман. - Кто-то их выбросил, как Стромек свои сигареты. Потому я и вспомнил о них.

Все вернулись на дорогу.

- Пойдем, как я говорил, - решил Цыган и спрятал спичечный коробок в карман.

Ребята бросились в темноту. След, на который они наткнулись, вновь разжег в них азарт, придал новые силы. Они прошли по скользкой обочине грязной дороги и остановились на холме, где росла одинокая сосна. В это время внизу, в долине, прогремел в отдалении выстрел, за ним второй. Цыган и Стромек вздрогнули и посмотрели друг на друга.

"Кто там мог стрелять? - размышлял Цыган. - Наверное, Иван. Что-то случилось. Храстецкий сейчас будет там, он идет прямо к ним и, конечно, тоже слышал..."

- Мы туда пойдем? - спросил Стромек.

Ему не хотелось идти на Плану, но Цыган был неумолим.

- Если там кто-то есть, то ребят там достаточно, чтобы справиться. Но ведь этот тип мог пойти, и нашей дорогой...

Не говоря больше ни слова, Цыган продолжал путь. Стромек следовал за ним.

Храстецкий бежал лугом к Лесову, когда услышал выстрел. Несколько секунд он прислушивался, не вернется ли Яниш, а потом бросился в сторону ручья. За второй мельницей он встретился с Оливой.