* * *

По дороге домой он заехал еще в два места. Сначала - в аптеку, чтобы хоть чуть-чуть замаскировать синяки на лице (женщина по ту сторону прилавка ахнула: "Кто это вас так, молодой человек?!", а он с трудом прошлепал вздувшимися почти до размера сосисок губами: "Неудачно упал - лицом в грязь"... "Так зима же сейчас, где вы грязь-то нашли?", удивилась аптекарша. "Свинья грязь всегда найдет", ответствовал Георгий. "Может быть, вам "скорую" вызвать?" - "Да нет, спасибо, у меня с собой страхового полиса нет")... Потом он заехал в сбербанк - снять со счета сотню-другую, чтобы Ольга не сомневалась, что он действительно "бомбил" (иногда, если он возвращался "пустым", у нее почему-то возникали какие-то нелепые женские подозрения, что-нибудь вроде "знаем мы, кого и куда ты возил! лучше честно признайся, как Ее зовут" - и в такие моменты Ставров с ужасом чувствовал, что все его возражения обречены на бездоказательность, а все его защитные потуги только усиливали впечатление его виновности в глазах жены). Счет на имя Ставрова был открыт относительно недавно, причем сам он и пальцем не пошевелил для этого: просто однажды ему позвонили из Ассоциации и сообщили, что отныне он может компенсировать вынужденные расходы, понесенные при выполнении заданий. Конечно же, это было скромно сказано... Сумма, которой Ставров мог располагать (и которая исправно пополнялась после каждого "задания"), явно превышала любые возможные затраты, и при первом же удобном случае Георгий поставил соответствующий вопрос перед "Штир-лицем". Как и свой киношный прототип, Заказчик был невозмутим и разъяснил, что речь идет отнюдь не о плате за убийства, а всего лишь о материальном обеспечении тайных операций. "В конце концов, Георгий Анатольевич, вы ведь можете и не пользоваться этими средствами, во всяком случае, вас никто не принуждает к этому, только глупо так поступать, если государство не платит вам законную зарплату по несколько месяцев кряду"... Кажется, именно тогда у Ставрова впервые возник вопрос о происхождении денег, которыми так свободно оперировала Ассоциация. Наверное, бывший старлей уже созрел для того, чтобы разглядеть за фасадом общественного объединения тайных борцов за справедливость нечто иное... Разумеется, собеседник Георгия не собирался открывать ему глаза на источники финансирования Ассоциации, он только скупо и туманно проронил: "Спонсоры, Георгий Анатольевич, спонсоры" - и вопрос этот был закрыт раз и навсегда... Сначала Ставров поклялся себе, что никогда не воспользуется счетом в сбербанке. Но на то и дает себе клятвы человек, чтобы потом нарушать их... Однажды, подвергнувшись из профилактики УЗИ в женской консультации, Ольга расстроенно объявила, что врачи обнаружили у нее какую-то внутреннюю опухоль, которую можно устранить лишь путем регулярного приема неких "чудесных" таблеток, которые можно достать исключительно за деньги, причем за немалые деньги. "Сколько?", поинтересовался Ставров и, услышав цифру, нервно схватился за сигарету. На следующий же день он поехал в банк, чтобы нарушить девственную чистоту своей новенькой сберкнижки... Самое скверное во всей этой истории было вовсе не то, что Ставрову платили за "задания", как какому-нибудь ординарному киллеру, а то, что ему постоянно приходилось врать своим, где он раздобыл деньги (ссылаться на "бомбежку" не всегда было разумно, учитывая, что он выезжал на машине не каждый день). Не мог же он сказать жене и дочке, каким страшным путем добыты эти деньги!.. Это случилось, когда Ставров шел дворами к своей машине, которую из-за отсутствия мест на близлежащих паркингах пришлось оставить за два квартала от банка. Еще не стемнело, но к вечеру ощутимо похолодало, и сыпался, как манна небесная, легкий, воздушный снежок. Весна в этом году, наверное, тоже будет холодная, рассеянно подумал Ставров. Вдруг за его спиной послышался рев мотора, Георгий оглянулся и увидел, как во двор, озлобленно урча и портя воздух выхлопной копотью, въезжает "ЗИЛ" с кузовом в виде железного фургона. На фургоне было что-то неразборчиво начертано. Возле одного из подъездов грузовик ткнулся тупым носом в грязный сугроб, дверцы кабины распахнулись и на землю с подножек спрыгнули два субъекта. Один из них был в армейском пятнистом бушлате, другой - в длинном черном пальто. У "бушлата" в руках был такой огромный сачок, словно он собирался поймать, по меньшей мере, птеродактиля. Второй был оснащен незатейливо: не то ломиком, не то длинной монтировкой. Дальше экипаж машины небоевой повел себя и вовсе странно. Хищно пригнувшись, оба субъекта двинулись к детской площадке, выполняя маневр, который на языке военной стратегии называется "охват". Напрягая зрение, Ставров вгляделся и различил возле качелей на площадке грязно-белое пятно. Это была собака - из тех, что не имеют ни дома, ни хозяина. Прижавшись спиной к столбику качелей, пес дрожал всем телом, словно предчувствуя свой конец. Слезящиеся глаза неотрывно следили за людьми, которые приближались, держа наперевес свои охотничьи инструменты. Только теперь Ставров расшифровал надпись на борту грузовика: "Служба отлова бродячих животных". Он двинулся было дальше, но не сделал и нескольких шагов, как воздух расколол детский крик. Ставров снова оглянулся. Ловцы животных подошли к своей будущей добыче почти вплотную. Кричала девочка, примерно Капкиного возраста. Она стояла на тротуаре у подъезда и держала на поводке маленькую, похожую на игрушечную, собачку. В голосе девочки звучали слезы отчаяния: "Дяденьки, не трогайте собаку!.. Что она вам сделала?"