Прежде чем приступить к выполнению нового боевого задания, мы промерили по карте расстояние от Тамани до Феодосии.
- Наши самолеты могут находиться над Феодосией только шесть-семь минут. На большее время не хватит горючего,- доложил я примерную прикидку.
- Маловато,- процедил сквозь зубы комдив. - А все-таки помочь десанту сорок четвертой надо. Как думаешь, комиссар? - обратился он к Жемчугову.
- Будем помогать. С первой группой в Феодосию полечу я,- твердо сказал Петр Николаевич.
Майор Иванов связался по телефону с командующим ВВС фронта генералом Глушенковым, которого хорошо знал по совместной службе в управлении военного округа в Тбилиси. Генерал подтвердил переданное ранее комбригом Лавриком приказание о помощи 44-й армии, но вести первую группу самолетов на Феодосию военкому дивизии Жемчугову запретил: дескать, у него и без того много забот.
- А где же наша фронтовая авиация? - спросил у Глушенкова комдив.- Ей же сподручней оказать помощь частям сорок четвертой армии.
Ответа на свой вопрос Иван Иванович не получил. Но вскоре из других источников стало известно, почему десанты армии генерала А. Н. Первушина оказались без поддержки с воздуха. Планом операции предусматривалось, что парашютисты захватят аэродром в районе Владиславовки и на него немедленно перебазируется авиаполк. Но сделать это не удалось, и потому соединения 44-й армии, высадившиеся на берег в районе Феодосии, своевременно не получили помощи авиации.
Весь день 29 и ночь на 30 декабря в Феодосии и ее окрестностях шли ожесточенные бои. Стрелки и артиллеристы 44-й армии, военные моряки, действуя в неимоверно трудных условиях продолжавшегося шторма, взломали прибрежную оборону врага и шаг за шагом оттесняли гитлеровцев от берега. Со второй половины дня 29 декабря наземным войскам активно помогали эскадрильи летчиков нашей дивизии. Город был полностью очищен от оккупантов.
В газетах и по радио было объявлено об освобождении советскими войсками Керчи и Феодосии. Это был хороший новогодний подарок стране, всем советским людям.
Как сейчас, вижу радостное, счастливое лицо командира авиаполка Анатолия Кравченко, который в дни Керченско-Феодосийской десантной операции пятнадцать раз лично водил группы на штурмовку немецко -фашистских войск в районах Керчи и Феодосии. Почти непрерывно находился в воздухе вместе со своими истребителями и Василий Кудряшов. Присланная тогда в адрес командующего Кавказским фронтом {1} генерала Д. Т. Козлова и командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского поздравительная телеграмма Верховного Главнокомандующего имела определенное отношение и к нашей 27-й авиадивизии, в первую очередь к летчикам 347-го и 268-го авиаполков. Им тоже принадлежала немалая заслуга в изгнании захватчиков из Керчи и Феодосии.
На Керченском полуострове продолжались сильные бои. В них по-прежнему активное участие принимали полки и эскадрильи нашей авиадивизии, прикрывали и поддерживали боевые действия наземных войск, смело вступали в схватки с вражескими истребителями и бомбардировщиками. Не всегда, правда, одерживали победы, но тем не менее не избегали встреч с противником.
28 января 1942 года решением Ставки был образован Крымский фронт. Его войска, находившиеся на Керченском полуострове, должны были перейти в наступление с целью полного освобождения Крыма. Месяц спустя после этого я был назначен для дальнейшего прохождения службы во фронтовой штаб ВВС. Случилось это при следующих обстоятельствах.
Незадолго до того на Крымский фронт прибыл представитель Генштаба по ВВС комбриг Савельев. Опытный, эрудированный, он быстро разобрался в сложившейся обстановке и пришел к выводу, что командование и штаб ВВС фронта не справляются с порученным делом, не проявляют необходимой инициативы в боевом использовании авиации. В посланном им в Генштаб докладе отмечались, в частности, такие серьезные недостатки, как "опоздание с перебазированием авиации в Крым, полная неразбериха в постановке ей задач, распыление усилий...". Все это, по заключению представителя Генштаба, происходило оттого, что командующий ВВС фронта генерал Н. Э. Глушенков и начальник штаба комбриг С. А. Лаврик не имели достаточного опыта руководства фронтовой авиацией в столь сложных условиях.
