Дружным смехом и аплодисментами были встречены эти слова. А Никита Сергеевич продолжал:

— Вы простите меня за шутку, но я хотел бы провести некоторую аналогию. Здесь собрался цвет капиталистического мира Нью-Йорка, да и не только Нью-Йорка. И вдруг среди столь избранной публики, привычной вам, появляется коммунист. Понятно, что возникает желание посмотреть на него, а если у него окажется хвост, то и подергать за него.

И вновь взрыв смеха раздался в зале.

Увидеть главу Советского правительства Никиту Сергеевича Хрущева, имя которого широко известно в Америке, посмотреть, как выглядит этот убежденнейший коммунист, — этого хотели многие люди. И подобными же чувствами были движимы не только деловые люди Нью-Йорка, но и тысячи жителей Вашингтона.

«Осторожность» — вот другое слово, характеризующее настроение чиновничьей толпы, встречавшей Н. С. Хрущева. Мы уверены, что не обидим вашингтонцев, называя толпу чиновничьей. Ведь в Вашингтоне 252 тысячи чиновников и только 17 тысяч промышленных рабочих. Служащие толпились на центральных улицах Вашингтона. Они временно вышли из дверей своих министерств, и каждый беспокоился о том, чтобы суметь возвратиться через эти двери обратно.

«Выжидание» и «надежда» — нам не хотелось бы отделять друг от друга эти слова. Это было выжидание, окрашенное надеждой, а не враждебностью. Люди ждали и надеялись, надеялись и ждали, что визит поможет развеять кошмар возможной ядерной войны, страх перед которой немыслимо заглушить даже столь распространенной в Америке сельтерской водой с бромом. Многолетняя бешеная пропаганда «холодной войны» не могла не оставить отпечатка в сознании какой-то части американского народа. В первые часы и дни многие еще не были уверены, следует ли приветствовать визит главы Советского правительства.

С чем можно было бы сравнить торжественную колонну автомобилей, двигавшуюся в этот солнечный день по улицам Вашингтона? Пожалуй, ее можно было уподобить атомному ледоколу. Словно атомный ледокол, крошащий арктические льды, она дробила лед «холодной войны», и было видно, как теплели лица людей, как оттаивали в приветственном жесте замороженные стужей маккартизма руки жителей Вашингтона.

Рассказывая о встрече в Вашингтоне, Никита Сергеевич говорил:

— В Соединенных Штатах я в первый день наблюдал такую картину: едем мы с Президентом; огромное количество людей стоит, кое-кто руку поднимает, машет, но я вижу — быстро отдергивает руку, словно прикоснется к электрическому току.

Вначале мне было трудно понять, в чем дело. Тогда я решил внимательнее всмотреться в лица людей, стоящих по обе стороны пути нашего следования. Я стал делать знак привета легким кивком головы, и многие начали отвечать мне тем же. В чем же было дело?

Никита Сергеевич объяснил, в чем было дело. Оказывается, по маршруту советских гостей, что называется перед самым носом колонны, проехала специальная автомашина. Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» от 16 сентября свидетельствует, что эта «автомашина проехала вдоль маршрута с плакатом, на котором было написано: «Никаких приветствий, никаких аплодисментов — будьте вежливы и молчаливы»».

Государственный департамент позже опубликовал заявление, признавая, что такой инцидент действительно имел место, но машина, мол, шла не вдоль пути следования Н. С. Хрущева, а поперек. Но какая цена таким заявлениям, если за день до прибытия главы Советского правительства в столицу США та же самая злополучная автомашина исколесила вдоль и поперек город Вашингтон…

В редакцию газеты «Правда» в те дни поступило письмо из США за подписью «Друг». Вот как объясняет некоторые обстоятельства встречи Н. С. Хрущева американец, пожелавший остаться неизвестным.

«…Мотоциклы двигались такой плотной стеной, что нам было невозможно рассмотреть автомашину, в которой находился Хрущев.

«Где он был?», «В какой машине?», «Столько мотоциклов, что ничего не видно!» — слышались реплики вокруг меня.