... Не обращая внимания на девочку, тип в армейском бушлате взмахнул сачком. Дворняга дернулась, но было поздно: грязная сетка связала движения лап, и собака превратилась в лохматый комок, в предсмертном отчаянии бьющийся в сачке. Охотники на бродячих животных поволокли свою добычу по земле к грузовику. У самого фургона субъект в пальто привычно размахнулся ломиком и неприцельно вдарил по белому комку в сетке. Вой, который раздался на всю округу, был коротким, но ужасным. Ставров на миг прикрыл глаза. Такой же вопль ему пришлось услышать, когда от попадания противотанковой ракеты во второй этаж полуразрушенной школы в Гудермесе, где они сидели два дня, тяжелая балка перекрытия обрушилась, перебив позвоночник Коле Федорову. Почему-то до тех пор, пока его не отправили санитарным вертолетом в тыл, Коля был в сознании и кричал точно так же, как сейчас выл в предсмертной агонии бродячий пес... Девочка опять что-то закричала, но ее увела в дом выскочившая из подъезда женщина в наспех накинутом пальто. Георгий не помнил, как он оказался возле грузовика. Как ни странно, злобы он не чувствовал. Было только хладнокровное стремление расправиться с двумя зверями в человеческом обличии так, чтобы они умерли не быстро, а успели напоследок помучиться подольше. Нет, в этом побуждении не бьло ничего от садизма, скорее, срабатывало подсознательное стремление заставить этих ублюдков ощутить то, что испытывают их жертвы перед смертью, и не имело значения, что на сей раз они убивали животное, а не человека, ведь убивать животных тоже можно по-разному... Лица вблизи у этих двоих оказались вовсе не такими, как ожидал Ставров. Это были вовсе не небритые физиономии с опухшими от ежедневного пьянства, гноящимися глазками и прокуренными до черноты обломками зубов во рту. Обычные лица нормальных людей, с которыми часто стоишь в одной очереди, едешь в одном автобусе и живешь в одном подъезде... Словно почуяв намерения Ставрова, мужики на всякий случай приняли оборонительные позы: один, как бы невзначай, перехватил ломик поудобнее, другой закинул сетку с трупом пса в фургон и встал в подобие боксерской стойки. - Ты чего, мужик? - вполне добродушно поинтересовался тот, что был с ломиком. Помочь, что ли, хочешь? Если так, то извини, мы тут и сами управились... - Шел бы ты лучше своей дорогой, приятель, - беззлобно добавил другой. - Или какие-то проблемы?.. - Проблемы, - подтвердил Ставров, двигаясь прямо на поднятый ломик. - А-а, - протянул тип в бушлате, - он, наверно, собачку пожалел... Пожалел, да, мужик? Нервный, что ли? - От нервов валерьянку надо пить, - хохотнув, изрекло черное пальто. - Эй-эй, ты лучше не подходи, мужик! Но Ставров не собирался останавливаться и, тем более, вступать в переговоры с убийцами бродячих собак. Он увернулся от ломика и вырубил людей из грузовика почти одновременно. Одному хватило удара подъемом стопы сбоку по почкам, другой же рухнул от удара локтем с разворота по ребрам. Ставрову показалось, что противники падают слишком медленно. Вполне можно было добавить еще парочку ударов, от которых они не скоро бы встали. Если вообще бы когда-нибудь встали. Но тут взгляд Георгия упал на окно второго этажа, из которого на него неотрывно глядела, прижавшись к стеклу, та самая девочка, которая кричала недавно у подъезда. И на ее лице была не радость от того, что живодеры были наказаны, а страх. Ставров почувствовал, что этот страх передается ему. А ведь когда-нибудь я не сумею вовремя остановиться, с ужасающей ясностью подумал он. И никто не сможет меня остановить. Человека, привыкшего убивать, пусть даже из благородных побуждений, невозможно остановить. Вот откуда берутся такие подонки... Он слепо перевел взгляд на темные фигуры, корчившиеся на грязном снегу под его ногами и что-то неразборчиво бухтевшие... Значит, когда-то и я стану таким же, как они? Неужели я смогу убивать людей без разбора и беспричинно?.. Он повернулся и пошел к своей машине. Люди, которые попадались ему навстречу, невольно отводили глаза и старались прошмыгнуть поскорее мимо. Люди почему-то боялись Ставрова, и от этого ему было еще больнее.