Посланный в Москву доклад не остался без последствий. Глушенков и Лаврик были освобождены от занимаемых должностей и вернулись обратно в Тбилиси как специалисты, хорошо знавшие обстановку на советско-турецкой и советско-иранской границе. Вместе с ними выехали и начальники ведущих отделов штаба - оперативного и разведки.
Штаб ВВС фронта возглавил комбриг Савельев. Требовалось быстро подобрать людей на оказавшиеся свободными должности начальников оперативного и разведывательного отделов. Начальником разведотдела был назначен майор К. Т. Арефьев из штаба ВВС 51-й армии, а на должность начальника оперативного отдела комбриг пригласил начальника штаба нашей дивизии Б. П. Калошина. Борис Петрович вылетел в Керчь, но в тот же день вернулся обратно.
Когда я встретил его на аэродроме и хотел дружески поздравить с новым назначением, он, как всегда спокойно, возразил:
- Поздравлять не с чем, Степан Наумович. Отказался я от назначения в штаб ВВС. Придется в Керчь лететь вам. У вас за плечами академия. А я останусь в дивизии, буду помогать Иванову прикрывать морские коммуникации фронта от Новороссийска до Керчи...
Вечером комдив майор И. И. Иванов получил телеграфное приказание-направить в распоряжение начальника штаба ВВС фронта меня. Утром, попрощавшись с друзьями, я вылетел в Керчь.
Первый, кого встретил на крымской земле, был главный штурман ВВС фронта Михаил Николаевич Галимов, мой сослуживец по 133-му и по 270-му авиаполкам, награжденный двумя орденами Красного Знамени за боевые подвиги в небе Испании.
- Что это вы, таманцы, зачастили к нам? - крепко пожимая мне руку, спросил Галимов.- Вчера видел тут Калошина, а теперь ты примчался. Дело какое?
- Пока еще не знаю. Прибыл по вызову комбрига Савельева,- ответил я Михаилу Николаевичу, нетерпеливо поглядывая на стрелки часов.- Потом встретимся, расскажу. А сейчас спешу, боюсь опоздать. Через пять минут должен быть у комбрига.
Савельев принял меня в небольшой комнате штаба. Глотая какие-то порошки от простуды и запивая их теплой водой, комбриг в форме морского летчика выслушал мой доклад о прибытии, поздоровался, простуженным до хрипоты голосом сказал:
- Я не имею сейчас времени поговорить с вами о делах. Жду звонка из Москвы. Вы вот что, идите в оперативный отдел, включайтесь в работу, потом поговорим. Добро?
- Слушаюсь! - привычно козырнул я и направился в оперативный отдел.
Сразу же заступил дежурным по командному пункту ВВС фронта. На КП пришлось дежурить трое суток подряд, и все это время я знакомился с оперативными документами, стараясь вникнуть в тонкости оперативной и боевой работы, изучал обстановку, дислокацию своей авиации и авиации противника, чтобы быстрее влиться в коллектив отдела и не выглядеть белой вороной в среде других командиров.
Мне, человеку в штабе новому, быстро бросились в глаза многие недостатки в его работе. Начатая 27 февраля операция по прорыву обороны противника на Ак-Монайском перешейке явно захлебывалась, а 3 марта вообще прекратилась. Четверо суток непомерных усилий войск и авиации оказались безрезультатными. Из 1783 самолето-вылетов, проведенных авиацией по всему Крыму, только 460 приходилось на объекты, где войсками фронта наносился главный удар. Даже неспециалисту легко было понять, что подобная распыленность авиации в условиях боевых действий недопустима.
Закончив дежурство на КП, решил пойти к начальнику оперативного отдела штаба ВВС фронта полковнику Степанову, старому авиационному штабнику, чтобы высказать свое мнение и спросить, почему авиационные силы фронта используются так нерационально. Выслушав меня, несколько безразличным, по нравоучительным тоном он объявил, что, дескать, ответ можете найти в теории глубокой наступательной операции. Во всех учебных пособиях по применению авиации, мол, совершенно ясно говорится, что только армейская авиация действует над полем боя, а фронтовая ведет борьбу с оперативными резервами противника в глубине и наносит удары по вражеским аэродромам; она же срывает железнодорожные и автомобильные перевозки врага в оперативной глубине, противодействует высадке крупных десантов.