А на тротуарах стояли люди, среди которых были такие, которые хотели бы приветствовать советского лидера, но ведь надо видеть того, кого хочешь приветствовать! И, во-вторых, кругом было столько полиции в штатском и тайных агентов, что в любом случае в условиях кампании, проводившейся радио и телевидением день за днем под лозунгом оказать Хрущеву холодный и молчаливый прием, поступать иначе — значило бы вести себя по меньшей мере «нездорово»».

…Но вот и конец пути. Миновав Белый дом, головная машина подрулила к светлому зданию в три этажа, с мансардой.

— Блэйр-хауз. Здесь будет жить господин Хрущев, — поясняет наш водитель.

Президент Д. Эйзенхауэр и Н. С. Хрущев поднимаются по ступенькам Блэйр-хауза и несколько минут стоят у входа в дом, пока их снимают фоторепортеры и кинооператоры. Радиокомментаторы с портативными передатчиками УКВ ведут репортаж…

— Перед нами сияющий Хрущев, слева от него улыбающийся Президент, еще левее — супруга Хрущева. Никогда Вашингтон не видел ничего подобного, — слышится поблизости от нас голос одного из комментаторов.

На пороге Блэйр-хауза Президент прощается с Н. С. Хрущевым. Вскоре он возвращается в Белый дом.

Перед Блэйр-хаузом многолюдно. Сотни глаз устремлены на это знаменитое здание. Горожане словно в первый раз видят этот особняк со свежевыкрашенным фасадом, вглядываются в окна, подъезд. Все в этом доме исполнено теперь особого смысла и значения.

Нам припоминается, что сказано о Блэйр-хаузе в справке госдепартамента: «В течение всего периода со времени его постройки Дом Блэйра играл видную роль в официальной и общественной жизни города Вашингтона и Соединенных Штатов. Четыре президента США — Джексон, Ван Бьюрен, Линкольн и Тафт — были близкими друзьями и частыми гостями выдающихся семей, которым принадлежал дом до 1942 года, когда он перешел в постоянное владение правительства США».

Блэйр, видный политический деятель и журналист середины прошлого столетия, принимал здесь Авраама Линкольна. Под крышей Блэйр-хауза в 1862 году Линкольн писал проект прокламации об освобождении негров от рабства.

Стариной веет внутри здания. В подсвечники ввернуты электрические лампы, но обстановка особняка сохранилась в значительной степени такой, какой она была сто лет назад. На стенах висят потемневшие литографии, много портретов. В буфетах и шкафах стекло и серебро ранней американской выделки, старинный английский фарфор из Лоустофта, коллекции предметов, связанных с эпохой Линкольна.

Советским гостям постарались создать в доме максимум удобств и даже пригласили повара, заявившего американским репортерам, что Блэйр-хауз будет обеспечен славянскими блюдами. В меню первого лэнча, поданного в доме советским гостям, действительно был украинский борщ.

Краткий отдых, и в Блэйр-хауз заезжает Генри Кэбот Лодж, чтобы сопровождать Н. С. Хрущева на первую беседу с Президентом Д. Эйзенхауэром.

В американской прессе сообщалось, что Лодж обстоятельно готовился к поездке по Соединенным Штатам с Н. С. Хрущевым. Он изучал все выступления и высказывания Н. С. Хрущева. С, какой целью? Мы увидим это позже.

В Белом доме все было подготовлено к первой встрече Президента США с Председателем Совета Министров СССР.

Как нам рассказывали американские репортеры, утром в воскресенье, 13 сентября, Президент присутствовал на проповеди в своей церкви, где шла служба «в пользу мира». На следующий день он до позднего вечера, нарушая предписания врачей, проводил совещания со своими ближайшими советниками, уточняя последние детали «генеральной стратегии» предстоящих бесед с главой Советского правительства. Еще утром 15 сентября недреманное око американских репортеров замечало необычное оживление в Белом доме. Туда подъезжали лимузины с ответственными сотрудниками госдепартамента и других правительственных ведомств, входили и выходили дипломаты стран — партнеров США, сновали курьеры.

Колеса огромной правительственной машины безостановочно вращались. Их бег за последние недели заметно ускорился…